Гарновский М.А. Записки Михаила Гарновского. 1786-1790 // Русская старина, 1876. – Т. 15. - № 3. – С. 471-499.

 

Оцифровка и редакция – Ирина Ремизова.

 

 

 

                                  ЗАПИСКИ МИХАИЛА ГАРНОВСКАГО.

 

                                                                                  1786 — 1790. ¹)

 

                                                                                          1787 г.

     Октябрь. Граф Александр Андреевич (Безбородко), быв в то время болен, когда здесь получены были неприятныя о черноморском флоте известия, поручил мне тогда реляцию о сем и письмо ваше представить, для поднесения государыне, Александру Матвеевичу (Мамонову). С тех пор все полученныя от его св-сти (кн. Потемкина) реляции приказывал граф (Безбородко) отдавать Александру Матвеевичу, что случилось и с депешами, г. Бауером 15-го сего месяца сюда привезенными.

     Я и г. Бауер ужинали того числа у Александра Матвее­вича, который пред ужином объявил в шутку нам и прочим к ужину приглашенным, о коих подноситель сего до­нести вам не преминет:

     — Кажется, собрались мы здесь всё такие люди, которые не желают добра шефу екатеринославской армии.

     За ужиною только и разговаривали о славной победе под Кинбурном, над турками приобретенной. После ужины же сказал Александр Матвеевич:

     — Я вам покажу план, из котораго вы усмотрите, что в пору бы было и покойному королю Фридриху сделать такое рас-

     ¹) См. «Русскую Старину» изд. 1876 г.. том XV, стр. 9 — 38; 237 — 265.

 

 

     472

поряжение, каковое турками сделано было при десанте и атаке Кинбурна. Некто из генералов, разсуждая о сем вверху, начал было кое-какия примечания делать, однако же я оному напрямик сказал: иное судить о делах, сидя в горнице, а иное производить оныя на поле.

     — Как государыня, довольна?

     — Чрезвычайно. Да, полно, и есть чему порадоваться; по край­ней мере, люди, любящие отечество свое и князя Григория Але­ксандровича (Потемкина) должны радоваться сему.

     16-го числа (октября) государыня изволила разсказывать всем, кто только ни был у Ея И. В-ва, историю сражения, под Кинбурном случившагося.

     17-го числа велено было собраться поутру во дворец всем обоего пола знатным особам и чужестранным министрам. Обедню слушали государыня, великий князь, великие князья, мо­лодые принцы, знатныя особы, чужестранные министры и мно­жество прочих  чиновников, в церкви и в комнате пред оною теснившиеся. После обедни читал гр. Александр Андреевич (Безбородко) реляцию, по окончании которой все бывшие в церкви поклонились Ея И. В-ву, ознаменовав таким образом принесенное ими с победою поздравление. За сим следовал непосредственно благодарственный Богу молебен, отправленный знатнейшим духовенством, при конце коего произвели с обеих здешних крепостей пушечную пальбу. Коленопреклонение соблюдено было всеми в церкве бывшими, не исключая и чужестранных министров. Между тем производилось молебствие и в Казанской церкви, где читал реляцию г. губернатор, ко­торый, по требованию народа, в церкви и на месте оградою оную окружающем — теснившагося, принужден был повторить оную четырекратно. Народ изъявлял радость свою льющимися сле­зами, произнесением похвальных слов воинам нашим и во­просами о числе преданных смерти турков. Как в реляции написано, что из 5.000 турков едва до 500 человек спаслося, то для некоторых...  непонятно было, сколько турков убито.

      Александру Васильевичу (Суворову), кроме отправленнаго теперь собственноручнаго Ея И. В-ва письма, которое имел я честь читать в оригинале и запечатать под открытою печатью,

 

 

     473

другаго награждения, без совета его св-сти, государыня не восхотела сделать.

     ― Если послать ему Андреевскую ленту, то считать себе будут за обиду старшие пред ним.

     Дадут однако же знак сего ордена, если это его св-сти угодно будет. Нельзя, кажется, уважать старшинства там, где требуют возмездия заслуги.

     Г-ну Реху пожалован крест третьяго класса, и еще отпра­влено к вам 6 крестиков, которых роздачу Ея И. В-во предо­ставить соизволила его св-сти; о прочих награждениях донесет вам податель сего, которому также пожалована бриллиантами осыпанная табакерка и 500 червонцев ¹).

 

     Октябрь. Государыня не престает провозносить хвалами славныя победы, мужеством войск наших при Кинбурне над турками приобретенныя. В знак всевысочайшаго благоволения ея к отличившимся в оном сражении препровождается при сем коробочка с собственноручною, на имя его св-сти, Ея И. В-ва надписью, в коей находятся ленты для чинов, которым пожалованы отправленные пред сим с г. Бауером знаки. Сии с великим трудом приисканныя в городе попечением Ея И. В-ва ленты уложены в коробочку собственными же ея руками. Вот как награждаются воины, под предводительством его св-сти находящиеся. Нельзя при сем случае не сказать спасибо и Александру Матвеевичу (Мамонову).

     На сих днях пошлется к императору (римскому) ведомость о числе войск наших, против агарян ополчившихся. Император скучает, не получая от его св-сти будто бы никаких известий о движении войск наших, а притом же хотелось бы ему, чтоб мы, соскучив турецкими нападениями, обра­тили таковыя на их владения.

     Начальство над почтами, способствуясь подчиненными своими и другими случаями, получает иногда ведомости о течении дел в ваших краях прежде нежели приезжают с известием об оных курьеры наши. Вчерась приехал сюда из Тавриды почталион, который привез известие о поражении закубанских

     ¹) Вверьху этого письма помечено время получения: «23-го октября 1787 г.»

 

 

     474

татар. Рейс-ефенди (Безбородко) тотчас возвестил весть сию Ея И. В-ву.

     Таковыми побочными предварительными донесениями уменьшают при дворе ту радость, которую бы дворе, при нечаянном получении обстоятельнаго от его св-сти о победе известия, неминуемо почувствовал. Александр Матвеевич (Мамонов) заприметил мне сию  статью.

     Г-н Драшковский не успел сюда приехать, как весь город о приезде его узнал. Г. Завадовский, услыша о сем, проговорил: «Конечно, привез известие о взятии Очакова».

     Во всю прошедшую войну (не Миниховскую) мы Очаковым завладеть или не умели, или не хотели; и я не понимаю, по­чему г. Завадовский взятие Очакова почитает не затруднительным делом? от излишняго-ли к его св-сти усердия, или... пре­даю сие на разсмотрение ваше.

     Вышедшая недавно из Цареграда на Черное море эскадра турецкая имела подобное нашему флоту несчастие. Известия сии получены из Вены.

     Уведомляют рейс-ефендия (гр. Безбородко), что число по­терянных нами при Кинбурне людей несравненно превосход­нее того, которое в реляции показано. Не разсудите-ли за благо употребить способ к прекращению таковых переписок.

     На прошедшей неделе Александр Матвеевич (Мамонов) говорил весьма много о его св-сти за обедом у Ея И. В-ва и утверждал, что никто в свете не может быть преданнее Ея В-ву, как его светлость (кн. Потемкин); потом предложил пить за здоровье его св-сти. Государыня, приняв оное с отличным благоволением и взяв с вином рюмку в руки, соизволила проговорить:

     — Да здравствуют предводители обеих армий!

     Сему примеру последовали все бывшие за столом господа. Но как дошло дело до Александра Матвеевича, то сей проговорил: «да здравствует предводитель екатеринославской армии!»

     Третьяго дня отправлено к графу Петру Александровичу (Румянцову) серебреною монетою двести тысяч рублей.

     Их и. высочества изволят иметь пребывание в Гатчине до 20-го числа будущаго ноября.

 

 

     475

     Октября 23. Для курьеров, от его св-сти сюда присылаемых, равномерно и отсель к его св-сти отправляемых, поставлены лошади по московскому тракту. Объясняясь о сем, сказали мне:

     — Ведь нельзя, по случаю больших разгонов из обеих армий, ездить по одному тракту, а мы привыкли уже посылать к гр. Петру Александровичу (Румянцову) по белорусскому тракту.

     Я, противу сего, к его св-сти холоднаго, а к графу (Румянцову) излишним мне показавшегося усердия, ничего бо­лее не возразил, как только сказал:

     — Да и его св-сть (кн. Потемкин), желая скорее доста­влять ко двору известия, оному нужныя, изволит присылать сюда курьеров своих ближайшим трактом, т. е. чрез Белоруссию.

    Рекрутский набор увеличится сколь скоро угодно будет его св-сти. Между тем велено укомплектовать войски его св-сти и рекрутами и старыми солдатами, как вы из подносимаго при сем сообщения коллежскаго и прописаннаго в оном имяннаго указа усмотреть изволите.

     Двор (Екатерина) ожидает известий об успехах на­шего флота. Повеление, данное оному от его св-сти сразиться с неприятельским во что бы то ни стало, рождает некото­рую, в ожидании известий, нетерпеливость. Уповают, что таковыя будут громки и подоспеют сюда к торжеству 22-го сентября (т. е. ко дню коронации).

     Министр французский, при здешнем дворе пребывающий, старается, как слышно, внушить здешнему министерству, чтоб, не начиная войны, вступить с турками в новые переговоры. Некоторые думают, что французы миролюбивыя статьи для того только предлагают, чтоб дать время туркам поисправиться. Многие твердят, что мы, взяв Очаков, войны продол­жать не будем.

     Его и. высочество, великий князь, хотя и предполагал, в сходствие даннаго ему позволения, отправиться в армию весною, но теперь, в угодность ея высочеству, сделал представление государыне, что он с великою княгинею разстаться не может;

 

 

     476

думают,  что государыня позволит и ея высочеству ехать в Киев ¹).

     Отпуски сумм, производившиеся на разныя строения, в том числе и на дороги, велено впредь до указа остановить.

     Третьяго дня отправлен к гр. Алексею Григорьевичу (Орлову-Чесменскому), с письмом от графа Александра Андрее­вича (Безбородко), нарочный курьер. Сие подало повод публике думать, что гр. Чесменскаго приглашают и паки к командованию флотом; осведомясь ближе о сем, не мог я узнать, с чем курьер отправлен, однако же знаю, что не с инвитом.

     Князю Александру Алексеевичу (Вяземскому) велено быть сюда. Манифест объявлен народу обыкновенным образом, то есть на улицах, при барабанном бое, вчерашняго числа, а се­годня было молебствие, при котором случае государыня изволила в церкви прослезиться.

     Нет удобнее времени к набору рекрут, как теперешнее: духи расположены теперь к сему. Читая манифеста, говорят: «видно и еще не миновать рекрутскаго набора».

     На сих днях спорил я с известным вам человеком (Безбородко?) о манифесте.

      «Манифест написан чрезвычайно и безподобно хорошо», сказал он. А я доказывал, что в нем есть ошибки даже в словах, например, в речи: «увенчать коварство наглостию» — слово увенчать употреблено некстати; 2-е: «затеи не суть дела, а дела не затеи». Сие ему крайне не полюбилося. «Можно-ли, да знаете-ли вы, что это Петр Васильевич (Завадовский) писал?» сказал он. Он почитает Петра Васильевича кра­сноречивее Златоуста, а дерзнувшаго противоречить сему признает достойным предану быть смерти.

     Октября 15-го числа Александр Матвеевич (Мамонов) имел со мною, посля ужины, наедине следующий разговор:

     М. — После разбития бурею черноморскаго флота, писал князь к графу Петру Александровичу (Румянцову) отчаянное письмо.

     ¹) См. об этом в исторических материалах, извлеченных из библиотеки дворца города Павловска, напечатанных в «Русской Старине», изд. 1873 г., том VIII, стр. 860 ― 865.   Ред.

 

 

    477

с котораго граф прислал к Завадовскому копию. Сей прочел оную мне, а я, желая предупредить прочих докладчиков, пересказал содержание онаго государыне. Напрасно князь пишет чувствительность свою изображающия письма к таким людям, которые не только цены великости духа его не знают, но и злодействуют его светлости. Любя его светлость, как роднаго отца и благодетеля моего, желал бы я, с одной сто­роны, предостеречь его удержаться от такой вредной для него переписки, служащей забавою злодеям его; с другой же сто­роны, не хотелось бы мне, при теперешнем дел положении, ссорить его св-сть с графом, а тем менее огорчать и тревожить князя. Зная вашу преданность к его св-сти, вам сие открываю. Напишите к Василию Степановичу (Попову) и донесение вестей сих его св-сти отдайте на волю Василию Степано­вичу. Или нет, не пишите ничего; не надобно князя тревожить.

     Г. —Кажется, надобно написать, чтоб предостеречь его св-сть. Я думаю, что Завадовский не преминул снабдить копиями своих союзников. Да и вам не без намерения он показывал.

     М. — Это правда, что Завадовский предан графу (Румянцову) и ведет с ним переписку; я это знаю. Однако же, Завадовский справедливый человек и честнее всех союзников своих; одного я боюсь, чтоб его св-сть преждевременно сюда не приехал. Вот будут тогда злодеи иметь повод к разным толкам. Государыня, любя его и почитая честь его нераздельно с своею сопряженною, крайне сего боится; знаете-ли, государыня уверяла меня, что князь, по получении позволения быть сюда, тотчас сюда будет, и хотела со мною об заклад биться, а я уверял, что князь, не устроив тамошних дел, не будет. Слава Богу, что сталося по моему. Как государыня этому рада! да и зачем князь был бы, не сделав какого-нибудь славнаго дела?

     Г.— Разстроенное его св-сти здоровье требует перемены кли­мата; а может быть, и состояние теперешних политических дел в Европе требует здесь присутствия его. Впрочем, наступает время вступления войск в зимния квартиры, что там зимою делать?

     М. — Правда, зимою можно приехать, но не теперь. Если приедет теперь, то много себе повредит; князю некого здесь

 

 

     478

опасаться. Доколе я буду то, что теперь есмь, никто противу князя (Потемкина) ничего не посмеет; я вам честию клянуся в сем! Сначала господа новые советники затеяли было кое-что, но скоро им рот зажали; пусть князь ни о чем не тре­вожится. Что же касается до политических дел в Европе, то я оныя читаю: с этой стороны также нечего опасаться. Дай Бог князю только здоровья, станет его не на одни турецкия дела, только-б не поспешил сюда приездом.

     17-го октября, Александр Матвеевич (Мамонов) сказал мне опять наедине:

     — «Сегодня Завадовский сказал мне: из Вены получено известие, что не явившийся в Севастопольскую гавань черноморскаго флота корабль приведен со всем экипажем в Цареград. Как завтра хотели докладывать о сем Ея И. В-ву, то я уже сегодня предупредил государыню, которая не встре­вожилась сим известием, а опасается только, чтоб князь, узнав об оном, не запечалился. Бога ради, напишите к Василию Степановичу (Попову), чтоб он князю возвестил весть сию как можно осторожнее, а особливо уверили бы его св-сть, что государыня не безпокоится этим».

     Приехавший сегодня из Вены курьер привез к принцу де-Линью повеление находиться при нашей армии корреспондентом с императором римским. По содержанию повеления сего, принц де-Линь после завтра к вам отправится.

     В городе все кричат, что князь Репнин послан его светлости на смену. Канальские слухи таковые проистекают верно от господ союзников.

     Все кричат о взятии Очакова, не ведая, что, может быть, предлежат к предприятию сего непредвидимыя здесь препятствия.

     Учинив вам донесение о разговоре, 15-го числа случившемся, не опасаюсь я теперь, чтоб вы меня побранили за поданную от коллегии последнюю записку, с коея имел я честь препро­водить к вам пред сим копию.

     Я имел честь печатать все письма, от Ея И. В-ва к его светлости с подписателем сего отправленныя ¹).

      ¹) Помета времени получения сего письма В. С. Поповым: «27-го октября 1787 года.»

 

 

     479

     (Конец октября 1787 г.) Граф докладчик (Безбородко) бывает теперь весьма редко у государыни, и старается притом бывать только тогда, когда Александр Матвеевич (Мамонов) не бывает. Если же случится Александру Матвеевичу прийти к государыне в такое время, когда граф докладывает, то граф, тревожась присутствием его прев-ства, всегда уходит. Недавно случилось следующее происшествие: граф (Безбородко), пришед к государыне в такое время после обеда, когда Але­ксандр Матвеевич бывает обыкновенно дома, велел доложить о себе. Взошед потом к Ея И. В-ву, где застал Александра Матвеевича, пришел он в такую робость, что на чтение дел, о которых он хотел докладывать Ея И. В-ву, и голосу не стало. Извинясь болью в горле, просил он государыню, чтоб Ея И. В-во изволила прочесть сама принесенныя им бумаги, которыя он оставя у Ея И. В-ва, возвратился во свояси.

     Государыня, прочтя его св-сти письмо о перемещении Штакельберга в Париж и проч., огорчена была до крайности. Много стоило Александру Матвеевичу труда успокоить по сей части Ея И. В-во, хотя, впрочем, и Александр Матвеевич досадовал, что ему ничего о сем знать не было дано. Нет ни малейшей надежды, чтоб государыня на перевод Штакельберга изволила согласиться, а особливо на помещение на место его Павла Сергеевича (Потемкина), Михаила Никитича (Кречетникова), яко людей, которых государыня не жалует.

     В Преображенском полку находился, по милости, как сказывают, г-на Арбузова, из каторжных — сержант, в армию в нынешнем году поручиком выпущенный или отставленный от службы. Дело сие вышло наружу старанием правительствующаго сената. С каторжнаго велено снять чины; Арбузов же, который находится теперь в отпуску, требуется к ответу. Не­давно Преображенскаго полку унтер-офицеры ободрали в еремитаже ложу. Сие подало повод к изданию указа, чтоб впредь из разночинцев в гвардии унтер-офицеры не производить; ныне же из разночинцев, унтер-офицерами в гвардии служащих, выпускать в армию теми же чинами и поступать с ними, касательно производства их, на основании полковничей инструкции.

     В конной гвардии появились унтер-офицеры, упражнявшиеся

 

 

     480

в деле фальшивых ассигнаций (Панкратий Сумароков, Ку­ницын и проч.).

     Я имел честь доложить вам, что три раза к ряду реляции от его св-сти к государыне были поднесены Ея И. В-ву Александром Матвеевичем (Мамоновым), а его прев-ву же доставлялись по повелению графа Александра Андреевича (Безбородко). Реляции, которыя привезены были г-ном Драшковским, поднесены были графом, за что Александр Матвеевич учинил выговор как мне, так и Драшковскому. Я нашел те­перь способ доставлять Ея И. В-ву реляции руками его прев-ства Александра Матвеевича, не раздражая графа. Не знаю, однако-же, всегда-ли это сделать удастся; бывает такое время, в ко­торое граф охотнее сидит дома, нежели ко двору ездит и именно после обеда; в сие время граф сам приказывает отдавать реляции Александру Матвеевичу.

     Г-н Сегюр крайне заботится в ожидании Нассавскаго принца.

     Вчера сказал мне Александр Матвеевич (Мамонов):

     — Я рад, что князь теперь стал  повеселее, если б он знал, сколько стоило мне это труда!

 

     5-го ноября 1787 г. Крайняя ненависть Александра Матвеевича (Мамонова) к графу (Безбородко) и усильныя старания г-на Храповицкаго понравиться первому, о чем доходили до меня нередко основательные слухи, заставляли опасаться, чтоб из сего не родилось чего-нибудь. Будучи очевидным свидетелем таковым обстоятельствам, за две тысячи верст от вас отдаленным, неужели не имел я права пожелать вам добра преимущественнее пред прочими? Одна минута строит и разстраивает. Вот причина, побудившая меня поступить на тот шаг, за который вы гневаться изволите. Я уверен, что Але­ксандр Матвеевич вас любит; но сорочка  ближе кафтана: всякой заботится о себе самом, не помышляя о других, а особ­ливо о находящихся в отсутствии. Впрочем, кроме Ивана Сте­пановича (Рибопьера), по истине усерднаго вам человека, я ни с кем касательно вас не говорил. Александру Матвеевичу (Мамонову) приятно чтение реляций, но еще приятнее гораздо дубровицкия, и так нужны и его прв-ству напоминовения.

 

 

    481

     К Сергею Лаврентьевичу (Львову) послал я нарочнаго в Старую Русу; касательно же г-на Хорвата, то сей из банка денег не получил; да, за неимением оных в банке, и не получит. Он старается занять деньги у г-на Сутерланда, при котором случае, вскоре воспоследовать имеющем, не упущу я взыскать принадлежащие вам 4,200 руб.

     Александр Матвеевич, желая всеусильно присовокупить к Дубровицкому имению лес, купленный у князей Черкасских за 4,500 руб., приказал мне написать к вам тако: «пожалуйте, напишите к Василию Степановичу (Попову) и попросите его, чтоб он то, о чем я его в письме моем прошу, исполнил как можно скорее; он меня чувствительно одолжит, а особливо, когда пришлет, не дожидая другаго отправления, с нарочным курьером. Мне кажется, это можно дни в два сделать; пожалуйте, попросите о сем Василия Степановича». Я не понимаю, почему его прев-ство почитает помянутый лес принадлежащим к Дубровицкому имению; да и какая нужда была г-ну Пузину упо­минать Матвею Васильевичу (отцу Мамонова) о сем лесе. За­пись, препровождаемая в письме Александра Матвеевича (Ма­монова), писана по повелению Ея И. В-ва г-ном Терским.

     У Петра Степановича (Валуева) имеются вотчины Дубровицкой люди, которые из продажи в купчей не исключены. Не прикажете-ли, чтоб не иметь новых хлопот, отдать таковых его прев-ству?

     Вчерась просил я его сият-во князя Александра Алексеевича (Вяземскаго) о тех, кои от его светлости к повышению чинов в сенат представлены: он обещал исполнить.

 

     (Ноябрь, после 5-го числа.) Сергей Лаврентьевич (Лъвов), будучи принят при дворе весьма дурно, жаловался о сем со слезами Александру Матвеевичу (Мамонову) и говорил его прв-ству, что весьма бы желалось ему быть в екатеринославской армии. Его прв-ство почитает сей случай весьма удобным к переводу Ивана Степановича (Рибопьера) в Казанской кирасирской, а Сергея Лаврентьевича в Смоленской драгунской полк.

     — «Если сей перевод исполнится, то не худо будет, если его светлость уведомить о сем сам государыню, а дабы не

 

 

     482

возъимели подозрения, что тут кроется какая-нибудь интрига, то можно государыне донести, что Ивану Степановичу (Рибопьеру), по иностранству его к нашей службе не привыкшему, прилич­нее быть в полку, находящемся внутри России, нежели в таком, который находится теперь в походе. Весьма мне приятно будет быть в Казанском кирасирском полку шефом, но надобно, чтоб и о сем его светлость сам писал к госуда­рыне, ибо касательно себя никогда я ее ни о чем не прошу. Признаться вам, что почти жить не могу без Ивана Степано­вича; да и для князя, может быть, лучше бы было, если б Иван Степанович был здесь. Я ни с кем не могу так откро­венно говорить, как с ним».

     Под каким бы то ни было претекстом и как бы то ни было, непременно нужно Ивану Степановичу (Рибопьеру) быть здесь. Утверждать не могу, но подозреваю, что Александр Матвеевич (Мамонов) с г. Завадовским дружится, по край­ней мере, бывают у них нередкия секретныя конференции. Вся­кой раз, когда я у его прв-ства бываю, то напоминает он мне, чтоб я, когда услышу, что в городе говорят об нем, что он с Завадовским дружится, сему не верил.

     Анна Никитична (Нарышкина) в таком положении, что государыня без нея теперь быть не может. Бог знает, что это значит.

    Вчерась и третьяго дня Ея И. В-во. прогуливаясь по городу в карете, изволила оба раза заезжать к Анне Никитичне, дабы иметь оную сопутницею; однако же у дома Анны Никитичны Ея И. В-во из кареты вставать не изволила.

     Некто отставной маиор Казаринов и Кочубей весьма собою занимаются и везде публике себя являют.

     Наш посланник в Берлине будет непременно сменен, ибо наш двор поведением его крайне недоволен.

     Вчерась умер один из первейших графа Петра Алексан­дровича (Румянцова) корреспондентов здешних, и именно г-жа генеральша Леонтьева (Екатерина Александровна, сестра гр. Румянцова).

     Граф Петр Александрович, чтоб скрыть пред лицом света, что он имеет с г. Завадовским переписку, доставлял к сему письма свои всегда почти под кувертом покой-

 

 

     483

ной г-жи Леонтьевой: к Александру же Матвеевичу (Мамонову) доставляет граф письма оной под кувертом г. Завадовскаго. Сие случилось и третьяго дня, по прибытии сюда графскаго курьера.

     Никто столько нас не злословит, как граф Александр Романович (Воронцов). Но как буесловие его не стоит того, чтоб о нем говорить, то донесу только то, на чем он основывает, может быть, свои виды.

     — «Когда-б я был на месте графа Петра Александровича (Румянцова), то дал бы я себя знать князю. Как это можно требовать, чтобы все повиновалось князю? Графу цена известна. Я бы на месте его просил государыню, чтобы не только армию, но и князя поручили бы мне в команду, а иначе от всего бы отказался. Сами станут после искать. Я не понимаю, зачем нас посадили в Совет, что мы — чучелы, что-ли? Посадил здесь на корень такого человека, что нельзя ни о чем говорить; все только то хорошо, что делает князь».

     Вице-канцлер (гр. Остерман) получил откуда-то досто­верное известие, что капитан-паша возъимел верх над визирем. Из сего предвозвещают нам скорой мир; о сем слышал я от его пр-ва Александра Матвеевича (Мамонова), которой присовокупил к сему и следующия примечания:

     — «Авось кончится война в нынешнем году полезным для нас миром; в таком случае ни швед, ни пруссак в своих интригах не успеют».

     В Англии касательно судов нам отказано. Государыня крайне сим недовольна. Здешние англичане уверяют, что при­чиною сему граф Семен Романович (Воронцов), коего будто бы в Англии не терпят. Вчерась послали опять курьера в Англию. Не возвратится-ли сей с лутчим успехом, чего не­пременно ожидать надобно, если г-да Воронцовы наиграют тут какия-нибудь интриги.

     Граф Петр Александрович (Румянцов-Задунайский) прислал к Михайле Сергеевичу (Потемкину) требование, чтоб снабдить конницу, вверенную предводительству его сия-ва, стараго образца палашами, потому что сабли, по его мнению, к употреблению не годятся.

     По случаю недостатка в ружьях, заказано делать таковыя

 

 

     484

в Могилеве и в селе Павловском, что в Нижегородской губернии. Бог знает, кто это опрожектировал и нельзя по­верить что за безпорядок в делах: всякой лезет с докла­дами.

     Дней с шесть назад доложил я его сия-ву гр. Валентину Платоновичу (Мусину-Пушкину): «что бы тому за причина была, что великий князь не изволит никогда в публичных собраниях говорить с теми, кто принадлежит его светлости. Неужели его и. в. подозревает, что его св-сть причиною тому, что его в-ство в армию не пустили? Если это так, то я уверяю, ваше сиятельство, что его св-сть не только ожидал его и. в. с великим удовольствием, но и об отпуске его и. в. в армию просил государыню».

     Граф Валентин Платонович ответствовал мне:

     — «Пред великим князем и небо, и земля теперь вино­ваты. Он сердится на всех. Я знал, что его св-сть с удовольствием его ожидал и государыне о сем писал, да и я говорил е. и. в-ву неоднократно и впредь повторять не премину. Теперь он и на меня сердит; он думает, что я знал, что его не пустят. Что-то будет летом. Я думаю, что и тогда его не пустят... Но перемелится рожь, все будет мука!»

     Оба письма государыни к его св-сти печатал я; сие слу­чилось уже не первой раз. Я думаю, что его пр-во для того заставляет меня их печатать, чтоб я вас уведомил, видевши их у него незапечатанными и, следственно, ему известными.

 

     (Конец ноября 1787 г.) Князь Александр Алексеевич (Вяземский) поднимается. Недавно сделал он общему господ сенаторов собранию выговор: «С приезда моего сюда, приезжаю я в сенат всегда в девять часов пополуночи, но господа сенаторы съезжаются не прежде как в двенадцатом часу. Когда прика­жете дела слушать? Все дела остановились. Я прошу господ сенаторов наблюдать, законами, для съездов в присутственныя места, предписанное, время». Тогда были в собрании между прочими: граф Алексей Романович (Воронцов) и Петр Васильевич (Завадовский). Никто однако же генерал-прокурору не противуречил.

     Князь Александр Алексеевич усильно старается должность,

 

 

     485

докладывать Ея И. В-ву по делам сенатским, присвоить по прежнему себе. Бог знает, удастся-ли ему достигнуть до желания сего. Между тем государыня изволила проговорить графу Алексею Андреевичу (Безбородко):

     — Жалуются, что сенатские доклады выходят весьма медли­тельно.

     На сие граф ответствовал: «Я никогда к вам не вхожу и не выхожу от вас без дел, государыня. От вас зависит оныя слушать».

     Многим в городе стало уже приметно, что граф слабеет,

     20-го сего месяца имел я с графом Алексеем Андреевичем следующий разговор:

     Гр. — Государыня желает знать, послана-ли из коллегии гра­мота на Дон о посылке донских казаков в команду графа Петра Александровича (Румянцова)?

     О. — Донские казаки состоят в команде его светлости (Потем­кина). Коллегия не имеет права иметь с ними безпосредственную переписку. К графу Петру Александровичу наряжено четыре дон­ских полка, коих для него, кажется, на первой случай довольно. Впрочем, все казаки находятся теперь в поголовном походе, и если графу Петру Александровичу потребно оных более четырех полков, то о сем надлежит отнестись к его свет­лости.

     Гр. — Правда-ли, что корабль «Слава Екатерины» ¹) был разбит бурею, попался в устье Дуная в руки запорожцам, а граф Воинович насилу успел спастись на лодке? Не пишут-ли к вам чего-нибудь о сем?

     О. — О погибших во время штурма судах его светлость уведомлял, посторонние о сем слухи и доносы ложны. Посудите сами, ваше сиятельство, была-ли хотя малейшая возможность переправиться на лодке в октябре месяце от устья Дуная в Севастопольскую гавань, где Воинович ныне пребывание свое имеет?

     Гр. — Я и сам думал, что эти вести ложны.

     После сего объяснился  я о рапорте графа Петра Алексан-

      ¹) 66-ти пушечный корабль, заложен 26-го мая 1779 г. в Херсоне. Спущен 16-го сентября 1783 г. С 1788 г. назван «Преображение Господне».  Л.

 

 

     486

дровича (Румянцова), доложив между прочим: «Граф Петр Александрович не весьма прежде жаловал рогатки; да и спра­шивать об оных и об мостах значит тоже, что, содержа крепость в осаде, вопрошать, позволено-ли будет, для сбережения людей от выстрелов пушечных, делать рвы и окопы».

     Господин Вейдемейер сказывал мне, что в совете читаны следующия вести. Корабль «Слава Екатерины», во время бывшаго штурма, попался в руки запорожцам, Воинович полонен и отослан в Цареград. Совет поставляет Тизделю в великую неосторожность, что он не побросал в море имевшихся у него на корабле секретной композиции ядра; начали таковыя же и в Цареграде делать. Кинбурн взят турками, а Тамань абазинцами». В городе врут еще хуже сего, но государыня изволит всему сему смеяться.

     Недавно государыня изволила вопросить пришедших к Ея И. В-ву на поклон:

     — Что в городе новаго слышно?

     На сие ответствовано: «Говорят, что граф Алексей Григорьевич (Орлов-Чесменский) скоро сюда будет».

    — Да! слышно, что он и флотом в Архипелаге коман­довать будет», изволила сказать государыня.

     В совете мозголомствовали слишком три недели над помянутым рапортом графа Петра Александровича (Румянцова), в копии пред сим от меня к вам отправленным. Голоса были разные. Узнав о сем, возъимел я смелость доложить графу Александру Андреевичу, что дела в украинской армии не в таком безпорядке, как его сиятельство доносить об них изволит, и что представление его без всякаго затруднения разрешить можно. Сказав сие, подал я графу Александру Андреевичу записку, с коея подношу при сем копию.

     Докладывали Ея И. В-ву рескрипты, в Совете заготовленные, докладывали и мою записку. Государыня изволила указать отпра­вить означенной рапорт к его светлости и ожидать, что его светлость изволит коллегии повелеть на оный ответствовать. Мысль Ея И. В-ва, чтоб граф Петр Александрович сносился обо всем с его светлостию. Но ежели граф Петр Александрович и впредь подобныя сему в коллегию представления чинить не престанет, то воля Ея И. В-ва есть, чтоб таковыя тотчас

 

 

     487

на благоразсмотрение и резолюцию к его светлости препровож­дены были. Получа сию полезную резолюцию, кажется, не погрешил я подачею записки.

     Со дня на день заставляли меня отсрочивать отправления курьера сего. Не моя вина. Я всякой день бывал в канцеляриях, передних и на аудиенциях.

     Повадится кувшин в ключ по воду ходить, то там ему уже и головку положить: князь Александр Алексеевич (Вяземский), что ни делает для его светлости, побуждается к сему страхом могущества его светлости. Но усердия нет. Раза два уже отзывался: «Уже все деньги повытасканы, а все-таки дай да дай».

     На сих днях ожидают сюда графа Алексея Григорьевича (Орлова-Чесменскаго). С нашей стороны не останется, по отъезде графа Валентина Платоновича (Мусина-Пушкина), в Совете ни одного почти голоса. Не разсудится-ли за благо употребить старание, посредством Александра Матвеевича (Мамонова), о помещении в Совет Ивана Перфильевича Елагина, человека и его светлости преданнаго, и говорить и писать умеющаго.

     Петр Васильевич Завадовский просится в домовой отпуск для свидания с женою, и говорят, что ему съездить туда позво­лено будет.

     В Екатеринин день роздачи милостей не было. Недавно зарезали в Измайловском полку одну женщину. Господин обер-полициймейстер доложил о сем Ея И. В-ву первой. Случился тогда в передней комнате и Арбенев, ко­торой, быв вопрошен о сем, ответствовать не умел. Госуда­рыня изволила на г-на Арбенева вознегодовать за сие и в Измайловский полк прикомандирован на время подполковником Николай Иванович Салтыков.

     В 1783 году его светлость (кн. Потемкин) изволил поднести Ея И. В-ву сделанную в генеральном штабе полуденным российским пределам с прикосновенными местами австрийскими и ту­рецкими карту, которую употребляют часто в Совете. Государыня, сберегая однако же оную собственно для себя, изволила указать сделать таковую же другую. Сказаны только одни места, какую карту делать, но копию с помянутой карты снять непозволено, опасаясь, чтоб она не затерялась или не замаралась. Карту сию

 

 

     488

делают у нас в канцелярии взятые из Преображенскаго полку в помощь к нашим географам четыре унтер-офицера. Та карта, которую вы изволили приказать делать, поспеет прежде нежели господа наши офицеры обещали. Чрез две недели она будет готова.

     Петр Степанович (Валуев) намерен проситься к вам для отдачи в делах своих отчета, чтобы побывать у себя в деревне, лишь бы там не остаться. Он открывался мне, что в доме графа Александра Андреевича (Безбородко) весьма приметно, что граф не в прежних силах. С г-ми Воронцовыми у графа Александра Андреевича неладно; и если по вторичному Логинова прошению доложит граф Александр Андреевич в пользу Логинова так, как его сиятельство обещает, то с г-ми Воронцовыми и совсем разстроится у него дружба.

    Грекова от Безбородко уволена. Место ея заступила одна девица пятнадцати лет. Глебов и Рубан не последние люди и сам Осип Степанович ласкает себя знакомством их.

    Недавно в Совете граф Остерман поссорился с графом Александром Андреевичем. Граф Остерман говорил графу Безбородко, чтоб сей унял дерзость фаворита своего по делам иностранной коллегии г-на Моркова, а граф Безбородко дал знать графу Остерману, что г-н Морков генерал, а не мальчик, член и набитой (siс) ему брат. Граф Остерман упрекнул графу потом девками; граф же Безбородко сказал:

     — Я для того люблю девок, что имею власть их переменять, чего мужья с женами своими делать не могут, хотя и знают, что они б....

     Если б не помешал сему Петр Васильевич Завадовский, то бы ссора сия кончилася хуже.

     Граф Илья Андреевич (Безбородко) намерен, если его светлость сюда приедет, проситься в армию. Да со стороны их и. в-в будет тогда довольно просьб к его светлости, ибо ея высочеству о сю пору не дано позволения ехать в Елисаветград.

     От французскаго посланника: двор французский дал повеление всем офицерам своим, с дозволения онаго в турецкой службе находящимся, возвратиться во свояси. Делифид, в Оча­кове находившийся, отправился в Цареград.

     От цесарскаго посла: в Цареграде весьма приуныли, по-

 

 

     489

луча известие о происшествии под Кинбурном. Капитан-паше, возвращающемуся из Египта со многими сокровищами, дано по­веление явиться со всем турецким флотом на Черном море.

 

     17-го декабря 1787 г. 29-го числа прошедшаго месяца, когда, по окончании в придворной церкве божественной литургии, наступило время, в котором Ея И. В-во изволит обыкновенно духовенство жаловать к руке, то вдруг предстал пред Ея В-м граф Александр Андреевич (Безбородко) с держащею в руках митрою, похожею на архиерейскую. Духовенство под­ходило к руке, наблюдая очередь свою по старшинству, и преосвященный Гавриил, исполнивши свой долг прежде всех, приостановился было на несколько секунд пред Ея В-м и, как казалось публике, ожидал чего-то; но вскоре потом отступил назад. Прочие подходили и отходили не останавливаясь; сколь же скоро подошел духовник Ея В-ва, то всемилостивейшая государыня, взяв митру из рук графа Александра Ан­дреевича, соизволила возложить оную на главу помянутаго протоиерея, который, приведен будучи нечаянностию сиею в изумление, пав на колени, дрожал и спросил: «На что это?»

     Государыня изволила сказать:  «Носить».

     — «Я не достоин», сказал протопоп.

     —  «Я тебя удостоиваю», соизволила ответствовать Ея В-во.

    Изустно сказано протопопу сему занимать место выше всех архимандритов. Вот новая в российской церковной истории эпоха, удачнее случившейся при царе Иване Васильевиче.

    В среду, то есть 9-го числа сего месяца, находящийся здесь в отпуску полковник князь Дашков и гвардии офицер Иевлев, поссорившись на аглинском бале, предприяли намерение разведаться на поединке. Кн. Дашков танцовал с Татья­ною Васильевною (Потемкиною), а Иевлеву вздумалось при сем случае занять такое место, посредством котораго лишил он сию танцующую пару свободнаго в контр-тансе вертения. Кн. Дашков, встретивший господина Иевлева в таком положении при начале сея пляски, учтиво просил его сойти с того места; но Иевлев, посмотрев на просителя гордым оком и несытым сердцем, с онаго не тронулся. Князь Дашков, продолжая плясание, паки с Иевлевым повстречался и повторил к нему

 

 

    490

ту-же просьбу, но и сей раз безплодно; наконец, князь Дашков, столкнувшись с Иевлевым в третий раз, взял онаго за плечи и с места сдвинул. Тут Иевлев начал на князя Даш­кова нападать, и язвительными словами требовать от него не­укоснительной сатисфакции, а сей ответствовал Иевлеву тако:

     — Вы знаете, что я живу в доме матери моей, следовательно, в доме, в городе довольно известном, а потому и сатисфакцию желаемую истребовать от меня успеете, да оная и будет вам дана: прошу только перестать теперь безчинствовать здесь на бале.

    Князь Дашков, сказав сие, всячески старался удалиться от Иевлева; но сей, распален будучи гневом, презирал просимую отсрочку, и, несмотря на многия повторенныя князем Дашковым о сем просьбы, преследовал его повсюду, ругал без малейшей пощады и грозил ему мщением. Может быть, что Иевлев поступил бы несколько благопристойнее, если бы Петр Лукич (Вельяминов?) не подущал его безпрестанно, что происходило весьма явно и было для всей находившейся на бале публики весьма приметно. Вся компания находилась в смятении, а сестра князя Дашкова, княгиня Щербатова, так встре­вожена была, что закричавши: «Брата моего убить хотят!» — упала в обморок.

     На другой день г-н обер-полициймейстер докладывал о сем Ея И. В-ву, и всемилостивейшая государыня, выслушав весть сию с крайним неудовольствием, соизволила тотчас дать приказание г-ну Татищеву Иевлеву дуэль строжайше запретить: графу же Александру Андреевичу (Безбородко) соизволила при­казать, дабы он дружески посоветовал от себя графу Але­ксандру Романовичу, а сей дал бы знать князю Дашкову, что бы он, бывши сюда отпущен на срок, которой уже кончился, и откланявшись Ея И. В-ву, праздно бы здесь не проживал, а ехал бы к своему посту. Князь Дашков, увидясь после сего на бале у князя Василия Васильевича Долгорукаго с г-м Рибопьером, жаловался оному на Иевлева, и притом говорил, что он Иевлева признает не иначе как за орудие, назначенное к прекращению его жизни и настроенное к сему будто бы его светлостию или Александром Матвеевичем, или же обоими ими вместе; напротив чего г-н Рибопьер убедительным образом

 

 

     491

дал ему чувствовать, что он, в разсуждении сих мыслей, на­ходится в крайнем заблуждении и того же дня пересказал о сем Александру Матвеевичу, которой в пятницу посылал г-на Рибопьера, как к кн. Дашкову, так и к Иевлеву, сказать им обоим, что Ея И. В-ву угодно, чтоб у них ни под каким видом дуэля не было. Сие было исполнено, а особливо рекомендовано было Иевлеву, чтоб он в сем деле на протекцию Александра Матвеевича (Мамонова) отнюдь не надеялся. Однако же оба они были упрямы: первой сказал, что мириться не станет до тех пор, пока Иевлев не испросит у него прощения, а сей ответствовал, что просить прощения не станет, хотя бы его повесить велели. Между тем узнала о сем княгиня Катерина Романовна (Дашкова). Зная нрав сей штатс-дамы, легко вы себе вообразить можете положение ея, в кое она при­ведена была услышав произшествие сие. Находясь в отчаянии, написала она к Александру Матвеевичу письмо, наполненное воплем, рыданием и мщением, изъяснив в оном, между прочим, и то, что для спасения жизни сыновния не пощадит она собственныя своея, и готова сама биться с Иевлевым на шпагах, (на) поединке.

     В субботу был кн. Дашков у Александра Матвеевича, и в самое то время, когда его прево-ство, находясь с ним и г. Рибопьером в спальне, разсуждали о сем деле, то вдруг вошел в спальню камер-лакей с докладом, что Иевлев, несмотря на учиненной ему отказ, толкнув лакея в грудь, взошел в переднюю. Александр Матвеевич, огорчась сим Иевлева поступком, вышедши в переднюю, спросил его весьма грозно:

     — Как  вы смели войти ко мне тогда, когда я имянно не приказал вас сегодня ко мне пускать?

     — Извините меня, ваше превосходительство, — ответствовал Иевлев — я был у вас сегодня два раза, и мне было сказано, что вы меня допускать к себе не велели; но я принужденным нашелся приехать к вам в третий раз и усилился войти для того, что имею крайнюю нужду вас видеть и с вами погово­рить.

     После сего Александр Матвеевич (Мамонов), отведши его в биллиартную, говорил с ним очень долго, и наконец

 

 

     492

его превосходительство принудил его испросить у князя Даш­кова прощение. Примирение происходило в присутствии кн. Га­гарина и Шаховскаго, полковника Уварова, Рибопьера и многих других господ. Иевлев приветствовал кн. Дашкова сими словами:

     — «Je vous demande pardon de vous avoir offensé», а кн. Дашков ответствовал Иевлеву тако: «Je reçois vos excuses et je souhait que tout soit oublié». Потом ужинали они у его прево­сходительства все вместе, и тем кончилась история сия, переска­занная мне человеком весьма достоверным.

     Публика весьма много обвиняет в сем деле Петра Лукича, о коем слышал я и еще нечто предосудительное. Уже тому недели с четыре, как носятся здесь в городе неприятные и вздор­ные слухи, что кавказской корпус разбит, что генерал-маиор (Степан Степанович) Апраксин убит, что в Тавриде татары бунтуют и что в Херсоне был весьма сильной пожар, пре­вративший будто бы многия строения в пепел. Между прочим и граф Валентин Платонович (Мусин-Пушкин) спрашивал меня: справедлив-ли слух о пожаре? на что я ответствовал его сиятельству, что ничего об оном не слышал. Некоторые возъимели дерзость судить, что будто бы случившийся в Херсоне пожар есть ничто иное, как вымысел Н. И. Корсакова, которой, желая обогатиться, вознамерился показать бывшия в ве­домстве его казенныя деньги погибшими в пожаре, и строения такия погоревшими, которыя никогда не существовали. Говорят, что Петр Лукич приписывает сие самому светлейшему князю, благодетелю своему.

     У господина Рамбурха происходит с г-м Ковалинским спор о первенствующем советничьем месте. Г. Ковалинский присвояет себе первенство на основании обрядов, наблюдаемых в коммисариате, где чиновники не по старшинству армейскому, но по коммисариатскому места занимают, а Рамбурх присвоивает себе первое место по старшинству армейскому. Спор сей предан на расмотрение коллегии, которая держит сторону Рам­бурха, а чем решится — не знаю.

     По письму вашему к графу Александру Андреевичу (Безбородко) о Гуттуеве еще не докладывано.

     Отданное  г-ну   Зотову   Апраксинское место,  велено  графу

 

 

     493

Апраксину возвратить. Графа Апраксина судили по имянному указу, которой однако же не состоялся. В то время, когда до­кладывали Ея И. В-ву о неблагопристойном графа Апраксина в управе благочиния поступке, Ея И. В-во изволила спросить:

     — Что же вы хотите с графом Апраксиным делать?

    На сие ответствовано:  «Судить в уголовных судах».

     Государыня изволила сказать: «Хорошо», и сии-то слова сочли за имянной указ. Подношу при сем данные графом Апракси­ным в уголовных судах ответы, которые, как сказывают, государыне очень понравились ¹).

     Нижеследующие господа имеют быть, по прошениям их, увольнены в домовой отпуск, о чем и указы пред отъездом Ея В-ва подписаны быть имеют:

     Граф Кирилла Григорьевич Разумовской — безсрочно.

     Князь Николай Васильевич Репнин — на два года.

     Князь Александр Алексеевич Вяземский — на полгода к Царицынским водам.  Говорят при том, будто бы сему госу­дарыня изволила сказать, что отпуск его и долее отсрочится, буде он того пожелает. В отсутствии его должность его зани­мать имеют или П. В. Завадовский, или граф Александр Романович Воронцов.

 

 

     (Декабрь 1787 г.). Открылось явно, что Франция не только голландскими делами теперь не интересуется более, но и вооружает в Тулоне флот, уповательно, на помощь туркам назначенный. Двор (Екатерина) нечаянным происшествием сим и заводимою в Польше, старанием короля прусскаго, конфедерациею весьма обезпокоен. Почитая короля прусскаго за при­чину настоящей с турками войны, нельзя было не ожидать, чтоб он не наделил нас и другими делами. По крайней мере, что касается до меня, то я событие помянутых предприятий, равномерно и прочих впредь случиться могущих сим подобных, пророчествовал графу Валентину Платоновичу (Мусину-Пушкину) за четыре недели пред сим, и на сей конец опасаясь гнева его светлости, взирал я неспокойным оком на отряд из здешних полков 6,000 человек, в команду его

     ¹) Ответов этих в наших бумагах не имеется.                  Ред.

 

 

    494

светлости отправленных. Мне казалось, что и здешнюю часть войск следовало содержать, не причиняя им ни малейшаго ослабления.

     Но что делать? в Совете людей много, и много его светлости недоброхотов; да полно, не исключить-ли из числа оных одного только графа Валентина Платоновича? Сей сегодня сказал мне:

     — Весьма нужно, чтоб его светлость побывал здесь хотя на короткое время; я бы желал, чтоб он скорее сюда приехал.

     9-го сего месяца проговаривал г-н Сегюр: «Слава Богу, двор французский согласен с русским; что-то будет делать г-н Фицгерберн, когда он приедет сюда! Я бы не желал быть на его месте».

     Сегодня же говорил г-н Сегюр: «Французский двор ста­рается примирить русской с турецким; ко мне о сем пишут из Парижа».

     Против обыкновения, государыня сегодня очень мало с Сегюром разговаривать изволила. Князю Николаю Васильевичу (Репнину) велено поспешно следовать в команду его светлости; на дорогу выдано ему десять тысяч рублей. В городе начали теперь говорить, что кн. Репнин послан на смену его светлости. Неизвестно, согласится-ли граф Алексей Григорьевич (Орлов-Чесменский) принять над флотом команду.

     Сегодня подал я графу Валентину Платоновичу (Мусину-Пушкину) записку, противореча во оной о неисправности войск донесению графа Петра Александровича (Румянцова); таковую подношу и вам. Может быть, что я несколько погорячился. Но что делать! Я защищал его светлость.

 

     (Декабрь 1787 г.). Двор (Екатерина) весьма скучает в ожидании от его светлости писем. Скучает также и Александр Матвеевич (Мамонов) в ожидании известий об известном лесе. Граф Алексей Григорьевич (Орлов-Чесменский) приехал сюда ноября 30-го дня. Его сиятельство от начальства над флотом, отправляющимся в Средиземное море, отказался, потому что Двор не согласился дать ему фельдмаршальскаго чина, в котором хотелось ему быть старее его светлости.

 

 

     495

     Вскоре его сиятельство отправится отсель обратно в Москву и женится там на девице Николевой. Дочери графа Володимира Григорьевича (Орлова) пожалованы фрейлинами; но княжнам Вяземским, по прошению отца их, в принятии во фрейлины отказано. В Андреев день государыня, по причине приключив­шейся слабости в здоровье, выходить не изволила.

    Его и. в-во великий князь изволит точно предприять путь в армию в будущем феврале месяце. Государыня изволила потре­бовать список тем особам, которых его высочество в походе при себе иметь желает. Таковой список еще не подан. Говорят, что и Михельсон имеет находиться при его высочестве. С графом Александром Андреевичем (Безбородко) случилось мне о следующем разговаривать:

     Гр. — Как вы думаете, кто в отсутствие графа Валентина Платоновича коллегиею управлять будет?

     От. — Не знаю. Это ближе знать вашему сиятелъству.

     Гр. — Кажется, место сие ближе всех занять может Ни­колай Иванович (Салтыков)?

     От. — Теперешния дела в коллегии и господин (Карл Егорович) Гантвих (генерал-поручик) исправлять может; впрочем, не худо бы посоветоваться о сем с его светлостию.

     Гр. — Правда, может и Гантвих, но нужно, чтобы это был кто-нибудь из членов Совета, или бы имел заседание в Совете. Ея и. в-во великая княгиня находится от печали вне себя. Неделя уже тому, как ея высочество никакой почти пищи вкушать не изволит. Сие причиняет не малую скорбь его высо­честву; государыня, объявив ея выс-ву множество резонов, по которым ея выс-ству невозможно быть его выс-ству в теперешнем походе спутницею, изволила сказать, чтоб ея высо­чество более о сем Ея В-во просьбою утруждать не изволила. Великая княгиня беременна двухмесячным младенцем ¹). Логинов сыскал, посредством известнаго вам канала, некоторую протекцию. Но жалко, что гр. Дон. (?) слаб. Бывают теперь нередко дни, в которые он и четверти часа у Ея И. В-ва не бывает, и если будет докладывать Ея И. В-ву дело Логинова, то, конечно, от имени его светлости. На сих днях,

     ¹) Великая княжна Екатерина Павловна род. 21 мая 1788 г.

 

 

     496

снабдил он Логинова рекомендательным по делам сенатским к господину Завадовскому письмом, в котором, между прочим, изъяснил тако: «Его светлость изволил писать о делах Логинова и для того я вас покорно прошу и проч.». Если б не граф Воронцов, то бы Логинова дело не имело дурнаго конца.

      — «Да что такое князь, и что это значит, чтоб все так делать, как князю хочется, не уважая других?»

     Недавно разсуждали в Совете, чтоб впредь брать рекрут и из тех губерний, которыя до сих пор таковых не давали. На первой случай хотят набором таковым укомплектовать гарнизоны, а из оных в будущем году комплектовать поле­вые полки.

     Из полков здешней дивизии назначено во флот для десантов из каждаго по две роты, да из гренадерскаго один баталион, что составит до 5,000 человек. В государстве есть много праздношатающихся людей. Не разсудится-ли за благо, в предупреждение шалостей, от них случиться могущих, брать таковых в солдаты. При всех стараниях о вооружении здешняго флота, говорят, что оный прежде июня месяца будущаго года в море выступить не может.

     Александр Матвеевич (Мамонов) приказал мне уведомить вас, что третъяго дня получено от Штакелъберха известие, что в Яссах между янычарами и молдаванами произошло весьма жестокое сражение. Для вспоможения городским жителям созы­вали деревенских — битием тревоги в колокола. Бог знает, кто одержал победу.

     Князь Александр Алексеевич (Вяземский) предложил сенату, чтоб производство зависящих от сената чинов оставить по прежнему. Весь сенат согласился со мнением генерал-прокурора, кроме г-на Завадовскаго и присоединившихся к голосу сего последняго графа Брюса и графа Воронцова; о сем поднесен доклад Ея И. В-ву.

     Недавно проговорил граф Шувалов в одной компании:

     — Я не знаю, что это такое, что князь (Потемкин) так долго ничего к нам не пишет, да и государыня крайне сим недовольна.

     Министерския депеши переходят из рук графа Александра Андреевича (Безбородко)   прежде прочих к графу Ворон-

 

 

     497

цову, с которым граф Александр Андреевич обо всем почти советуется. Невидно, чтоб старая связь их исчезала.

     Вскоре отправится к вам господин Судиенков и ко­нечно, не по пустякам. Хочется ему, получа 1-го января буду­щаго 1788 года чин действительнаго статскаго советника, переименоваться генерал-маиором и служить волонтером при екатеринославской армии. Есть, я думаю, и другия затеи.

     В Георгиев день изволила Ея И. В-во разговаривать вслух с господином Сухотиным о флоте черноморском и о тамошних гаванях. Из сего господа морские заключили, что г-н Сухотин отправлен будет к принятию команды над тамошним флотом.

     Говорят, что вскоре отправится к вам г-н Пущин, под смотрением котораго имеют строиться фрегаты на Гнилой-Тоне.

 

     (Половина декабря 1787 г.). Приключившияся цесарскому послу на ногах раны принудили его весьма долгое время сидеть дома. 25-го числа сего месяца, поутру, имел он первый ко двору выезд; после обеда же, получа неприятное известие о неудачном предприятии цесарцев, Белградом, аки турки Кинбурном, завладеть восхотевших, и паки дня два сидел дома. Государыня, сожалея о сем происшествии, не изволила на другой день праздника выходить из внутренних своих покоев под претекстом болезни. Между тем, двор наш доволен, что и цесарцы против агарян возстать уже дерзнули.

     Государыня крайне недовольна молчанием его светлости.

     — «Христа ради, пишите о присылке сюда еженедельно курьеров, хотя бы там и ничего важнаго не происходило».

     Седьмой уже день, как государыня находится в великой задумчивости, и часто со слезами пеняет на светлейшаго князя. Я извинял его светлость столько, сколько мог, и заботами и недосугами, но государыня изволит в том крепко настоять, чтоб конечно еженедельно курьеры сюда присылаемы были. Ея И. В-во изволила проговорить между прочим:

     — «Что обо мне думают? Если б князь знал, каково у меня на сердце, то бы он не мучил меня долговременным своим молчанием».

 

 

     498

     Сию статью, для донесения вам, объявил мне Александр Матвеевич (Мамонов).

     Граф Чесменской ездил недавно в Кронштадт для осмотра приуготовляющихся к походу кораблей, хотя он, впрочем, и отказался от принятия над оными команды. Его сиятельство принят при дворе весьма хорошо; однако-ж, говорят, что сколько его ни ласкают, но он командовать флотом и впредь не согласится. Сей граф недоброхотствует графу Александру Андреевичу (Безбородко) и к маслянной возвратится в Москву.

     Их высокомочия выписывают сюда г-на Архарова для употребления его к примирению с Александром Матвеевичем. Архарова ждут уже поминутно, а между тем, Александр Матвеевич (ничего не говорит?) о намерении его приезда.

     Его е. в-ву великому князю назначено получать из кабинета, по бытности в походе, по 10,000 руб. в месяц, исключая перваго месяца, в который отпустится его и. в-ву 20,000 руб., что и исполнится в наступающем январе месяце. Граф Валентин Платонович (Мусин-Пушкин) болен от простуды и не неопасно. Сделавшуюся у него на затылке затвердевшую шишку разрезали эскулапы, которые пошептом утверждают, что его сиятельство, не подвергая жизни своей опасности, не в состоянии будет пуститься в путь в феврале месяце. Обоз его высочества отправится января первых чисел. В начале же февраля и его высочество путь предприять изволит. Все любопытствуют, кто будет начальствовать в коллегии, если граф Валентин Платонович отсель отлучится?

     Двор принял Павла Сергеевича (Потемкина) холодным образом. Еще до приезда его превосходительства сюда государы­ня, опасаясь принесения от него просьб, изволила проговаривать:

     — Зачем он сюда едет?

     Я думаю, что граф Воронцов обнес его превосходитель­ство пред Ея И. В-вом, но это прежде, а не теперь, ибо теперь граф на ряду с прочими членами их высокомочиями и по большой части обретается в Мурзинке, даче своей.

     Господин Завадовский выговаривал Александру Матвее­вичу:

     — «Не говорили-ли или не писали-ли вы кому-нибудь о письме его светлости, к графу Петру Александровичу (Румянцову)

 

 

     499

писанном, с коего я вам секретно показывал копию? Ко мне пишут оттоль, что князь (Потемкин) уже о сем знает».

     Французский двор всеми силами старается примирить нас и цесарцев с турками; но если сие не удастся, то французы намерены и сами воевать противу того, кто подаст повод не заключить мира. В Англии предложения наши приемлются весьма холодно.

     Я хлопочу теперь об отпуске ординарных столовых денег, от двора, по сто рублей в день, его светлости определенных. Граф Александр Андреевич (Безбородко) обещал оныя вы­ходить.

 

                                                                                                       (Продолжение следует)