Народное предание о Брюсе (Из воспоминаний моего товарища) / Сообщ. М.Б. Чистяков // Русская старина, 1871. – Т. 4. – № 8. – С. 167-170.

 

Народное предание о Брюсе *).

(Из воспоминаний моего товарища).

 

Этот разсказ я слышал в Калужской губернии, в Жиздринском убезде, близ деревни Тешевич, на берегу речки Неруча.

Случилось это при следующих обстоятельствах: мы с братом приехали из университета домой на каникулы. Мерзляков советовал нам, т.-е., всем студентам, прислушиваться к народным песням и записывать их: „в них вы услышите много народнаго горя" — говорил благородный профессор. Каченовский убеждал нас записывать названия разных урочищ и особенно обращать внимание на курганы и городища. Но мы и не думали следовать советам и убеждениям профессоров, а захотели побродить несколько десятков верст, так, без всякой цели, куда глаза глядят. Такое ленивое, праздное шатанье нам казалось очень поэтическим.

Бродя таким образом, в полной неге юношеской безпечности, раз мы запоздали далеко от всякаго жилья; дело уж подходило к осени; ночевать на открытом воздухе, sub dio, нам незахотелось. Сообразив довольно знакомыя нам места, мы решились пробраться к деревне, через большой сосновый бор. Грунт, покрытый иглами, был гладкий, как мощеный пол; мы иногда скользили по нем как по льду. Этак через полчаса ходьбы, мы увидели огромное зарево; пламя высоко било вверх снопами, и искры огненною, трескучей метелью осыпали лес. Мы подумали, что это горит деревня и бросились туда, где горело. Но это был костер, разложенный крестьянами, приехавшими на ночную, стеречь лошадей. Собственно они их не стерегли, а пускали на волю Божию, сами-ж тешились ночною, краденой едой, всякаго рода балясами и розсказнями. Детей между ними не было, а были все молодые парни, и только один старик отставной солдат: его звали Безконным, потому что у него не было ни одного коня. Впрочем, у него не было и ни коровы, ни овцы, ни собаки: он стерег чужих лошадей.

Мы поздоровались и шутя сказали: „что, вы пустите нас переночевать у вашего костра?"—Милости просим, сказал кто-то; „ложитесь; изба просторная: сколько ни-на-есть скотины, вся уляжется". Всякаго, кто одевался по-немецки, у нас крестьяне считали или барином, или холопом. Нас приняли за холопей, ктому-же чужих, и поэтому появление наше их нисколько не стесняло: они попрежнему громко разговаривали, то с ласковой, то с сердитой ругней, напоминающей разговор героев, богов и богинь Гомера.

*) Биографическую заметку о Брюсе см. в  «Русской Старине"  1870 г. т 1-й, изд. первое, стр.7; изд. второе, стр. 394.                        Ред

 

 

168

Разговор шел все о домовых, водяных, леших, о барынях, попадьях, — и поповских дочерях, с убедительностью, недопускавшей ни малейшаго сомнения, всегда с грубейшею, но едкого насмешкой, иногда исполненной глубокой вражды и презрения. Беседа иногда прерывалась то тут, то там вопросом: „где-ж этот дьявол застрял? Что-ж этот пострел нейдет? Куда этот леший провалился?"

Оказалось, что это был общий, картофельный вопрос: известно, что когда наши крестьяне отправляются в ночную, то берут с собою только хлеба, да соли, а остальное продовольствие у них все краденое. Наши знакомцы послали одного проворнаго малаго красть картофель. Нетерпение их возрастало каждую минуту; один и тот-же вопрос стал повторяться безпрестанно. Наконец мокрый по-пояс — в грязи по колено, леший и пострел явился. Он притащил целый мешок картофелю.

— Ай,  да молодец  Митюха!   закричали все в  один голос. Вот парень, так парень! У кого ты это накопал?

—  „Известно у кого: у попа".

—  Ну,  это ты, брат,  напрасно,  сказал Безконный,  у нашего попа — грех красть.

—  „Вот еще что выдумал! заговорили другие: грех! отчего грех? У мужика — грех; а у попа, да у барина, да у целовальника и Бог повелел!"

—  А оттого грех, отвечал сердитым тоном Безконный: разве ты   не   знаешь,  какова   матушка.   Добрая,   ласковая,   приветливая, разумница, никого никогда  словом не обидит;  приди к ней мужик  в  праздник,   безпременно  чарку   тебе   поднесет,   конец пирога даст,   а когда  под обед  поспеешь,   за стол посадит-как родного, угостит тебя, и другого тебе от нея слова нет, а все „батюшка, голубчик, сударик". Как же не грех!

Мужики примолкли.— „Ну, теперь делать нечего; не назад же нести!" заговорили некоторые.

— Вестимо, не назад! подхватили другие. Митюха, вали в золу. Да не туда — дьявол! В золу вали; а он валит прямо в уголья. Леший!

—  „Анутка, спросилъ Безконный, скажите сколько тут картофелин будет? А?

—  целый мешок! отвечал один парень смеючись.

—  „Мешок, мешок! отвечал, несколько смешавшись, Безконный.  Этак всякая лошадь ответит.  А ты скажи, как  следует,

 

 

169

колько,  то-есть,   будет картофелин в мешке?   А? Не считавши, скажи. Вот оно — что!"

—  Да этакаго  человека на всем свете нет, дядя Безконный, отвечали мужики.

—  „Да, теперь, может, и вправду, такого человека нет; теперь человек стал дрянь; а прежде бывали".

—  Ктож  это такой  человек,  дядя Безконный, что без счету сосчитать может? Это, должно быть, уж очень мудреный человек!

—  „Да, не простой, вестимо; не нашему брату чета".

—  Да кто-ж, кто?

Дядя Безконный молча взял обгорелый сук и начал копать им уголья, как будто намеревался в огне откопать такого человека. Все слушали с каким-то суеверным безпокойством.

—  „Такой человек, сказал Безконный, понизив голос,—арихметчик".

— Арихметчик?

—  „ Да, арихметчик. Ты вот возьми, примером, насыпь на стол гороху и спроси, его,  сколько тут,  мол, горошин?  а он только взглянет и скажет: вот сколько,  и не обочтется ни одной горошиной. А то спроси его, сколько мол раз колесо повернется, когда доедешь отсюда, от Тешевич, до Киева,  он тебе и это скажет. Вот он каков, арихметчик-то. Да, что! Он только взглянет, и скажет, сколько есть звезд на небеси!"

—  Ктож был, примером, такой как ты сказал.........

—  „А такой арихметчик был Брюс, министер царский, при батюшке Петре Великом. Да мало-ль еще что знал этот Брюс: он знал все травы этакия тайныя, и камни чудные, составы разные из них делал, воду даже живую произвел, то-есть,  такую воду, что мертваго, совсем мертваго человека живым и молодым делает".

— Это ту живую воду, которую змей Горыныч стерег?

—  „Какой ваш тут змей Горыныч? То в баснях бабы разсказывают. А это был Брюс, министер, арихметчик при царе — государе Петре. Он-то этакую воду живую и произвел......... должно быть, не своею силою произвел!"

А что-ж, дядюшка Безконный, он пробовал над кем-нибудь эту воду?

„Гм! пробовал? Да пробы-то этакой никто отведать не хотел; ведь тут надо было сперва человека живого разрубить на части: и всякий думал: ну как он разрубить-то разрубит, а сложить, да жизнь дать опять не съумеет? „Уж сколько он там ни обещал сребра и злата, никто не взял, все боялись.

 

 

170

—  А он бы сам над собой попробовал.

—  „Да так и было: он над собой попробовал".

—  Попробовал? и опять жив с