Пясецкий П. [Фрагмент из «Хроники» о Дмитрие Самозванце] / Сообщ. архимандрит Леонид // Русский архив, 1886. – Кн. 3. – Вып. 10. – С. 285-286.

 

ПОЛЬСКОЕ ПОКАЗАНИЕ О ДИМИТРИИ САМОЗВАНЦЕ.

 

Один из Польских хроникёров XVII века, современник нашему «Смутному Времени», Павел Пясецкий епископ Перемышльский (в Галиции), живший между 1579—1648 г., в своей хронике (существует у нас и Славянский перевод части оной), говоря о появлении Димитрия Самозванца, хотя и не решается открыто заявить, что и его «появление» есть дело иезуитов, но за то довольно прозрачно намекает на это, называя Лжедимитрия «выходцем из Москвы, воспитанным в Польской Руси». Кем? Он оставляет догадываться о том самим читателям, и хотя спешит оговориться («если его сказание справедливо»), но этим самым еще яснее становится, кого он здесь разумеет.

 

Вот что именно пишет Пясецкий (на стр. 179 —181) в своей «Хронике» о появлении Самозванца в Польше *).

В том же 1604 году завязался в Польше узел долголетней «Московской» войны. Какой-то Димитрий, выходец из Москвы, в течении нескольких лет шатавшийся по Польской Руси и служивший при дворах тамошних панов, разсказывал долгия повести о своем происхождении от великаго Московскаго князя и своем спасении от сетей, которыя были раскинуты для его погибели, и наконец нашел словам своим веру, а делу покровительство. Приключения свои (истинныя или вымышленныя, это дело неизвестное) он разсказывал таким образом. Иван Васильевич Великий Князь Московский, оставил по себе двух сыновей; из них Феодор первородный и уже возрастный вступил после отца на трон; Димитрий же, родившийся в поздней старости отца, воспитывался под надзором матери не

*) Об его „Хронике", писанной на Латинском языке    (Польский   перевод   изд. в  Кракове в 1870 г.) в Истории Польской литературы (т.   II) Феликс   Бентковский выражается, „что она писана с большою смелостию любящаго правду историка; что в ней много находится вещей для разъяснения царствования Сигизмунда III. А так как Пясецкий выставляет при разных обетоятельствах вредное влияние членов иезуитскаго ордена, не только на самого короля, но на благо целаго Польскаго народа, то через это он, Пясецкий, навлек на себя ненависть многих особ, (прибавим: заявленную и в предисловии к переводу его хроники на Польский язык).

 

 

286

подалеку от столицы, в Углицком замке. Когда Федор, слабый здоровьем от рождения, устранился от дел правления, Борис Гуденов (Годунов), великий конюший государства, сестра котораго была замужем за Феодором, по старании той же сестры своей, держал в своих руках бразды правления. Прельстившись сладостию власти, он вознамерился присвоить ее себе. Трон для него был не очень недоступен, когда Феодор, удрученный болезнями и еще менее способный оставить наследника, вскоре должен был умереть бездетным. Дело шло лишь о погублении юноши Димитрия. А потому Гуденов приказал умертвить его подосланным от него замаскированным злодеям; ни предуведомленная о сем мать Димитрия, вместо сына, уложила спать в его ложе другаго равнаго ему возрастом мальчика и, боясь жестокости Борисовой, допустила умертвить онаго, а Димитрий с одним из его дядек, посвященным в тайну, отправила тайком в безопасное место. Борис для сокрытия исполненнаго злодеяния распустил молву, будто бы Димитрий умер от мороваго поветрия, а мать его, заключенную в монастырь, суровыми угрозами принудил подтвердить это, хотя Димитрий тем временем (если верно сказание) воспитывался в Польской Руси. Вскоре потом умер Феодор, и когда из рода великокняжескаго не осталось ни одного потомка, кроме Никиты Романова, дальняго, по матерней крови, племянника, Борис с помощию бояр, благосклонность которых снискал он еще при жизни Феодора, без затруднения стал самодержцем. Но Димитрий, достигнув юношеских лет, заявил знатность своего рода и различныя перемены судьбы своей. Сначала повесть его обращали в смех; когда же он потом подтвердил ее многими верными доводами и наружными приметами, то между иными панами удалось ему уговорить к поддержке его дела Сандомирскаго воеводу Юрия Мнишка. Он заключил с ним договор, что когда он вступит на Московский престол, то возмет себе в жены дочь его Марину, а понесенныя на все это предприятие издержки возвратит с лихвою. Тогда воевода с величайшей поспешностью стал собирать войско и взял к себе в товарищи князя Константина Острожскаго, также и других панов, которые на свой собственный счет собрали значительный отряд войска. С ним Димитрий, в конце того же года, и вторгнулся в Московские пределы, имея замысел взойти на отеческий трон, что ему довольно счастливо и удалось, если бы конец соответствовал началу, о чем смотри ниже. Действительно от этого в государстве Московском наступали великия перемены.

 

Сообщил архимандрит Леонид.