Анекдоты о Потемкине

Анекдоты о Потемкине // Старков Я.И. Рассказы старого воина о Суворове – В 3-х кн. – Кн. – 3. – М., 1847. – С. 380-392.

АНЕКДОТЫ О ПОТЕМКИНЕ.

Во время осады Очакова Турки впереди него в одну ночь устроили отдельное укрепление. Французские инженеры, по приказанию Министра Французскаго, у них служившие, об этом постарались. Этот отдельный пост, выдавшийся от крепости на довольное разстояние, стал сильно вредить нашим, и баттареи его крепко нас безпокоили. — Князь Потемкин, окруженный блестящим своим штабом и значительными иностранцами, осматривал крепость и это укрепление. Один из значительных иностранцев заметил Князю, что этот отдельный пост устроен крепко, и взять

381

его трудно, а нужно. Светлейший отвечал: „Ваша правда! Но часа через два-три его не будет." И тогда же приказал Генерал-Поручику Павлу Сергеевичу Потемкину призвать отлично-храбраго Штаб-Офицера N. N. (*), и велеть ему с баталионом его гренадер сей же час взять это yкрепление, а в помощь ему приготовить баталионов пять пехоты и несколько сотен кавалерии. Штаб-Офицер, получая приказание, объяснял трудность исполнить в это время волю Фельдмаршала (а это был час 12-й утра); просил отложить исполнение до вечера, или дать фашинника для закидки рва и лестницы штурмовыя; а иначе взять нет почти возможности, и погубить можно всех людей. П. С Потемкин был человек образованный, понял, и тогдаж явился к Светлейшему, и докладывал с объяснением причин, равно и того, что ни фашинника, ни штурмовых лестниц нет. Князь Потемкин сам знал, что он без разсчета выпустил слово в разговоре; но отменить это — значило бы показать пред иностранцами пустую похвальбу; честолюбие его тут страдало, и он в досаде, но хладнокровно сказал: „Хоть тресни, да полезай." Это приказание точнехонько так и передано. Штаб-Офицер явился к своему баталиону, велел стать гренадерам в ружье, сомкнул их в колонну, громко говорил им о приказании, и что исполнить его должно сей же час. —

(*) К сожалению вовсе забыл я имя этого отлично-храбраго Maиopa.

382

„И так, товарищи! надобно нам помолиться Господу Богу и Его Святому Угоднику Николаю Чудотворцу, попрося свыше помощи. На колена!" — Сам и весь баталион пали на колена, и усердно молились. — „Теперь с Богом вперед! Помните, братцы, — по-Суворовски! точно так, как он, отец наш, учил нас." Осенив себя крестом и взяв ружья на перевес, пятисотная дружина в высоком смысле храбрых богатырей, обреченная на видимую смерть, по слову своего начальника: ступай, ступай! шибко двинулась к Турецкому укреплению, в полном намерении взять укрепление, или пасть мертвыми во рву его. — Потемкин вышел из своей палатки с окружающими — знатью, и лишь колонна в половину прошла пространство до укрепления, велел шибко двинуть приготовленныя к подкреплению войска с полковою артиллериею. Турки, видевшие все это, сначала недоумевали; но потом открыли со всех укреплений сильный огонь. Обреченные шли шибко, и потом кинулись бегом, и не смотря на пули, картечь и ядры, осыпавшия их, шагов за тридцать пред рвом остановились на мгновение. Три роты сделали залп из ружей в Турок, усыпавших вал, и с словом ура! бросились в ров, а оттуда полезли в укрепление. Четвертая рота, разсыпавшись по краю рва, била пулями по головам неприятеля. Минут через семь наши были уже в укреплении, и наповал поражали отчаянно защищавшихся Турок. Резервы, назначенные на помощь, поспешили отбить вылазку, сделанную из Очакова, — и укре-

383

пление Штаб-Офицером взято (*). Турок пало на штыках наших выше тысячи человек. Потеря из рядов обреченных, убитыми и тяжко-ранеными, была выше половины из целаго. — Иностранцы удивлялись величайшей храбрости войск. Потемкин торжествовал.

Спустя несколько дней, Штаб-Офицер, взявший укрепление, был приглашен на обед к Фельдмаршалу: честь, которой редко кто из нижних Штаб-Офицеров мог удостоиться. Потемкин, бывши за столом, начал разговор о населении Новороссийскаго края, и вдруг, обратясь к Штаб-Офицеру, взявшему укрепление, сказал:

„Вы —, которой губернии?

— Слободско-Украинской, Ваша Светлость! „Имеете имение ?

— Отец мой имеет.

„И хозяйственныя заведения есть?

— Есть, Ваша Светлость! „А какия?

— Посевы, сады, заводы винокуренные, конские и рогатаго скота. Есть овцы и пчелы.

„А пчелы ваши лесныя или в хозяйстве разведенныя ?

— Домашния, Ваша Светлость!

(*) Так! молитва к Богу, молитва сердечно-душевная и с верою в милосердаго Господа Спаса, возрождение в самом себе силы духа, — производит чудеса.

384

,,Э!.... домашния ленивы и крупнее лесных.

— Точно так, Ваша Светлость! прекрупныя! „А как?

— Да с Майскато большаго жука будут Cветлейший улыбнулся и продолжал „И!.... А ульи какие же ?

— Улья и матки обыкновенныя, Ваша Светлость! Светлейший (с улыбкою): „Да как же такия ваши пчелы лазят в летки?

— Ничего нет мудренаго, Ваша Светлость! У нас так: хоть тресни, да nолезай!

Штаб-Офицеру душою жалко было трех-сот своих богатырей, павших при дневном штурме, сделанном без всех штурмовых пособий; а потому так резко намекнул он Князю Потемкину о его приказании. Светлейший хорошо понял это, и чрез несколько дней полк , в котором служил этот Штаб-Офицер, был послан, будто бы для усиления корпуса, к Александру Васильевичу Суворову.

II.

Князю Потемкину в С.-Петербурге, после бала, даннаго им в Таврическом Дворце, вздумалось быть в Зимнем Дворце не с убранною под пудру головою, чего в то время отнюдь не позволялось. Он явился так в кабинет Государыни. Она изволила заниматься делами. Здесь был Граф Самойлов и еще нисколько знатнейших чинов. После окончания дел все удалились, исключая По-

385

темкина. Государыня взглянула на Таврическаго и удивилась. Смотря на него несколько секунд, сказала : «Князь! На вас чего-то ныне недостает?» — Светлейший, низко кланяясь, отвечал: «шапки, Всемилостивейшая Государыня!» — Императрица, взглянув на него быстро, удалилась во внутренние покои.

Другие уверяли, что Потемкин не с убранною под пудру головою не был во дворце, а одевшись, только хотел ехать туда без пудры, и один из самых приближенных, лучший любимец его (имя запомнил), сказал ему: Ваша Светлость! на вас чего-то недостает ? — Светлейший отвечал: «Правда твоя, недостает шапки.» Возвратился в покой, и в этот день никуда не выходил за слабостию здоровья.

III.

Мещанин Я.... был в С.-Петербурге мелочным лавочки торговцем. У него было все, что только нужно для военнаго человека, и в большом изобилии: чай, сахар, кофе, сливки, молоко, всякое масло, всякаго рода хлеб и булки; было мыло, мел, клей, сапожный товар, дратва, мед, сало, пудра , вакса, соленые огурцы, квашеная капуста, ветчина, колбасы, всякая рыба, икра, балыки, и прочее многое другое. Это был, как тогда говаривали, кормилец нижних чинов большой половины гвардии (*). И Я...... брал с Гг. гвар-

(*) Известно, что в тогдашнее время все нижние чины гвардии состояли из дворян.

386

дейцев не дешево, а особливо с тех, которые неисправно платили. Григорий Александрович Потемкин, бывши еще рядовым кавалергардом, забирал в долг у Я....., и как доходы от отца и дяди были слишком недостаточны на содержание, то он всегда и оставался в долгу. Вскорости Потемкин стал восходить на высокую степень, и был отправлен в армию Петра Александровича Румянцева-Задунайскаго, в семидесятых годах поражавшаго Турок. Потемкин забыл долг, а Я...... не получая денег многих по забору, мало-по-малу падал, и наконец в торговле своей совершенно пал. Заимодатели (кредиторы) разсматривали его счеты, нашли его неосторожным, беззаботным, и потому сочли виновным, и посадили в тюрьму. Сын Я...., юноша лет восемнадцати, видевши беду, по благословению отца своего скрылся, имея в кармане денег всего семнадцать рублей и тридцать два алтына. Тщетно заимодатели отыскивали его, а он проводил время — где день, где ночь, и наконец осел в одной из возвращенных от Польши губерний между раскольниками, бежавшими из России. Заимодавцы присудили отдать старика Я...., еще стройнаго, ловкаго и годнаго, в солдаты. По решению правительства, ему забрили лоб и определили в военную полевую службу.

Между тем как старик служил рядовым, сыну его часто приходило на мысль явиться к Князю Григорию Александровичу Потемкину, и по-

387

лучить от него должку сот до пяти рублей. Но как сметь предстать к высочайшему вельможе? И допустят ли? В одно время услышал он, что Светлейший слишком милостив с простым народом и с солдатами, допускает к себе без замедления , и что будто одни только высокие чины не смеют к нему без доклада войдти, а простаго человека Адъютанты берут за руку и прямо вводят к Князю. Это ободрило Я....., и он решился. Помолясь Господу Богу, пошел в армию в Новороссию, где Потемкин устроивал этот край, и утверждал в Крыму власть России.

Я..... пришел прямо к маркитанту одного полка, поклонился, поразспросил его, как и когда и чрез кого достичь до Его Светлости. Ему дано полное наставление; и вот он пришел, попросил дежурнаго Адъютанта, что ему крайняя нужда видеть ясныя очи Светлейшаго. Когда его вели чрез покои, глаза разбежались у него от убранства комнат и от множества высоких чинов. Он трепетал. И вот он в покое у Князя. Светлейший взглянул на него и спросил: „Кто такой ? Что тебе нужно от меня?" — Я..... обдало жаром и холодом. Все в немъ затрепетало, он упал на колена, и проговорил: Ваша светлость! Я—Я...., сын Я..... бывшаго мелочнаго торговца в С-Петербурге. Потемкин задумался минуты на четыре. Это имя, этот человек, напомнили ему былое, давнопрошедшее. Что он тогда был ? и чем ныне!!.... Опустивши голову, он, по привычке, грыз себе ногти , и потом, взглянув весело , сказал:

388

„А! теперь только я вспомнил и тебя, тогда, еще мальчика, и отца твоего, честнаго человека. Встань! ну, как же доживает старик твой?"

Я.... — Давно не видал его, Ваша Светлость! Он отдан в военную, по приговору заимодатели. — И разсказал Светлейшему все, как было.

Князь. Вы глупы оба! почему он ко мне не писал? Почему ты тогда же ко мне не явился? А?.... Да в котором полку твой старик?

Я. — В Нижегородском пехотном полку служит солдатом, Ваша Светлость! А я, отец ты мой, не смел явиться к тебе; опасался. Да наконец услышал от одного проезжаго офицера, что ты, государь милостивый, милостиво принимаешь всех нас бедных; решился, и вот пришел к тебе, мой отец! не оставь меня и отца моего! — Тут. Я.... упал челом своим к ногам Светлейшаго.

Князь. Встань! встань Я....! — Боур! возьми его на свои руки! одень, и все, все ему. Да кажется, я и должен твоему отцу Я....?

Я.... Так, Ваша Светлость! было малое-толико.

Князь. А сколько? Ведь я согрешил, забыл и что должен-то был; забыл!

Я.... Да 495 рублёв, 21 копейку с деньгой. Князь (весело). Ну, хорошо. Ступай! после увидимся.

389

Я...... упал в ноги Светлейшему и благодарил его со слезами. В самое короткое время он одет был щегольски: и вымыт, и выхолен. Боур дал ему даже карманыыя деньги для расхода. — Карл Федорович Боур представил Я...... к Князю, и Князь, взглянувши на него, весело сказал: „А Г. Я......! здравствуй! да ты сделался молодцом!" — И в самом деле он был в Русском кафтане из тонкаго сукна, щегольски сшитом, подпоясан шелковым поясом; в руках его была пуховая круглая шляпа; сапоги на ногах козловые с напуском, и рубашка тончайшаго Александрийскаго полотна с косым воротником, обложенным позументом, на котором блестела золотая с бриллиантом запонка; светлорусая его небольшая круглая пушная борода и на голове волосы завитками, кольцами,— все это придавало лицу его благообразному , чисто - Славянскому красоту древле - Русскую; радость сияла в его открытых голубых глазах. Он точно был как будто сын первостатейнаго богача-купца былаго времени! (*)

(*) Ныне нигде не встретишь подобнаго виду Русскаго купца , все изменилось! В Вологодской , в Пермской И других северных губерниях, в мои молодыя лета, были еще люди — купцы с лицом Русским, с душою древнею чистою, и в прежней одежде. Ныне, это редкость! Все пошло на иностранный лад!— К лучшему ли ?...

Те, которые в последствии времени видели этого красавца Я..., разсказывали (давно это было), что он

390

Я.... падая в ноги Светлейшему и целуя их говорил. Ваша Светлость! да наградит же вас Господь Бог! От милости твоей я не знаю, жив ли я или мертв? Вот третий день — я как во сне, живу как в раю. О! спасибо ж вам, отец родной!

Светлейший был весел, велел ему говорить истину чистую, и на вопросы тот разсказал между прочим, что у него третьего дня было денег всего четырнадцать алтын, а одежды только что на нем; что он знает грамоте и порядочно пишет; знает арифметику, и мастерски умеет считать на счетах до миллионов, и прочее другое объявлял.

Светлейший, выслушав все, спросил: „скажи-ка ты Я...., мне, не хочешь ли быть поставщиком всего нужнаго в полевые лазареты моей армии для бодьных?" — Я.... не понял вопроса, и отвечал: Ваша Светлость! да у меня не только лошади с повозкой, да и кнутовища нет; а рад бы душою служить Вашей Светлости. — «Не то, сказал Потемкин, ты не понял.« — И обратясь к правителю дел Попову, говорил: „Василий Степанович! стараго поставщика долой, разчест, — он испортился; а Я.... на его место; он первой гильдии купец здешней губер-

был уже слишком дряхл, и обрюзг. Был значительнаго имения помещик и жил роскошно, барски, но разумеется, как мещанин во дворянстве.

391

нии. Растолкуй ему, в чем дело. Для первых оборотов дать ему денег взаем, дать и все способы; все бумаги по этому случаю приготовить и представить ко мне. — Ну! Ф...! Теперь ты главный подрядчик. Поздравляю! — Э? Василий Степанович. А чтож о старике?" — Писано, Ваша Светлость, отвечал Попов «К полковому начальнику, чтобы он, произведши его в сержанты, имел к нему особенное внимание, и о исполнении донес Вашей Светлости. — „Хорошо, сказал Князь. Да не забудь: чрез шесть месяцев он аудитор с заслугою за подпоручичий чин. Вот, продолжал Светлейший, обратясь к Я...., и отец твой сержант, а после будет и офицер. Уведомь его, что ты здесь." — Я.... упал в ноги Светлейшему, и с душевным умилением благодарил Князя , целуя его ноги.

И так бедняк безпаспортный стал купцом первой гильдии и подрядчиком на все припасы для всех госпиталей армии Потемкина. Года чрез три он был уже в мундире, ездил в раскидной коляске, и был чуть ли не Титулярный; а еще года чрез три имел чин Штаб-Офицера гражданской службы, и ворочал сотнями тысяч рублей, потом и кровью им благоприобретенных, по обыкновению, как и все откупщики.

Раз Светлейший спросил молодаго Я.... „Я слышал, ты купил себе имение ? А отцу своему купил ли?"

392

— Я для себя купил, Ваша Светлость, а для отца еще нет?

—»Купи и ему. Он стар; ему время на покой«. И воля Светлейшего выполнена.

Старик Я...., покровительствуемый Князем, был аудитором и п..к армии Капитаном.

Мало было молодому Я...., быть подрядчиком для продовольствия госпиталей. Ему хотелось нажить капиталец порядочный, и нажить поскорее; и он получил винный откуп по трем губерниям. В одно время случился у него недостаток в деньгах. Настала крайняя ему нужда в них, необходимость. Он обратился к Попову. Этот, по приказанию Светлейшаго, дал отношение N. Казенной Палате об отпуске Я...... денег нескольких десятков тысяч рублей. Но Палата, руководствуясь законами, отказала в том, и отрапортовала Светлейшему. Тогда-то последовала членам Палаты своеручная записка от Князя в двух коротких стихах о выдаче. После выразительно-убедительной этой записки деньги Я........ были выданы. Содержание этой значительной записки, старики, здравствующие еще на свете, помнят, и с улыбкою качая головою, говорят: силен был Потемкин!