Танеев С.И. Маскарады в столицах (Материал для истории) // Русский архив, 1885. – Кн. 3. – Вып. 9. – С. 148-153.

 

 

 

МАСКАРАДЫ В  СТОЛИЦАХ.

(МАТЕРИАЛ   ДЛЯ   ИСТОРИИ).

 

Главнейшим источником сведений относительно старинных маскарадов служат собрания высочайших указов Придворной Конторе, равно и журналы этой Конторы. Из указов 1731 г. видно, что в маскарадах при дворе принимали участие и особы императорской фамилии „в маскарадных платьях*. Камерцалмейстер Кайсаров уплатил за маскарад, данный 15-го Мая 1731 г. в Москве, 1.935 рубл. 12 1/2 коп. Императрица Анна Ивановна сама посещала маскарады, дававшиеся во дворце с „шутовствами". Для этих балов отведена была в то время особая зала, называвшаяся „потешной". По журналам Придворной Конторы, при Елисавете Петровне, видно, что маскарады устраивались разнообразнее, с большею против прежняго роскошью, с необыкновенным блеском, причем приглашенным предлагалось обильное угощение. Государыня относилась к удовольствиям этого рода весьма сочувственно и не раз принимала в них деятельное участие. Во время празднования ея коронации (25-го Апреля 1742 г.) при дворе, по ея повелению, было дано восемь маскарадов в течении одного месяца, а именно 8, 9, 11, 13, 16, 19, 23 и 25 чисел Мая. На эти маскарады приглашены были все знатныя особы, находившияся в то время в столице „мужеска и женска пола", знатное шляхетство, штаб- и обер-офицеры с их женами и дочерьми, а также иностранные и Российские знатные купцы, все в маскарадных платьях. В 1748 г. назначен был „бал пополудни в галерее при дворе", на 25-е Апреля, а на 26-е число в оперном доме Итальянское действие, пастораль, а 28-го—маскарад. При росписании этого маскарада сделаны приписки: „перегримскаго платья и собственнаго не надевать", а рукою Императрицы: „и арлекинскаго, и в маленьких фажбанах быть, а больших никому не надевать".

В 1756 г. в Россию прибыл известный в то время директор театра Локателли, который привез с собой музыкантов и артистов для устройства оперы-буфф. Через несколько лет он так прославился в обеих столицах, что с его именем были связаны все общественныя удовольствия и развлечения.

 

 

149

В 1762 г., вследствие домогательств Локателли, ему было разрешено устроить в Петербурге пять публичных маскарадов, с тем условием, чтобы никто из посетителей не имел при себе никакого оружия не только огнестрельнаго, но даже и холоднаго и ножей. В следующем году весной, во время пребывания двора в Москве, ему уже не только было дозволено устроивать маскарады в принадлежавшем ему театре, но за устройство таковых собственно для двора платились ему деньги. По журналам того времени видно, что за эти маскарады Локателли в короткое время получил немало денег из Придворной Конторы. Так за два маскарада, бывшие в том году, 19-го Февраля и 22-го Апреля, ему уплачено, независимо от денег, которыя взимал он с посторонней публики, собственно из придворнаго ведомства 8.408 р. С этого времени маскарады, кроме дворцов, стали даваться и у частных лиц, а в 1783 г, они перешли и на театры. 12-го Июня того года в указе, данном на имя д. т. с. Олсуфьева, 26-м параграфом поведывалось: „в театральных залах давать для приращения доходов дирекции театральные балы в масках и без масок". Вследствие сего указа Комитета, управлявший тогда „придворными зрелищами и музыкою", напечатал в № 19 „С.-Петербургских Ведомостей" 1784 г. следующее: „Желающие содержать маскарады, кои будут во всю зиму в каменном театре, явились бы в оный комитет 2-го числа Сентября пополуночи в 9 часов, где и будут условия им объявлены".

Первые маскарады в каменном, после пожара вновь открытом, театре, ныне Большом, давал некий Итальянец Морозини. Дано было восемь маскарадов, причем вход стоил один рубль. Затем в этом театре было дано семь маскарадов машинистом Домпиери в компании с танцовщиком Ганцолесом. О своем первом маскараде они объявляли между прочим так: „Уведомляя почтенную публику, что первый маскарад будет в будущий Понедельник Октября 14-го дня, просим покорнейше удостоить оный своим благосклонным посещением. Впрочем будут они, Домпиери и Ганцолес, стараться, чтоб удовольствие почтенной публики соответствовало их великому к оной почтению". В этих маскарадах для посетителей были устроены всякия приманки и удобства, как-то роскошное убранство в Китайском вкусе главной залы при великолепном ея освещении, отдельные салоны и кабинеты для ужинов и карточной игры. Ужины, впрочем, заказывались особенно желающими у Надервиля, содержателя Французскаго ресторана, и заблаговременно. В разных комнатах были устроены магазины с галантерейными и другими вещами для продажи; словом, современный базар иди кермесс.

Маскарады видимо начинали нравиться столичному обществу. Появилось еще множество частных устроителей, и не только в городе, но и за городом. В нескольких верстах от Петербурга, по Петергофской дороге, на даче, принадлежавшей одному из вельмож, некто Лион устроил публичные маскарады, на которые однако можно было приезжать во

 

 

150

всяком платье. Эти маскарады, с платою по рублю с персоны за вход, давались только по Воскресным и праздничным дням и не представляли впрочем ничего особенно интереснаго.

В виду распространения вкуса к маскарадам, правительство сочло нужным усилить за ними надзор. В 1796 г. 22-го Декабря состоялось высочайшее повеление, чтобы „полиция наблюдала за маскарадами, где бы они ни давались, на театре или в частных домах".

В конце прошлаго столетия маскарады на каменном театре сданы были на несколько лет в оброчное содержание иностранцу Фельету. В виду этой привиллегии, коммиссия, высочайше назначенная для разработки вопроса о лучшем управлении театрами, ходатайствовала пред императором Александром Павловичем, на основании указа даннаго еще его бабкою в 1783 г., о предоставлении исключительнаго права устраивать театральные маскарады дирекции театров. Доклад коммиссии по этому поводу удостоился утверждения 11-го Ноября 1803 г. По переходе маскарадов от Фельета в ведение дирекции, 27-го Августа 1806 г. состоялось высочайшее повеление сбавить цены за вход и впред взимать с персоны только по одному рублю.

С 1806 по 1816 год, к маскарадам в столицах так приохотились, что когда, по окончании Французских войн, признано было нужным составить инвалидный капитал, то на маскарады взглянули, как на один из лучших способов к тому. В высочайше утвержденном 23-го Марта 1816 г. докладе графа Аракчеева между прочим в ст. 9-й сказано: „Каждый театр в государстве обязан давать маскарады для увечных воинов однажды в год. Равно все содержатели клубов, маскарадов, общество музыкантов и разных штукмейстеров, временно куда-либо приезжающих или постоянно сим занимающихся, дают однажды в год по одному маскараду. По императорским театрам деньги доставляет в комитет раненых главный директор над зрелищами, который назначает маскарады от каждаго театра, сколько бы их ни было в его ведении, в которых таковые маскарады существуют, возвышая при сем случаe цену за вход".

На основании этого повеления тогда же, 26-го Марта, главный директор театров А. Л. Нарышкин  назначил навсегда для театральных маскарадов в пользу инвалидов 6-е Октября—день Лейпцигской битвы.

При Николае Павловиче, 13-го Ноября 1827 г., утверждено было новое положение для управления императорскими театрами, по которому управление разделялось на пять частей, и каждою частью стал заведывать один из членов комитета главной дирекции, управлявшей тогда театрами. Маскарады были причислены к 3-й части этого управления.

В 1829 г. дарована привиллегия отставному полковнику Энгельгардту

давать в Петербурге публичные маскарады с платою за вход в доме его жены на Невском проспекте. Эти маскарады посещались высшим столичным обществом, устроивались прекрасно и приносили Энгель-

 

 

151

рардту большой доход. Правом своим он пользовался впрочем недолго, всего шесть лет: дирекция театров всегда получала от своих маскарадов такой большой доход, что не могла мириться с привиллегией Энгельгардта. Ей удалось исходатайствовать повеление от 13-го Апреля 1835 г., по которому привиллегия Энгедьгардту была прекращена, и впредъ повелено давать маскарады попрежнему в Большом театре.

В 1843 г. 21-го Декабря состоялось повеление, которым вновь строго подтверждалось, чтобы впред „отнюдь не дозволять никаким обществам и заведениям в обеих столицах давать маскарады, исключая дозволенных здешнему Дворянскому Собранию, потому что право cиe принадлежит исключительно императорским театрам и что подобное дозволение, принося упомянутым обществам иди заведениям выгоды, причиняет в тоже время ущерб в доходах театральной дирекции". Вслед за этим повелением С.-Петербургский обер-полицеймейстер напечатал в „Полицейских Ведомостях" приказ о недозволении обществам и заведениям, а также и в танцклассах, давать маскарады; в действительности же они были решительно всюду воспрещены во избежание недоразумний и неприятностей, которыя легко могли возникнуть в то строгое время при малейшей неосторожности. В обществе шепотом заговорили об этом неожиданном стеснении, вспоминая изречение Екатерины Великой по поводу театров, что „народ, который поет и пляшет, зла не думает".... В виду этого приказа, 4-го Января следующаго 1844 г. министр Императорскаго Двора счел нужным сделать директору театров и генерал-губернаторам обеих столиц касательно маскарадов следующее разъяснение: „Поелику высочайшее воспрещение давать публичные маскарады обществам и заведениям не относится до частных маскарадов и танцклассов и даже в клубах, коль скоро сии последние даются собственно для членов оных, а не за деньги для всей публики: то таковые маскарады могут быть дозволяемы по сношению полиции на основании 182 ст. XIV т. Св. Зак. с театральною дирекцией для назначения дней и часов, и под вышеозначенное запрещение, не могут также подходить маскарадные балы, даваемые иногда безденежно в учебных заведениях".

Стеснения в общественных увеселениях весьма чувствительно отзывались в материальном положении разных благотворительных обществ в столицах. В Ноябре 1844 г. Московский военный генерал-губернатор ходатайствовал о дозволении двум таковым обществам в Москве дать, для поддержания их, в продолжении зимы балы с томболою или маскарады. В основание он приводил соображение, что два маскарада не могут сделать особаго ущерба доходам дирекции императорских театров, а между тем учреждения, за которыя ходатайствуется, поддерживались до тех пор преимущественно сборами от маскарадов, которые давались с этою целью в прежние годы. Г. Губернатор в заключение своего ходатайства высказывал мнение, „что оба учреждения,

 

 

152

без сего пособия, принуждены будут прекратить свою общеполезную деятельность". По всеподданнейшему о сем докладу графа Орлова (а не министра двора или дирекции театров) Его Величество 22-го Ноября того же года собственноручно изволил написать: „Согласен по одному для каждаго и не в пример другим".

В конце 1844 г. два Московских клуба, Купеческий и Немецкий, сделали предложение дирекции театров платить в доход, ея с маскарадов, которые будут им разрешены и в дни по соглашению с нею, четвертую часть сбора за исключением вечеровых расходов. Предложение было принято дирекцией не без удовольствия, и она поспешила ввести эту систему в обеих столицах. Представление директора театров по этому поводу 18-го Декабря высочайше повелено исполнить.

8-го Января 1849 г. повелено, чтобы во время маскарадов в Большом театре при военной музыке барабанов не иметь, а через год состоялось повеление во всех публичных местах оканчивать маскарады одновременно с прекращением музыки, а таковую прекращать в четыре часа пополуночи.

Известно, что император Николай Павлович был большой любитель маскарадов, которые давались театральною дирекцией.

Существовавшим запрещением на маскарады в половине нынешняго столетия были недовольны не только общества, клубы, учреждения и частныя лица, но даже и администрация. Разумеется, немногие могли в этом смысле высказываться, В 1851 г. Московский военный ген.-губ. граф Закревский решился однако довести до сведения министра императорскаго двора о „неблагопристойностях" допускавшихся по его мнению, дирекциею театров в Москве в даваемых ею театральных маскарадах. Это обстоятельство породило громадную переписку, а также и разследование, закончившееса всеподданнейшим докладом, затем выговором управлявшему Московской Конторой Театров, и наконец, утверждением новых „правил" для маскарадов в театрах, по которым, между прочим, „в нижние буфеты и отдельныя комнаты при них женщинам вход воспретить совершенно".

Во время переписки и разследования дирекция до некоторой степени постаралась отмстить генерал-губернатору, доказывая, что главный присмотр за публикой и т. п. более зависел и зависит всегда от полиции, которая одна имеет все средства к усмирению буйных и к удержанию тех, которые противятся требованиям правил порядка и благопристойности". При этом было приказано полиции следить и за туалетом посетителей театральных маскарадов.

Несмотря на существовавшее запрещение относительно маскарадов, попытки добиваться разрешения устраивать их бывали постоянны», по большей части всегда неудачныя. В 1851 г. граф Эссен-Стенбок-Фермор возвел в Петербурге новое здание против дебаркадера Николаевской железной дороги по Знаменской площади и обратился в дирекцию театров с про-

 

 

153

шением о дозволении устроить в этом здании, кроме вокзала, еще отдeление казино с правом давать в оном маскарады. Директор театров не только сочувственно отнесся к этому предположению, но даже сам представил о том ходатайство; однако 8-го Октября он получил извещение, что высочайшаго соизволения на такое новое учреждение не послeдовало.

При Александре Николаевиче закон о маскарадах изменен не был; лишь в началe царствования, а именно 7-го Июня 1855, директор театров объявил конторам императорских театров, что высочайше повелено запрещение, существующее относительно маскарадов в столицах, распространить „на окрестности оных и на уезды".

В Январе 1865 г.. князь Юрий Голицын ходатайствовал о дозволении ему из числа разрешенных трех концертов для его капеллы, последний третий, еще несостоявшийся, устроить в Московском Большом театрe вместе с маскарадом. Это обстоятельство было представлено директором театров министру Императорскаго Двора. По прошествии некотораго времени министр сообщил дирекции, что давать маскарады на императорских театрах частному лицу не может быть дозволено ни в каком случае и не под каким условием, тем более, что однажды допущенный пример такого разрешения подал бы повод домогаться того же и многим другим. Хотя разрешение не было дано, но домогательства бывали постоянно, в таком количестве и с такими разнородными условиями, нередко комичными, что переписка по поводу этих предложений могла бы составить не один интересный том. Приводим пример: в 1866 г. Московский 1-й гильдии купец Эрлангер вместe с купцами Касаткиным и Дроздовым задумали устроить с дирекцией выгодную сделку и предложили ей устраивать во время даваемых ею в Московском Большом театре маскарадов розыгрыш вещей с лотереею аллегри от себя с тем, что за это право они будут платить дирекции по 125 рублей за каждый маскарад. Как ни казалось это выгодным бюрократам, но когда предложение дошло до министра Императорскаго Двора, то последовал решительный отказ. Министр находил, что такая комбинация была бы противна приличию и потому приказал предложение немедленно отклонить.

Известно, что через год по вступлении ныне благополучно царствующаго Императора на престол, а именно указом от 19-го Марта 1882 г., совершенно отменены статьи законов, предоставлявшия исключительныя права на увеселения в столицах императорским театрам, а также вероятно уже замечена странность, что от этой меры число маскарадов в столицах, в течении года, почти не увеличилось...

 

С. Танеев.