Куракин А.Б. [Приказ в надеждинскую вотчинную контору от 13 января 1807 г.] // Русский архив, 1893. – Кн. 3. – Вып. 11. – С. 387-393. – Сетевая версия – М. Вознесенский 2006.

 

 

 

ЛЮБОПЫТНЫЙ ПРИКАЗ КНЯЗЯ А. Б. КУРАКИНА.

 

Надеждинской вотчинной моей конторе и управляющему

ею и всею Сердобскою вотчиною моею

 

П   Р   И   К   А   З.

 

С.-Петербург, Генваря 13-го дня 1807 года.

Сколь желательно и приятно видеть в людях хороший разсудок, честность, исправность, деятельность и преданность, столько противныя сим качества (и особенно неблагодарность) предосудительны и непохвальны для тех людей и огорчительны для всякаго. По сим общим наблюдениям оставляю теперь всякому оценить те чувствования   сожаления,   неудовольствия   и   даже гнева, с коими соображал я описанный   мне   дерзновенный   поступок   некоторых музыкантов и конюхов моих, учиненный ими вследствие изданнаго в 30-й день Ноября манифеста о милиции *), и с коими видел я в сем поступке их, в поверхности онаго, одну глупость и недостаток понятия, но в самом существе непривязанность и неблагодарность их ко мне, в то время, когда ни в каком случае, ни в каких личных обстоятельствах и ни в каком разстоянии, не переставал я обильнейшим образом являть им ощутительнейшия доказательства неутомимаго попечения моего о всех вообще людях моих.

Сии дерзость и неблагодарность заслуживают по всей справедливости всеобщаго осуждения и наказания такого, как для главных производителей оных, так и для участвовавших с ними, которое бы лишило их навсегда всего внимания и попечения моих   и   в последствии   на   все продолжение   их будущей   жизни за-

*) Вероятно, Надеждинская дворня князя А. Б. Куракина вздумала воспользоваться льготами, обещанными в манифесте о милиции 1806 года, и поступать в ратники без назначения и призыва.     П. Б.

 

 

388

ставило бы их раскаяваться   тщетно   в   потерянии их, и чрез то лучше и с должною признательностию их оценят.

Но по чувствам человеколюбия и по движению прежняго благорасположения моего, умеряю я совершенно таковое наказание неблагодарных, коих ниже наимяную, предписывая Надеждинской вотчинной моей конторе к непременному исполнению ея нижеследующее.

1.  За глупость конторщика Лебедева, и прежде сего в разных преступлениях оказавшагося, наказать телесно и уменьшить его   годовое положение половиною, т. е. производить   ему ежемесячно жалованья и харчевых денег не по осьми рублей тридцать три копейки с половиною, а только по четыре рубля семнадцати копеек.

2.  Из трех   роговых   музыкантов,   которые, быв   движимы глупым и дерзновенным подвигом своим, депутатами от сотоварищей своих самопроизвольно в Сердобск ездили, как-то:   Александра Бокарева,   Николая   Мельникова   и   Михаила   Хорольскаго,— первых двух отдать в зачет в рекруты, а последняго, Михаила Хорольскаго, освободив от того по его  малолетству,  наказать телесно и водить в простом крестьянском смуром кафтане до того времени, как истинное раскаяние  его  местным  начальством признано будет.

3.  Священника Степана Груздова,   как своевольнаго, должность свою помнить и наблюдать   не умеющаго   и   не научающаго, а действительно развращающаго людей своего прихода, в церквах моих не сохранить, и о смене онаго просить архиерея, о чем сего последняго и сам просить буду.

4.  Степана Козакова, понятием одареннаго и долг имевшаго оное   употребить   к   растолкованию   заблуждения   дворовых   людей, обязанности свои и точныя слова манифеста   не понимавших, наказать в конторе, с увещанием, чтобы он умел себя сам беречь предупреждением всякаго таковаго же справедливаго о его поведении от установленнаго   над ним   начальства   неудовольствия; и сверх того посадить  его на хлеб и воду на целый месяц, с продолжением однакоже его столярной работы.

5.  Капельмейстера Крона, за слабое его смотрение в баловстве своем ежедневно более портящихся подчиненных его музыкантов и за упущение   непростительное   в   растолковании   тем из них, которые самопроизвольно в военную службу из моей дворовой услуги

 

 

389

выбыть хотели, о глупости и дерзновении таковаго поступка их, — увольняю от его должности и от службы моей. Причитающияся ему по росписке конторы ему данной и в годовое его жалованье деньги все сполна заплатить,   и   естьли   он   пожелает в Петербург или Москву возвратиться,   то до того   места,   которое   он   изберет для перевоза его, нанять на мой счет надобное число подвод. Впрочем, по моей памяти о его 20-ти-летней   службе, определяю   ему,   естьли он в Надеждине остаться пожелает в качестве пенсионера, годовой пенсион по четыреста рублей и четвертной оклад хлебной противу оклада до штату всякому дворовому женатому определеннаго, равно как и сохранение занимаемых им комнат. Естьли же пожелает из Надеждина в Москву или в Петербург выехать, то определяю ему годовой пенсион по смерть его по триста рублей в год, о переводе коего к нему с ним учредиться и о сем ему от меня  объявить.

6.  Штал-мейстера Шульца   за допущение целой половины  подчиненных ему конюхов к недозволенному буйству   и за дерзкий и глупый поступок их  вкупе  со   многими   музыкантами   сделанный (что довольно доказывает мне недостаток   его разсудка и   недостаток надлежащей деятельности   во   вверенном   ему   начальстве) отпускаю от   службы   моей;   с   ним разсчесться, все ему следуемое жалованье сполна выдать и до Петербурга со всем его семейством на нанятых подводах перевезти, выдав  ему   при сем   случае на дорожный харч пятьдесят рублей, как я то прежде было  для него установил, и о сем ему от меня объявить.

7.  Диакона Смирнова, как равномерно   к  развращению дворовых людей служащаго, также переменить.

8.   Писаря Фадеева за вредное праздноречие,   забвение должности своей и за ложь, им сделанную, в которой Казаковым изобличен был, в конторе наказать с объяснением, что ежели он впред в наблюдении   всех   своих   обязанностей   исправнее   не  будет, то и он в зачет за крестьян в рекруты отдастся.

8. Конюхов Дементья Шлюшкина и Савелья Парфенова, яко депутатов от их товарищей для подтверждения в их глупом и дерзком подвиге к священнику Груздову посланных, в зачет за крестьян отдать в рекруты.

 

 

390

10.  Столяра Ивана Петрова в глупом и дерзновенном поступке многих товарищей своих в оном действительно преступившаго, наказать в конторе и три месяца   держать   на хлебе и воде при продолжении им его столярной работы.

11.    Сообщников,   с   Александром   Бокаревым,    Николаем Мельниковым и Михайлою Хорольским, по их общему дерзновенному подвигу депутатами от них ото всех к Сердобским судьям ходивших, и коим достойное наказание уже выше мною определено, музыкантов: Никиту Арефьева,   Степана Монькина,   Корнелия  Соколова, Степана Соловьева, Андрея Сухоносова, Ивана Малеева, Ульяна Гречкина и   Александру Данилова   наказать   в   конторе и, оставляя их при роговой музыке,   покуда   их   раскаяние   местным начальством над ними   уставленным   подлинным   признано   не   будет, держать их в обыкновенной смурой крестьянской одежде, но чтоб они в   тоже   время учением   и музыкою   по   прежнему   занимались и под обыкновенным начальством своим находились, с объявлением им, что естьли они от сего   снисходительнаго   наказания не исправятся и будут себя непослушанием,   пьянством, буйством и всяким другим поведением безобразить, то что в будущие рекрутские наборы не из крестьянских очередных семей,   но   предпочтительно из них в зачет за крестьян рекруты отдаваться будут.

12.  Музыканта Федора Ворошкина, 20 лет при моем доме содержимаго и на четвертом десятке своей жизни конечно   уже   находящагося, которой должен бы иметь и более привязанности к дому моему   и   более   разсудка   и   понятия   в   оценке   всякаго глупаго и дерзновеннаго поступка, из законной  подчиненности выводящаго, но которой при   всем  том столько   себя забыл, что сам желал состояние свое и дом мой оставить и буйство дерзновенных глупцов разделял, в наказание   ему   и   в   пример другим  теперь же с вышенаименованными двумя роговыми музыкантами и двумя конюхами в зачет будущих наборов за моих крестьян отдать в рекруты.

13.  Шестерых конюхов: Ивана Карзубова, Василия Бакилова, Тараса Разноногова,   Василия Болотова,   Савелия   Данилова   и   Фому Петрова, как сообщников в дерзновенном  буйстве   с двумя товарищами   их,   в   наказание   в отдачу в рекруты назначенными, Дементьем Шлюпкиным   и Савельем Парфеновым,   оных шестерых наказать телесно и водить, подобно вышесказанным одиннадцати музыкантам, в простой самой смурой крестьянской одежде до того

 

 

391

времени, пока они истинно не раскаятся и сие раскаяние их местным начальством признано не будет.

14.   Отпуская из службы моей капельмейстера Крона, по сожалительным и весьма неожиданным, но притом самым справедливым причинам   моего противу   него   неудовольствия, и лишаяся чрез то способа надзрение и обучение   ежедневное   моих   инструментальных музыкантов на будущее время всего отсутствия моего в том виде сохранить, как оныя до сего   установлены были, и долженствуя наверно ожидать, что от таковаго безначальства они, уже столь много в поведении и понятиях своих от безразсудной   слабости, с которою управляемы были,   испортившиеся,   еще вящше во все пороки впадут, и чрез то для   себя   самих и для меня в их услуге ни на что надобными и безполезными сделаться должны: желаю по крайней мере, чтоб они по своему ремеслу и в своем поведении сами бы в надлежащем порядке сохранить   себя   старались, и для того оказываю им совершенную милость, приказывая  сим: на все время моего отсутствия с годовыми, переменяющимися прокормежными паспортами, или от Надеждинской вотчинной конторы, или от Московской домовой канцелярии, отпустить их на собственное свое содержание, дозволяя каждому из них с его семейством жить, пребывать и в службу   приниматься, где и у кого сам пожелает и за лучшее для себя изберет, и распространяя сию даруемую им свободу не токмо на Саратовскую и Пензенскую   губернии,   но и на самый   столичный город Москву. С таковыми   прокормежными   паспортами   годовыми на волю с получения отпустить приказываю нижеследующих инструментальных музыкантов: Сергея Королева, Маркела Сутягина, Павла Карташова, Григорья Шляпникова,   Федора   Секторина,   Андрея Стуканова, Петра Политова, Алексея Шляпникова, Кузму Вяленку, Семена Шибаева, Ивана Минеева, Андрея Буйлова, Степана Ворошнина, Ивана Астафьева, Алексея Рыбина, Василья  Колобова и Ивана   Сосина, с женами и детьми тех из них, которые их имеют.

15.   Из числа инструментальных  музыкантов из отпуска с годовыми прокормежными паспортами на волю исключаю: 1) Афанасья Королева, которому вместо капельмейстера Крона поручаю управление роговой   музыки   и роговых   музыкантов; 2) Григорья   Стрельцова, который сам на крылосе поет и церковному пению других обучает, и 3) Константина Тосина, Ивана Малеева, Семена Гречкина и Семена Зверева,   которых   определить в роговую   музыку на место двух

 

 

392

из оной в рекруты назначенных роговых музыкантов Бокарева и Мельникова.

16.   Роговой музыке всей быть под управлением Афанасья Королева,   которой   всякой  день прежним и обыкновенным   образом оную   обучать и в игре употреблять должен.

Шести певицам, у капельмейстера Крона до сего жившим, равно как и тем двум, коих сверх сих шести особо Афанасью Королеву выбрать я приказал, то естьли оне уже выбраны, быть в ведении и на руках Афанасья Королева и его жены, и жить им подле них на одинаком положении и попечении, как они жили у Крона и их обучать предпочтительно церковному пению на крылосе.

17. Роману Поцелуеву оставаться смотрителем, под начальством Афанасья Королева, над поведением, столом и чистотою в одежде роговых   музыкантов;   ему же Роману   Поцелуеву   певиц   вместе с Григорьем   Стрельцовым под управлением же Афанасья Королева обучать   ежедневно   петь и особливо   с ними   заниматься   их учением все те часы, когда Афанасий Королев ежедневною школою роговых музыкантов упражняться будет.

18.  На место двух в рекруты отдаваемых конюхов Дементья Шлюшкина   и   Савелья   Парфенова   определить   в   конюшню   двух других.

19.  Отпуская из службы моей   шталмейстера   Шульца и чрез то лишаяся ожидания, чтоб мои цуковыя  лошади   были в надлежащем   порядке и теле  без   него   содержимы, и чтобы кто бы то ни был без него порядочно объезжать мог, нахожу, что, по моей невозможности   еще   долго ими пользоваться *),   гораздо   лучше   их совсем не иметь, нежели   их сохранить в дурном и жалком виде и положении, и посему приказываю оба нарядные мои цуки, соловой и кургузой   Аглинской, по лучшей возможности и лучшими   ценами, которыя получить можно будет, по парно и по одиночке, распродать, зная, что полными   цуками их теперь никто не купит.   Сверх же сего на счет моей конюшни приказываю: 1) Сохранить и всегда содержать два ямские для моего собственнаго употребления восьмириковые цука, из числа которых один должен быть гнедой дворцовой, из

*) Князь Александр Борисович собирался тогда ехать на свое посольство в Вену.   П. Б.

 

 

393

Петербурга мною присланной; 2) Сохранить и всегда содержать серых Датских и прочих заводов кобыл и случных настоящих жеребцов, равно как и жеребчиков одного года, двух и трех лет, а четырех-годовалых всякой год в пользу прихода конторскаго по лучшей оценке и лучшим образом всегда продавать. 3) Надзрение над моею конюшнею в том виде, как я оную теперь установляю, и над конюхами, имеет производить тот, кому оное по доверенности и по выбору управителя Витьковскаго, или того, кто после него управляющим в Надеждине постановится, от имени моего препоручено будет.

20. По уменьшении числа лошадей на моей конюшне уменьшается и надобное количество производившагося до сего для оной овса и сена. Остающийся от расхода оной овес продавать, а сено впред от ея годоваго расхода лишним же остающееся обратить на продовольствие скотнаго двора, в котором умножить, поелику можно более, число дойных коров, большую пользу всегда приносящих не одним телятами, но и навозом к удобрению полей удобнейшим, и маслом, которое из их дойнаго молока делаяся, на наличныя деньги в городах и везде продаваться может, что в течении прошлаго года управитель Витьковскій на деле самом возможным и полезным доказал.

 

 

Этот любопытный приказ сохранился в современном  списке, хранящемся в Надеждинском архиве Феодора Алексеевича Куракина.    П. Б.