Бунин В. Простонародные рассказы из прошлых времен. (Публикация Н. Барышникова).// Русский архив, 1874, кн. 1, № 2, стб.621-636

 

Сканирование – Михаил Вознесенский

Обработка текста – Юрий Шуваев

 

Правая и левая нумерация указывает положение столбцов на странице оригинального издания.

 

 

 

ПРОСТОНАРОДНЫЕ РАЗСКАЗЫ ИЗ ПРОШЛЫХ ВРЕМЕН.

 

621

Нижепомещаемые разсказы извлечены нами из рукописнаго сборника, писаннаго каким-то Василием Буниным в 1789-м году и случайно нами приобретеннаго. Некоторые разсказы этого сборника, живописуя нравы тогдашняго общества, строй жизни и некоторый воззрения прошлаго столетия, показались нам заслуживающими внимания. Разсказы эти, изложенные в простой, вполне безхитростной форме, иногда не без цинизма, но всегда рифмованной прозой, довольно любопытны. Их безъискуственная форма, даже безграмотность и местами сквозящий цинизм автора, — все служит доказательством тому, что разсказы эти были плодом вдохновения, и лишь переписывалась со слов разскащика, но не сочинялись. Народная масса, настрадавшаяся то от Татар и деспотизма, то от своеволия бояр и суровости жестокаго климата, находила всегда утешение в повествованиях и песнях о своих горестях, бедах и нуждах. Нам не случалось однакоже до сего времени напасть ни на песни, ни на разсказы, в которых дело бы шло о тягости рабскаго состояния и о несправедливостях и жестокостях владельца к своему холопу. Для нас остается тайной причина отсутствия в народной литературе песен и разсказов о предмете, так близко касавшемся сельскаго населения, так тесно связанном с существованием кабальнаго, закрепощеннаго Русскаго крестьянина.

Первые четыре разсказа ясно выражают нерасположение Русскаго крестьянина к дворянству того времени; остальные представляют собой верную картину существовавшего в то время взгляда народной массы на общественный и гражданский строй жизни, который в свою очередь может служить мерилом уровня народнаго развитая в нашем отечестве  в конце XVIII века.

Н. Барышников.

3-го Декабря 1873-го года.

Орел.

 

РАЗСКАЗ 1-ый.

 

О прохожем человеке.

 

Один мужик дорогою шел и для нужды своей в трактир забрел, где сидели два неубогие дворяне. Усмотрел он, что они гораздо убраны. Мужик,

 

622

хотя был в худой одежде, но оставался в куриозной надежде; ни о чем сумнения не имел, тут же вместе с ними за стол сел.

Дворянам показалось якобы обидно, а паче и сидеть с неучтивым мужиком стыдно. И начали дворяне над мужиком смехи учинять: хорошаго кушанья ему есть не давать. Когда ж дворяне все ложки по себе разобрали и кушанье хорошее хлебали, тогда один сказал дворянин: "Каналья тот ничего не разумеет, который без ложки кушать не умеет". Мужик догадался, лишь разсмеялся; зараз взял хлебную корку и в ней выдолбил, как в ложке, норку, воткнул вилку, стал кушанье хлебать, а дворяне на него начали взирать, при чем один дворянин сказал так: „Тот шельма, дурак и каналья бывает, кто такою ложкою хлебает". Когда ж на стол взнесли мелкия птички, стрелянныя в лесу из дички, дворяне всё поставленное по себе разобрали, а мужику тому голых костей наклали. Увидел мужик таковыя дворянския насмехи, вздумал и он им учинить разныя посмехи: тотчас на стол поставили, на блюде, от молока творог и взнесли жаренаго каплуна и пирог, еще поставилась оловянная чаша, в ней была преизрядная, молочная каша; все тоё мужик никому не давал, но к себе ближе подвигал; объявил он своим товарищам так: „Я, каналья мужик был дурак; ну, господа дворяне, я не спорил частям вашим, а на силу добился каплуна и каши, а паче всего, мой миленький дружок, пришел ко мне в гости близенько пирожок". Дворяне говорят: „Мы знаем давно эти вести, что надобно б всем кушать вместе". Мужик сказал: „Постойте; теперь воля не ваша, ко мне пришла в гости молочная каша; также и каплуна никому не уступлю, но с костями и кашу всю полуплю. Вы, господа, прежде кушали лапши, — я, мужик, рад, что дождался яства, то и якши". Дворяне сказали

 

623

так: „Прямой мужик, каналья, нечеухо (?), набивает свое свиное брюхо". Покушав, мужик не сел веселиться, но стал на лучшую кровать отдыхать ложиться. Видя (сие), дворяне стали мужика с постели сгонять и ему спать не давать; начали его, толкая под бока, будить и хотят за невежество его бить. Кричат они: „Встань мужик, свинья, разнесла тебя каша, — ведь та убранная постель наша!" Мужик, едва встав, на них взирает, будто бы с больнаго тела своего пластыри обирает, говорит им: „Помилуйте, господа честны, не будьте на меня лихи и злы, а дайте мне время пластыри обобрать, — в ту пору, я сам могу встать." — Дворяне надумали: „В него (т. е. у него) де мужика вещь не иная, конечно находится болезнь худая. Что-де мы к нему прилезли, конечно он, мужик, во Французской болезни; хоть и надлежалоб нам тут спать, но лучше от него отстать". Тотчас отшед, дворяне в другом месте спали, рады что от мужика отстали; и так неподалече в другом месте на постелях спали, что ничего себе не слыхали, как мужик тихо встал, тех обоих спящих дворян обмарал...... и якобы не его то было дело, опять на свою кровать лег спать смело.

Хозяин поутру пробудился, услыхав смрад и вонь, дивился. Видев, что дворяне крепко заспались и около себя о........., говорил: „Прямыя свиньи, дворяне, что так учинили в чулане; доброму человеку-мужику смеялись, а сами, как свиньи кругом обмарались". Зараз начал их выгонять вон; почуявши великосмрадную в трактире вонь, говорил: „Нет дела тут никому, а вы дворяне не марайтесь в честном дому". И так с великим стыдом и безчестием тех дворян с трактира прогнал, а о мужичей куриозности отнюдь не знал.

Пример: Не надлежит напрасно другаго смехотворством обижать.

 

624

РАЗСКАЗ 2-ой.

 

Разговор дворянина с мужиком.

 

Некий дворянин с мужиком обще в компании сидели и между собою разные разговоры имели; при чем дворянин мужика спросил, чтобы он на ту речь ему объявил: „в которое-де время мужики веселятся, поют, гуляют и прохладятся?"

Мужик отвечал: „Господине! Изволь знать, я вам могу о том, могу ясно сказать: мы де-мужики всегда боле зимою гуляем, поем, едим и всякими разговорами себя забавляем; отложим тогда все наши заботы, а летом у нас находятся великия работы".

Дворянин сказал: „Ба, я думал какая нибудь фигура, ажно в вас самая свиная натура. Свинья, когда напьется, то и веселится, в грязь отдыхать ложится".

„Ну ж, господин, нас мужиков свиньями порицаешь; скажи ж ты о самом себе, — ты ж в какое время себя веселяешь? Ибо и я хочу о том знать, если изволишь сказать".

Дворянин отвещал: „Мы, господа, дождемся весны, когда наступят дни красны, в то время весело гуляем и всякими играми себя забавляем, а паче в Мае месяцу забава велика, что никогда не бывает толика".

Мужик говорил: „Ох, государь, сия и мне мила, понеже в Мае месяцу веселится и моя кобыла. Также как и вы себя забавляете и часто по полю весело гуляете, так и моя кобыла часто поет: ги, ги, ги, го, го, го! — а сие ведь пенье, господин, кажется паче всего!".

И так, дворянин над мужиком насмеялся, а сам от него в том же стыду остался.

 

РАЗСКАЗ 3-ий.

 

О господине и слуге.

 

Некий господин своего слугу любил, который за ним всегда ходил, что ему

 

625

приказывал исполнять, чтобы в памятную книжку писать, а без записки ничего не творить, того ради нельзя тому пособить.

Случилось господину в яму глубокую впасть, где можно и навеки пропасть. Велит слуге вон себя тащить; слуга говорит: „не можно вам пособить; подожди, ежели записку сыщу, то тебя из ямы сей потащу; когда же записки при мне нету, то изволь, господин, в яме сидеть до свету, понеже я, слуга ваш, приказ прежний исполняю и в противность учинить не дерзаю".

Почему оный господин в яме ночевал, и слуга его вон не таскал, ибо самому на себя надобно пенять, понеже надлежит господину слуге разсудя приказать.

 

РАЗСКАЗ 4-ый.

 

О проезжем мужике и дворянине.

 

Некий дворянин ехал дорогой впереди, а мужик брел за ним тем же путем позади, который на лошади вез воз дров продавать, чем-бы мог себя с женой пропитать.

Мужик кричит тому дворянину: „Господин! Поберегись, ведь ты видишь, что я еду с возом, — посторонись!" Дворянин тогда будто бы не слыхал, как мужик оглоблей в спину его попал и великую обиду ему показал, понеже и епанчу его разодрал.

Видя (сие), дворянин стал с ним на дороге сильно браниться, схватил мужика, волочет судиться, говорит ему: „или заплати мне за епанчу, то и к суду тебя не поволочу".

Мужик говорит: „Полно, господин, я ведь кричал тебе „поберегись", то покинь, лучше со мной не судись; а ты лихо больно спесив стал, за то я тебе в спину оглоблею попал".

Дворянин говорит:„нет, мужик-бестия, я учиню над тобой свое отместие".

Мужик говорит: «Ну ж, господин, когда ты стал  со мной  браниться, то

 

626

пойдем уж оба судиться". И пришед, дворянин  пред судьей стал объявлять, какую мужик мог ему обиду показать, говорил: „господин судья, прошу вас, с какого виду мне мужик сей показал немалую обиду, — я шел дорогою пред ним, впереди, а он ехал за мной, на лошади, позади и своею оглоблею епанчу мою всю повредил, и я в него требовал денег, то он мне ничего не заплатил; прошу вас, милости со мною учинить и о том деле мужика допросить". Тогда мужик только на судью взирает, никаких речей не объявляет.

Судья неоднократно на него кричал, дабы мужик что-нибудь ему провещал и как судья свирепо на него закричал и мужику близко грудей прибежал: „Слышишь ли мужик, что говорят, ведь тебя мужика-чучелу винят?"

Видит, судья, что ничем не мог немаго мужика судить, понеже он ничего не говорит.

Дворянин: „Нет, господин-судья, я о том подлинно вем, что сей мужик не бывал нем. Вот сим часом ехал на коне добро и кричал мне во всё свое горло: „посторонись, посторонись господин! изволишь видеть что я еду с возом, а не один".

Слыша, (сие) судья только разсмеялся и о той прозьбе догадался, говорил дворянину: „почто же ты, дворянин, суда просишь и в такой себя стыд велий вводишь, когда мужик громко кричать для тебя чтился, то для чего ты ему не посторонился?"

Зараз, судья велел обоих соперников из судейской прогнать и хороших толчков им в спину надавать. И так потому пред судом мужик явился прав, а дворянин виноват, что пред ним не солгал.

 

РАЗСКАЗ 5-ый.

 

О хитром воре.

 

3ело злоумышленный вор был, для кражи во многие грады и селы ходил

 

627

и уже шельмован был неоднократно, только то ему было невнятно; многие люди его воровство знали, никаких вещей в него (т. е. у него) не покупали.

Случилось мимо идти тому вору переночевать в деревню к мужику на гору. Приметил вор, что есть в него хорошая корова, весьма молочна, велика и здорова; стал воровски помышлять напасть, как бы ту корову украсть. Еще ж разсуждал, как бы и себя в погибель не ввести, и в мужика (т. е. у мужика) с двора корову свести. Только что легли все в избе спать, той вор зараз потщился встать и тихо корову с двора увел и никакаго сумления о том не имел; шед в лес к дереву оную привязал и, акий добрый, к мужику возвратно побежал, также, как прочие спит и никто о его умышлении не мнит; по утру встав, хозяина поблагодарил, что его переночевать пустил. Видя, мужик спросил: „куда тебе надобно идти, — не пойдем ли вместе, по одному пути?" Вор ему объявил, что-де из деревни в град, чему мужик был и рад. И так с двора пошли вместе, а мужик не знал его лукавой лести. Вор не знает, что сказать, как-бы корову от дерева отвязать; объявил мужику: „Прошу я тебя пожалуй, подожди тут мало меня, я только маленько здесь побываю у одного человечка, долгу попрошаю. Хотя бы не деньгами мне отдал, я бы рад, чем-нибудь от него принял; и так давно уже продолжился и скоро хотел отдать, побожился".

Мужик сказал: „пожалуй, друг, добра дорога, и я обожду вас тут с немнога!"

Вор, пошед в лес, корову отвязав, бежит, — мужик лишь только на него глядит, дивится, помышляет паче всего, будто бы признает, как точно корова его. Говорит вору: „умилосердись, воля твоя, словно как буренушка моя?"

Вор говорит: «правда в сумление тебя приводит, понеже и человек в

 

628

человека приходит, а я сию корову за долг взял, о чем и тебе прежде сказал".

Мужик говорит: „правда ты это объявляешь; сию корову точно с моей не распознаешь. Что ж ты хочешь, в дому ль ее содержать или намерен в городе продать?"

Вор говорит: „я тебя прошу потрудиться, продать оную потщиться, а мне самому теперь очень недосужно, понеже имею мало дельце нужно". Ведал вор, что всяк его знает, и никто в него ничего не покупает.

Мужик сказал: „изволь, продам и, что дадут за нее, все тебе деньги отдам". И принес мужик деньги в тот же час, яко за хороший шелковый атлас. Вор деньги взял и зело ему за то благодарил, с коих денег одну монету и ему подарил; отходя же с ним простился, за его старание и приятство низко поклонился. Мужик рад, получив монету, а не знает, что коровы дома нету. Пошел домой, скоро поспешает, — жена с детьми на дороге встречает, дети кричат: „ах батюшка, дома в нас нездорово, пропала наша бурая корова! Везде в деревне искали и нигде в домах не опознали. Теперь куда нам себя девать, у кого будем молоко хлебать!"

Слыша отец весьма испужался, что сам корову продал, — догадался, закричал: „Ах, мои бедныя детушки, я пропал, что своей коровы не узнал! Явно вор обманул в глазах, лишь в недавних часах!"

Жена говорит: „тот вор корову украл, что в нас (т. е. у нас) ночевал".

Муж говорит: „Мы и шли с ним дорогою вместе, и он подпустил под меня лукавыя лести. Я дивился и корову свою примечал, только он весьма лукаво мне на то отвечал, будто бы в мужика, сказал, за свой долг взял, и я ему потому и веры понял".

 

629

И таким лукавством мужика вор обманул, что он от него слезно вздохнул.

 

РАЗСКАЗ 6-ой.

 

О таком же воре.

 

Лукавый мошенник так воровал, что обрезания своих ушей не миновал. Когда его привели тем штрафовать, на что многие люди стали взирать, где и судьи все в собрании были, которые такой штраф положили. Пришед к нему, палач стал волосы подымать, как-бы уши отрезать достать. Осмотрев в мошенника, что ушей в него нет, не знает какой дать ответ. Вопросил вора: „или ты без ушей родился, что я их как обыскать не потщился? — Отвещал вор:" мне все равно, — уж уши без тебя отрезаны давно", и, указав рукою на тех сидящих и во многом народе предстоящих, сказал: „кто на сих шельмов ушей напасется, то и то от таковых не убережешься, — по их общему совету уже давно ушей в меня нету".

 

РАЗСКАЗ 7-ой.

 

О легкомысленной девице.

 

Одна легкомысленная девица была, в своем девстве постоянна слыла, от многих находилась почтима и прочим девицам любима. По некоем времени мало заболела и кинуть руду призвать бальбера *) велела. Когда бальбер пришел, зело дивовался о красоте девической и сумневался. Умыслил оную так искусить, действительно (ль) она в своем девстве имеет жить. Объявил ей скоро свою науку, взял, перевязал ей ремнем руку, однако ж крови ей не кидал, но на лице девицы прилежно взирал. Она его вопросила: „что меня утруждаешь, для чего крови долго не пускаешь?" — Бальбер говорит: „опасаюсь вам объявить, чтобы чем не разгневить, понеже я два лан-

 

*) Т. е. от французскаго слова «barbier». (цирюльник)

 

630

цета при себе обретаю, — одним девицам, — другим женщинам кидаю. В меня (т. е. у меня) нарочно такой сделан про девиц, — другой про женщин и красных лиц. Вы каким позволите кинуть приказать, чтобы мне можно о том было знать?" — Слыша о том девица много разсуждала; взнавши (т. е. узнавши), совестно (т. е. совестливо, стыдливо) женским ланцетом кинуть руду приказала, тем обманом себя пристыдила; не совестною (т. е. безстыдною) девицей прослыла.

Притча: На лукавыя слова не надобно сподаваться; надлежит всегда во всем остерегаться.

 

РАЗСКАЗ 8-ой.

 

О старом мужике.

 

Старый муж молодую жену имел, из дому своего отпускать в гости никогда не хотел; когда же он с нею вместе опочивал, то спальню свою замком крепко запирал, а ключи прятал под кровать, чтобы не можно было жене сыскать.

В некое время он веселился, лег спать, долго не пробудился. Тогда жена его ключ сыскала, отпершись немедленно к любителю (т. е. к любовнику) побежала. Муж ея опасно от постели встал, в доме жены своей везде искал, познал зараз, что она в любителю ушла, а ключи под кроватью нашла. Запершись в доме один, стал ждать, откуда жена может прибежать.

Жена с любителем отвеселилась, опять к дому своему возвратилась, стучит в ворота, чтобы впустили, больше стоять не морили. Услыша, муж окошко отворил, всячески жену свою бранил, кричал: „Каналья! пойди отсюда прочь! нечестиваго ты отца дочь! Осквернила своего мужа ложу, не хощу видеть твою скверную рожу! Зришь, публично, что учиню над тобою, когда ты так льстиво поступаешь со мною!» Жена говорит: „умилосердись, я затем на время отскочила, что по мене (т. е,

 

631

за мной) от матушки девка приходила, ибо ее так ночью схватило (что), когда б я не пришла, к смерти приближила: того ради к ней побежала вскоре не смогла разбудить тебя в каморе. Ты спишь, про то не знаешь, — видишь на старости к чему привлекаешь!"

Муж говорит: „нет, мой друг, не обманешь ты меня, уж я давно знаю про тебя, теперь ты ничем от меня не отговоришься, узришь, где утром очутишься!"

Жена говорит: „если не отперешь вороты, посмотришь, какия я тебе сделаю заботы! Сейчас брошусь в колодезь пред тобою, когда ты так не милосердно поступаешь со мною!"

Муж говорит: „утонешь, каналья; не буду тужить, чем тя живую видеть, а себя крушить. Мне что, — где ей утопиться, только тем хощет мне угрозиться".

А возле ворот глубок колодезь был, что муж ея для воды нарочно рыл. Жена его схватила камень велик, на силу подняла мочью своею толик, зараз вбросила в колодезь, а кабы втонула, а сама нарочно тяжело вздохнула, сказала: „прощай муж, я от тебя топлюся и в такой погибели явлюся"—и спряталась нарочно в тайное место, чтобы мужу не было известно. Вслушав, мужа велик страх одержал, тотчас к колодезю прибежал, стал бросаться, помощи искать, чем бы с колодезя мог жену достать. А между тем она в дом вбежать ускорила и крепко вороты заложила, — под окошком в доме сидит и на своего мужа глядит, который потужа, хотел отступить, чтобы паки в свой дом вскочить. Жена его немилостиво осердилась и лицем своим изменилась, закричала на него: „Где ты, старый черт гулял? Я вижу, что ты от меня блудовал! Какия мне от тебя радости, что творишь от своей жены в старости! Те ли твои лета, прелюбодей, — хотя-бы ты стыд возимел от лю­дей? — Мною-ли бываешь недоволен, а

 

632

к другим прелюбодейницам склонен? Хоть умри тут, в дом тебя не впущу, а над тобою суд особливый сыщу. Дивлюся, как на инова, особливо человека мастероваго; ты старый черт осмидесяти лет, а стыда и совести в тебе нет! Для чего я вижу в младых летах (сие)? Слыхал ли кто, — мне, быть в таких наветах. Мне перед многими жонами обидно! Осмотрись, как тебе не стыдно!"

Муж говорит: „верная моя супруга, помилуй ты своего друга; воля твоя, ныне радость со мною, во всем виноват пред тобою".

И так, муж хотел свою жену в кротость привести, а она ему насмеявшись и большую напасть могла нанести.

 

РАЗСКАЗ 9-ый.

 

О глупой жене.

 

Глупая жена сделала глупость такую, поставила в печь на оловянной тарелке часть жаркую. В скорости из той печи жаркой тарелку вынуть позабыла, то она там и растаила. Не знает о том жена, как мужу сказать, принуждена была на кошку солгать. Лишь муж стал в нее (т. е. у нея) просить обедать, — она в то время стала бегать, — объявляет: „батька мой, беда приспела, кошка мясо с тарелкой съела".— Слыша муж (то) только разсмеялся, тотчас над нею учинить догадался (?), говорит: „добре - де, кошка опять не станет блудить, посмотри, как я ее возьму рубить". Зараз взял кошку, к жениной спине привязал и не милостиво ее веревкою бить стал. Кошка лапами спину дерет, а жена кричит: „ах! пришло уж умереть, воля твоя, друг со мною, виновата перед тобою". — Муж говорит: „не говори того, я тебя люблю, а потому за забредню бичем луплю: ты ведь сама кошку бить велела, почто она тарелку с мясом съела".

 

633

Глупая жена мужа в обман не привела, а за глупость на своей спине побой подняла.

 

РАЗСКАЗ 10-ый.

 

О увертливой жене.

 

Был некий славный купец, богат и дороден молодец, накупал себе селы с деревнями великия, леса с прекрасными садами... Имел жену разумну и поворотну, ко всяким делам работну. За своими ж купецкими делами не восхотела ходить сама; в них (т. е. у них) был прикащик млад и доброобычен, во всех разговорах политичен. Случилось тому прикащику в особливой каморе писать, по своей должности книги справлять; пришед госпожа с смехом ему говорила, для одной куриозности только чинила, говорила: „что-де, господин прикащик, исполняешь, какия письма разбираешь?".— Прикащику в то время было недосужно, особливо дело имел себе нужно, сказал ей: „не в сердце такия наветки, пишу-де, государыня, бабьи увертки". Не знал во скорости ко ответу других речей сыскать и, не разсудя, принужден был так сказать: „еще б, говорил, прелюбление я в себе признал, никогда такого слова госпоже не сказал". — Слыша госпожа разсмеялась его ответу, а та речь гораздо пришла ей в примету, дивилась почему он бабьи увертки знает, конечно не разсудя об них объявляет; принуждена она ему свои увертки показать, может ли он прикащик о них признать. Отшед от него, на кровать села и призвать его к себе велела, как-бы за каким своим делом, посмеяться над ним по ответе смелом. Призвав много говорила по его приходе, спрашивала записок о домашнем расходе. Между тем купец на двор въезжает, видя (то), жена, что творит не знает, сказала ему: „пойди спрячься за картину, ибо ты не выдаешь причину, муж помыслит: я тебя возлюбляю и наедине раз-

 

634

говоры с тобою продолжаю, и так давно тое признавает, всякими виды о нас помышляет". Прикащик убоясь того не отговорился, скоро за ту картину схоронился. По приходе в дом, жена мужа своего честно восприяла, где он пребывал, весело пытала, он же отвечал: „на старости ходил в поле гулять с прочими купцами птиц стрелять". — Жена говорит: „ах, батька мой, как не стыдно говорить, тебе-ль старому птицу застрелить; вот ты и в сию картину не попадешь, лишь только мне велик смех наведешь"! — Купец говорит: „аз, дружок, не сделаю отмену, сквозь картину прошибу и стену". — Прикащик, стоя за картиною, умирает, никакой помощи сыскать не знает. Явная постигла прикащика причина, а может сделаться неотменная и кончина. И уж самая погибшая напасть, как ему уж в картину не попасть; воздохнул тяжело, говорил: „теперь-то я спознал, что некогда про бабьи увертки сказал". Купец ружье тотчас схватил, насыпал дроби, зарядил, лишь курок с ружья спускает, жена прибежав руку его отшибает, и так выпалил, в том покое в угол попал. Жена разсмеялась: „Ах! Что так, государь поспешился, мимо картины заряд в углу очутился". — Купец говорит: „Еще бы ты рукою не помешала, то прямо б в картину попало". — Жена говорит: „не ваше дело стрелять, вы обыкли товарами торговать". — Муж, любя жену был весел, тотчас свое ружье повесил, сам сел паки в коляску, отъехал со двора вон, своему другу отдать поклон. Жена, проводя, кликнула прикащика с себе, говорила: „ну каковы показались бабьи увертки тебе?" — Прикащик говорил: „в том со мною воля твоя, а в то время чуть было не последовала смерть моя; таковы-то твои наветки! Никогда я не знал про бабьи увертки". — Подала ему водки, сказала: „выпей, не страшись, опять так говорить стерегись". — Когда ж (он) вы-

 

635

пил а купец едит назад, жена: „ах! беда! как про тебя сказать? — пойди стань в большой шкаф, тем разве будешь прав!"  Поставя  скоро, ключами его заперла, а сама со страхом на кровать легла, якобы жестоко от болезни не может, и никто ей в горе не поможет. — Узрев купец (говорит): "ах!  что то сотворилось, каким образом лице твое изменилось? Повеждь ми радость без всякаго препятства, можно — сыскать на то от (вероятно „недуга") изряднаго лекарства?"— Жена говорит: „государь мой, ненадобно покупать, изволь дома в шкафе большом достать". — Муж взял ключ, скоро поспешает, для жены отпереть шкаф желает. Она видя (сие) в скорости вскочила, целовав, мужа руками схватила, засмеялась, рекла: „я нарочно тебя, друга, пробовала; теперь-то я всю твою верность спознала; вижу, что ты любишь меня нелицемерно, признала всю горячность твою неотменно; я мнила, что ты меня оставляешь, но спознала ажно возлюбляешь". — Муж радостен тому подивился, с своей женой всячески веселился. Потом мужу нельзя было отменить, поехать своего друга посетить. Жена из шкафа прикащика свободила, о тех же увёртках ему говорила. Он же, от того страха велика, не отверзает своего языка. — „Опомнись, помилуй, говорил, от сей напасти уж одолели меня все смертныя страсти; лучше  бы смертию ныне лишился, нежели таковых видов настрашился. Конечно я  ничем смертию не опасен, а сих бывших страстей зело есть ужасен. По моей ныне старой примете, не обрящу уверток таких во всем свете". Взяв его госпожа отвела за руку в уготованную баню. Он видит третью муку. Приказала ему в оной раздеться и никакой себе страсти не пужаться. Бедный прикащик о том всумневался, непрекословно до нага раздевался, думал  сия-

 

636

де страсть третична, вскоре будет ему смерть публична. И она разделась безопасно, смело, обнажа до нага свое тело, ничем другим в бане не веселилась, точию вместе с прикащиком мылась. Увидала мужа на двор въезжает, а она в бане двери отверзает, кричит: „дружок, подит-ко, что делается с тобою, ведь твой прикащик парится со мною!" — Прискочил (купец) незнает, что сотворити, того прикащика смертию уязвити, разсуждал о том быть давно, как он войдет в баню противно. Когда же к дверям мужа призывала, взяв таз медный, водой обливала, разсмеялась: „ах! старый, сердешный, опоздался, как разсудить того не догадался; помыслил бы, можно ль тому учиниться, чтобы прикащику в бане со мной мыться; я только тебе о сем для потехи объявила и развеселить хотела. Ты знать заподлинно признаваешь, что моим речам не уверяешь". — Муж говорит: „не было бы нечево, хотя бы ты и облила меня водою всего". — Я мылась одна, некуда мне спешить, я велю кафтан твой просушить". — И так муж простосердечный от двери отошел, раздеваться захотел. Жена прикащику говорила: „ну теперь полно, уверток моих будет с тебя довольно; можно вам ныне со мною любиться, понеже я могу от мужа всячески отговориться. Ни в чем пред тобою я не солгала, все свои увертки ясно показала; теперь хоть кто в правду будет на нас объявлять, то муж мой не будет веры понимать; а я тебя довольно сердцем возлюбила и от всякаго мнения своего мужа отвратила". С того времени прикащик с нею жил любовно, веселился як муж с женою ровно; по смерти ж того купца, сам хозяином стал и оную свою госпожу за себя понял. В житии своем прикащик сколько ни находился, а уверток ея всегда страшился.