К.Н.В. Пребывание в Спа русских государей // Исторический вестник, 1884. – Т. 16. - № 6. – С. 628-650. – Сетевая версия – М. Вознесенский 2006.

 

 

ПРЕБЫВАНИЕ В СПА РУССКИХ ГОСУДАРЕЙ.

 

I.

ЕЩЕ В ХІІІ-м столетии железныя воды в городке Спа, находящемся в Бельгии, в недальнем разстоянии от города Льежа, были известны своею целебною силой. Хотя известность их становилась со временем все громче в разных концах Европы, но никогда она не достигала такой громкой славы, как в первой половине ХVIII-го столетия, благодаря посещению их Петром Великим. Европа давно уже знала Петра и дивилась его гению, его деяниям и победам, а потому, распущенная всеми тогдашними европейскими газетами молва об исцелении Петра водами Спа от тяжкаго недуга—была самою лучшею для них рекламою. Даже спустя почти полтора столетия после этого, известный французский фельетонист Жюль-Жанен в своих «Les delices de Spa», упомянув об исцелении Петра тамошними водами, воскликнул: «Се-сі est le grand miracle de Spa». Некто Альбен Боди, обитатель Спа, воспользовался, в 1872 году, двухсотлетнею годовщиною рождения Петра, чтобы подновить давнишнюю репутацию вод Спа, и с этою целью издал в Брюсселе небольшую книжку под заглавием: «Pierre le Grand aux eaux de Spa».

В самом Спа до ныне имя Петра сохранилось в памяти местнаго населения, и Этьен Араго, упоминая, однажды, об этом, заметил: «Le Czar Pierre est un nom, qu'on apprend a l'enfance». По словам другаго французскаго писателя, имя Петра жителям Спа гораздо более известно, нежели имена всех других истори-

 

 

629

ческих личностей. Кроме г. Боди, сведения о пребывании Петра в Спа собирал к 1872 году еще и другой французский писатель, У. Капитон, но смерть воспрепятствовала ему окончить и издать свой труд. На основании всех упомянутых сведений, а также и других источников, мы разскажем о посещении Спа русскими государями и разумеется, нам придется начать наш разсказ с Петра Великаго.

В 1716 году, Петр отправился во второе путешествие по Европе Он проехал через Копенгаген и Любек в Шверин, где сильно захворала его супруга Екатерина, а потому, он отправился один в Амстердам, куда вскоре за ним приехала и Екатерина. Опасаясь, что, вследствие переездов, здоровье ея может разстроиться еще более, он без нея отправился в Париж, имея в виду проехать оттуда в Спа, для пользования тамошними водами, по совету своего лейб-медика Арескина.

Из Парижа Петр выехал 20-го июня н. ст. 1717 года. На всем пути ему оказывали торжественныя встречи, которыя в подробностях описываемы были в тогдашнем повременном парижском издании «Le Mercure historique et politique». Петр на эти торжественные приемы не обращал, впрочем, особаго внимания, но в каждом городе осматривал преимущественно все, что относилось к инженерному искусству. Он не отказывался, однако, от предлагаемых ему угощений и, что в особенности замечательно,—танцовал всюду с большим удовольствием. Наибольшею пышностию отличались встречи, сделанныя ему в Намуре. Но не желая быть предметом любопытства праздной толпы, он просил, чтобы пушечные выстрелы производились в честь его только тогда, когда он или уже въедет в назначенное помещение, или совсем выедет из города.

В Нидерландах, состоявших в то время под властию Габсбургов, ему также оказывали чрезвычайный почет, но он хотел, чтобы назначенный ему военный конвой состоял не более, как из двенадцати всадников, и чтоб он мог въезжать в города инкогнито. Но такая просьба государя не вполне была удовлетворена, так как испанско-австрийский двор был в ту пору самым ревностным поборником придворнаго этикета, и встреча, несоответствующая достоинству царствующаго государя, — хотя бы и по собственному желанию этого последняго,—показалось бы ему нарушением основных приличий.

Петру I особенно нравились в Бельгии народныя увеселения и подобия морских битв, производимых на речных лодках. Правитель Бельгии, в донесении своем высшей власти о приезде царя, сообщал, между прочим, что лица, приехавшия из России с царем, уже лет десять не видали его таким веселым, каким он был во время своего пребывания в Бельгии.

 

 

630

II.

Еще в бытность свою в Париже, Петр отправил одного из своих дворян в Бон, к Иосифу-Клименту, принцу Баварскому, считавшемуся в то время князем-епископом Льежским, чтоб известить его о своем желании провести несколько недель в его владениях. Получив такое неожиданное извещение, его преосвященнейшая светлость призамялся: с одной стороны, ему было очень лестно принять у себя такого знаменитаго гостя, а с другой — он боялся сопряженных с этим хлопот и слишком значительных расходов. Ему, между прочим, было известно, что королю французскому пребывание Петра в Париже обходилось ежедневно до 600 экю. Припугнули его и личностью русскаго государя: ему насказали, что Петр прихотлив, сварлив, своенравен и отличается странными, варварскими привычками и что спутники его вовсе не под-стать местным жителям. При всем этом, однако, у князя-епископа на первом месте стоял вопрос о денежных издержках, и он, отпустив посланца Петра с уклончиво-дипломатическим ответом и подарив ему свой портрет в медальоне, осыпанном бриллиантами, надеялся, что жители Льежа возьмут на себя все издержки по торжественному приему русскаго царя. Но он в этом случае крепко обманулся в своих разсчетах: верноподданные его епископской светлости отвечали, что в Спа они не могут принять царя на свой счет, так как означенный городок, по причине существующих в нем целебных вод, посещается многими владетельными персонами, и что поэтому им, жителям, было бы неудобно заводить такой порядок гостеприимства, потому что тогда следует делать тоже самое и для других государей, а это для них, жителей Спа, будет уже слишком накладно.

В виду этого, пришлось самому князю-епископу потратиться на прием царя. Он отправил в Льеж своего гофмаршала, графа Вентура, с своей прислугой и с домашней рухлядью, а также часть своей конной гвардии с трубачами-цимбалистами, несколько карет с запряжкою в шесть лошадей, драбантов, стрельцов и гайдуков; все это поместилось в епископском дворце. Тогда уже церковный капитул и городския власти постарались и с своей стороны посодействовать, сколь возможно, наиболее блестящему приему русскаго царя.

Накануне его приезда, городской совет составил депутацию и снарядил городской оркестр, а духовенство избрало своих представителей для встречи Петра в одном из городских предместий, называвшемся Шокье.

 

 

631

Депутация, музыка и представители, поместились на большом судне, в сопровождении мелких лодок, украшенных разноцветными фестонами, гирляндами и лентами. На этих лодках ехали трубачи, гобоисты и другие музыканты. Судно, отправившееся из Льежа, причалило к тому судну, на котором находился Петр. Представители депутации взошли на него, и льежский бургомистр сказал царю приветственную речь, после чего оба судна поплыли далее с музыкой, при пушечных выстрелах, а между тем толпы народа покрывали оба берега реки Мёза или Мааса и радостными кликами приветствовали высокаго гостя. Петр вступил на городскую землю при звуках труб и при салютационной пальбе, а кафедральный каноник, после сказанной им царю на латинском языке речи, подал Петру кредитивную грамоту от князя-епископа. Говорились также тут речи и на голландском языке, который Петр знал очень хорошо, научившись ему во время своего пребывания в Голландии. Добавим здесь кстати, что по отзыву его современника, лично его знавшаго, герцога Сен-Симона, Петр хорошо понимал по-французски и — добавляет герцог — «если бы царь пожелал, то, как я думаю, мог бы говорить на этом языке». Но для передачи его ответов переводчиком служил ему русский посол в Париже, князь Куракин. Вероятно, Петр, французский выговор котораго, несомненнно, был плох, не говорил по-французски, не желая быть предметом насмешек со стороны французов.

В назначенное ему в Льеже помещение, царь поехал в парадной карете, запряженной восьмью лошадьми. За каретою ехали царские дворяне, а за ними—вершники князя-епископа, поезд же открывался отрядом его конной гвардии. Дома в Льеже были убраны флагами, цветами и зеленью, а по обеим сторонам улиц, по которым следовал поезд, были разставлены войска на всем пути царя, от пристани до епископскаго дворца.

Вскоре после его приезда туда, он принял депутацию, причем бургомистры выпили за его здоровье, а после полудня был дан блестящий банкет, на который собрались все почетныя лица города.

По окончании банкета, царь отправился осматривать город. Он посетил кафедральный собор и другия замечательныя церкви. Как в Париже Петр отказался поместиться в Лувре, так точно в Льеже он не захотел жить во дворце и перебрался оттуда в «Hotel de Lorraine», где для него и для его свиты был приготовлен графом Веентура роскошный ужин. При этом, на столах была разставлена великолепная серебряная посуда самого епископа и некоего барона Ван-ден-Штеен-де-Егай. Замечательно, что барон получил эту посуду в наследство, но так как тогда в льежском епископстве действовали законы, ограничивавшие рос-

 

 

632

кошь, то барон подлежал наказанию и штрафам. Однако, князь епископ смягчил в отношении к нему суровость этих законов, но с тем, чтобы эта посуда была обращена в родовую собственность баронов Ван ден Штеен на майоратном праве и чтобы в известных случаях владетели Льежа имели право пользоваться ею при торжественных случаях. Сила такого обязательства действовала до 1794 года

В день въезда Петра в Льеж, погода была великолепная. Вечером весь город был блистательно иллюминован, и в добавок к тому, был сожжен на реке Мезе прекрасный фейерверк при звуках музыки, звоне колоколов и игре курантов на городских церквах. Прием Петра в Льеже обошелся городу и князю епископу в 4 828 тогдашних  брабантских флоринов.

На другой день, рано по утру, Петр, осмотрев угольныя копи, выехал из Льежа, встретившаго его с таким радушием. Он направился прямо в Спа, сопровождаемый своею свитой, кафедральным каноником, одним полком конной гвардии курфирста и отрядом льежскаго полка. Отряд этот не только проводил Петра до Спа, но и был оставлен в Спа на все время пребывания царя на тамошних водах.

 

III.

В ту пору, пути сообщения в этих местах были ужасны и это чрезвычайно вредило развитию благосостояния городка Спа, так как многие больные, вследствие неудобнаго переезда, не решались туда ехать и предпочитали отправляться на ахенския или другия воды. Только в 1768 году начали пролагать большую дорогу от Льежа к Спа, и жители этого последняго городка ни как не могли думать, чтобы к ним по такому скверному пути решился пробраться русский царь, тем более, что ходила молва об его тяжкой болезни. Но как красноречиво заметил г. Боди — "завоеватель степей на севере и на юге своей империи не мог убояться таких, собственно для него,  ничтожных препятствий»

Спа в это время был ничтожный городок состоявший всего на всего из 300 домов, в числе которых большая часть была или мазанки, или домишки, построенные из дерева. Но и это не могло затруднять Петра, привыкшаго с странствованию по России и к военно-походной жизни под открытым небом. Он был уверен, что всюду найдет для себя удобное, хотя бы и самое неприхотливое помещение. После труднаго и утомительнаго переезда, Спа казалось уже ему местом приятнаго отдохновения. Так как там нельзя было  иметь хорошаго вина,  то заботливыя го-

 

 

633

родския власти Льежа отправили туда в известном количестве стараго рейнскаго вина, которое, по приезде Петра в Спа, и было предложено ему в виде приветственнаго тоста.

Петр, ожидавший по уверению своего лейб медика Арескина, если и не совершеннаго излечения, то, по крайней мере, значительнаго облегчения своего недуга от минеральных вод тот час по приезде в Спа, начал пользоваться ими.  По установив-

 

[Здесь рисунок: Главная улица в Спа в XVIII столетии. С старинной гравюры]

 

шемуся с давних времен лечебному порядку, он на другой же день принялся пить воду из источника Пугон и употреблял ее в течении двух дней. Затем, он перешел к воде из источника Жеронстер, которая в то время употреблялась еще очень редко. Посоветовал ему пить эту воду врач Арескин, который предварительно занялся изследованием ея химическаго состава, и вместе с другими, бывшими в Спа врачами, признал что вода из этого источника будет всего полезнее для царя. Не оставляя своих привычек, Петр, живя в Спа, вставал рано утром и каждый день отправлялся к  источнику Жерон-

 

 

634

стер. Иногда он ездил туда в карете или в берлине, иногда верхом, но всего чаще в бричке, запряженной парою лошадей, которыми он сам любил править.

Источник, указанный врачами царю, был самый отдаленный от города из всех местных источников, так как он находится от него на разстоянии трех с половиною верст. Так как Жеронстер посещали очень редко, то было чрезвычайно трудно добраться до него. Вот в каких словах один из современников Петра описывает тот путь, по которому должен был проезжать Петр: «Дорога была до того дурна, что кареты должны были употреблять на проезд этого пространства около пяти часов. Самый путь был крайне неприятен. Тотчас же по выезде из Спа, не было уже никаких признаков населения, и можно было думать, что находишься в пустыне. Куда не обратились бы глаза, всюду встречали только пустоту. Всюду были видны только деревья, кусты и глыбы мрамора. Вся дорога была и засыпана, и стиснута или скалами, или большими обломками камней, так, что как бы ни погоняли лошадей, все-таки оне могли двигаться только шагом, потому что кучер должен был идти постоянно рядом с ними и направлять их под устцы в опасных местах, а также должен был смотреть, чтоб экипаж не наехал на камень».

«Для этого труднаго и узкаго переезда имелись особыя кареты, нечто в роде легких кресел с кузовом из кожи или клеенки, без дверец и стекол. Оне устанавливались на дрогах с двумя огромными и прочными колесами. В задней части кузова было проделано отверстие, чтоб в него можно было наблюдать за поклажей, которую привязывали сзади к дрогам, потому что поместить там служителя не было никакой возможности. В такой карете нельзя было ездить скоро и потому еще, что небыло возможности запрячь двух лошадей в ряд, а приходилось запрягать их гуськом. В какую бы то ни было пору, лошади шли всегда одномерным шагом, и иныя из них так прекрасно знали дорогу, что в опасных местах ставили ноги в одне и те же выбоины и на те же самыя камни, так что в известных местах были уже известны и толчки и встряски».

Возвращаться назад было бы удобнее верхом, но царь предпочитал проходить это пространство пешком, в виде прогулки. При этом условии, если поездка к источнику была утомительна и однообразна — так как приходилось постоянно подниматься в гору — то возвращение оттуда было чрезвычайно приятно, потому что на пути представлялись хотя и дикие, но вместе с тем очаровательные виды.

Хотя Петр и приехал в Спа с твердым намерением поправить на целебных   его водах  свое   здоровье,  изнуренное по

 

 

635

отзывам пользовавших его врачей  не столько разнаго рода излишествами, сколько утомительными трудами,  но тем не менее он очень не охотно подчинялся предписаниям врачей. Так, например, он иногда выпивал  чрезмерное количество минеральной воды. Льежский каноник де-ла Ней, приехавший с ним в Спа, разсказывал, что ему однажды случилось видеть, как царь сразу выпил двадцать один  стакан  воды из источника Пугона и что это не только не подействовало на него дурно, но лишь возбудило в нем превосходный аппетит. Медицинский ареопаг вообще строго запрещал больным, пьющим воду,  есть сырые плоды. Это мнение врачей  до такой степени   утвердилось, что в отелях  Спа  почти  никогда  не подавали  к десерту фруктов. Царь, однако,  не придерживался общаго мнения врачей, и встречаются записанныя в местной медицинской  хронике указания, что  он тотчас же   после того,   как  выпивал  воду,  съедал около шести фунтов вишен и дюжину фиг.   По отзыву врача, нужно было иметь необыкновенно крепкую натуру,   чтоб не почувствовать печальных последствий такой неосторожной еды.

Видно было, что правильное лечение очень надоедало Петру и он слишком часто придерживался своего обычнаго образа жизни. Сохранился чрезвычайно любопытный отчет о ежедневном времяпрепровождении царя. Отчет этот написан в виде письма упомянутаго выше каноника де-ла Ней к господину де-Пасра, министру статс-секретарю курфирста Кельнскаго, находившемуся тогда в Боне. Оно помечено: Спа, 27-го июля 1717 года.

«Надобно сказать правду, что этот государь, как и вообще все московиты—пречудной. Графу д'Аржанто, который должен завтра приехать в Бон, будет чем потешить его пресвященнейшую светлость, разсказывая то, чему он был свидетелем. Но так как граф обедал у царя только по праздникам, то мне следует описать его повседневную жизнь.

«Я приехал в Спа в четверг. 22-го июля, и застал царя в палатке. Я поднес ему вазу с плодами из моего сада; он мне сделал честь, пригласив меня отобедать с ним, и мне непростительно было бы, если бы я не сообщил вам всех подробностей этого обеда.

«Меня озаботились предупредить, что я буду видеть повседневный образ жизни царя.

«Хотя стол и был накрытъ только на восемь кувертов, но за него умудрились посадить двенадцать человек. Царь сидел за обедом в ночном колпаке и без галстуха. Два солдата из местнаго гарнизона приносили блюда, в которых ровно ничего не было, но у краев их были поставлены глиняныя миски, в которыя был налит бульон и положен кусок говядины. Каждый брал одну из этих мисок и ставил ее так далеко, что

 

 

636

нужно было протягивать руку, как при военных экзерцициях, для того, чтобы взять ложку бульона. Когда бульон был съеден, то можно было черпать его из миски соседа, как это и сделал его величество относительно своего канцлера. Адмиралу, сидевшему против Петра Великаго, не хотелось есть, и он от нечего делать развлекался тем, что грыз ногти. Вдруг вошел какой-то человек и почти что кинул на стол шесть бутылок вина, не разставив их как должно. Царь взял одну из бутылок и роздал стаканы всем собеседникам.

«Канцлер, рядом с которым я сидел, заметив, что я ем говядину без соли —так как единственная солонка стояла на конце стола, ласково сказал мне: «если, милостивый государь, вам угодно соли, то вы сами должны ее взять». Я, не желая делать вид стесняющаго себя гостя, протянул руку к солонке, стоявшей перед царем и запасся солью на весь обед.

«Почти все миски были опрокинуты на скатерть, так же, как и бутылки вина, которыя не были хорошо закупорены. Когда сняли приборы, то скатерть оказалась залитою и запачканою жиром.

«Стали подавать второе блюдо. Солдату, который в это время проходил мимо кухни, сунули в руки на скоро блюдо, и так как у него были теперь заняты руки, а шапки он снять прежде не успел, то он и принялся мотать головой, чтоб сбросить с нее шапку. Но царь знаком приказал ему войти с шапкой на голове. Блюдо это состояло из двух пластов телятины и четырех куриц. Его величество, увидев одну курицу, которая была жирнее прочих, взял ее рукою, потер ею около своего носа, сделал мне знак, что она хороша, и оказал мне свое внимание тем, что бросил ее на мою тарелку. Затем блюдо стали передвигать с одного конца стола на другой и оно подвигалось безпрепятственно, тем более, что жирныя нятна облегчали его передвижение.

«Затем, подали десерт. Он состоял из трех бисквитов, приготовлявшихся в ту пору в Спа. В настоящее время производство таких бисквитов пришло в упадок. Они приготовлялись из легкаго теста, сделаннаго на сливках, яицах и масле, и бегли обсыпаны сахаром и корицей. Бисквиты пользовались большою известностию и за пределами Спа.

«Наконец, встали из за стола и царь, подойдя к окну, взял толстые и заржавленные  щипчики, чтобы  вычистить ими ногти.

«В продолжение всего обеда, я, чтоб не расхохотаться, должен был думать о чем нибудь серьезном. Я мысленно прочитывал мой молитвенник и только тогда вспомнил, что в пятницу наелся скоромнаго, но это прегрешение было искуплено самым обедом».

 

 

637

Есть, впрочем, и другое, более определенное и, как надобно полагать,—более достоверное известие о том, как продовольствовался в Спа Петр Великий. Заметку эту оставил находившийся с ним в Спа секретарь его, Черкасов. Он пишет, что государь любил самыя простыя кушанья, как, например, щи, кашу, выпоеннаго молоком поросенка, простоквашу, какое нибудь холодное мясо с приправою из корнишонов или соленых лимонов, ветчину и лимбургский сыр, до котораго он был большой охотник. Перед обедом он выпивал немного анисовой водки, а после обеда пил квас, красное французское вино и венгерское. Почти то же самое говорить в своих «Записках» и герцог Сен-Симон.

Затем, некто Леувиль, современник пребывания Петра в Спа, разсказывает, что царь обыкновенно был воздержан и только по временам справлял оргии. «Но что касается его свиты — добавляет Леувиль—то трудно себе представить сколько выпивали лица, ее составлявшия. Между ними, его духовник (Надаржинский) выпивал шестнадцать бутылок вина, а иной раз даже и вдвое больше».

 

IV.

Обстановка Петра в Спа была крайне незатейлива. «Если бы, замечает г.Боди, он во время своего пребывания в этом городе мог найти достойных его наблюдателей, то несомненно, что мы имели бы много любопытных сведений об этом великом человеке. Но к сожалению, во множестве известий, напечатанных по поводу пребывания Петра в Спа, встречаются только такия мелочи, о которых едва ли даже и стоить упоминать».

Укажем, впрочем, на одно замечание, сделанное о Петре Ж. Е. Леклером, в сочинении этого последняго под заглавием: Abrege de l'histoire de Spa».

Замечательно, что упомянутый Леклер был не только ярым республиканцем, но и членом национальнаго конвента, так что его уже никак нельзя подозревать в сочувствии к высоким достоинствам монархов. Между тем, Леклер говорить о Петре следующее:

«Этот необыкновенный человек, этот исполин XVIII века, который прославляется в потомстве и за победы, и за глубину своей политики, за свою правительственную мудрость, за склонность к наукам и за свою жадность к тем из них, которыя полезны и которыя он так заботливо распространял, за свою неутомимую деятельность, за свой творческий ум, за свою философию—несколько странную, в которой проявлялась своего рода резкость, чтоб не сказать московитское варварство—короче, тот че-

 

 

638

ловек, которому не отыщется ни подобнаго, ни равнаго съумел приобрести себе славу, насаждая в своей стране зачатки гражданственности.

Вот как описывает Сен Симон наружность Петра во время пребывания его в Спа.

«Он очень высок ростом и очень хорошо сложен, довольно худощав, лицо у него круглое, высокий лоб, хорошо очерченныя брови. Нос у него довольно короткий и плоский цвет лица — красновато-смуглый, губы довольно толстыя, прекрасные, живые, черные и проницательные глаза, взгляд его величествен и ласков — если он пожелает — если же нет, то строг и свиреп. У него не очень часто повторялось нервное подергивание, которое искажало его глаза и все лицо и делало его ужасным. Это продолжалось один лишь момент, и тогда взгляд его становился блуждающим и страшным. Вся его наружность выражала ум, подвижность и величие, с прибавкою к этому и приятности. Он носил только полотняный воротничек, круглый, без пудры, парик, локоны котораго не спускались до плеч, зеленый, без шитья, кафтан с золотыми пуговицами, камзол и панталоны, плотно обхватывавшия ноги. Он не надевал никогда ни перчаток, ни маншет, на кафтане у него была орденская звезда, а под кафтаном лента. Кафтан его очень часто был растегнут на распашку, шляпа была на столе, а не на голове, и он зачастую выходил без нея. Не смотря на плохой экипаж и на плохую обстановку, в нем все таки можно было подметить прирожденное ему величие».

В Спа при Петре находилась его собственная свита, состоявшая из сорока человек, в числе их было до двенадцати лиц, знатных или по рождению, или по занимаемым ими должностям. Такими лицами были князь Куракин, посланник его в Париже, вице канцлер барон Шафиров, посол в Турции, тайный советник Толстой, капитан Румянцов, лейб медик Арескин и секретарь государя, Черкасов. Личная прислуга Петра состояла из одного камердинера и ливрейнаго лакея. Ученость каноника де ла Ней, его веселость и его оживленный разговор чрезвычайно нравились государю, и из всех лиц, назначенных состоять при нем в Спа, он удержал только де ла Ней и господина Сианена, шталмейстера князя епископа.

Пренебрегая пышностию обстановки, Петр согласился, однако, принять в виде назначеннаго для него почетнаго конвоя, только небольшой отряд от войск князя епископа, состоявший из пехоты и конницы в числе 200 человек и 70 коней. Граф Аржанто командовал этим отрядом. Собственно же при царе было только четыре выбранных гайдука.

Находившияся при Петре лица не могли разместиться все в домах такого небольшаго в ту пору городка, каким был Спа,

 

 

639

и для них были выстроены особые бараки. Сам Петр не желал жить в назначенном ему помещении и целые дни проводил в простой палатке, разбитой, по его приказанию, на городской площади, которая еще и до сих пор носит его имя. Петр, привыкший вести жизнь простую был враг всяких удобств, и в Спа сидением ему служил только простой деревянный стул, который, после его отъезда, показывали, как особую достопримечательность.

 

[Здесь рисунок: Сад Капуцинов в Спа в XVIII столетии. С старинной гравюры.]

 

Пребывание Петра в Спа привлекло туда множество посторонних людей. В Спа являлись жители соседних городов—Льежа и Вервье, чтобы только вглянуть на царя и, возвращаясь, удивлялялись его простоте и обходительности. Каждое воскресенье сходились в Спа и окрестные поселяне и нередко случалось, что государь разговаривал с ними. Царь — писал посетивший в 1740 году Спа барон Пельниц — пользуется здесь до сих пор чрезвычайным уважением, и никто о нем не может сказать ничего дурнаго.

 

 

640

Не любя выставлять себя перед другими, Петр желал, чтобы его принимали как обыкновеннаго «boblin», т. е. за простаго смертнаго, приехавшаго лечиться на воды. В Спа он носил то же самое платье, в каком ходил и в Париже, и не надевал никаких знаков отличия. Он строго сообразовался со всеми установившимися в Спа обычаями, и чтобы показать пример повиновения местным властям, не носил шпаги как и все тамошние жители.

По разсказам современников, Петр большую часть времени употреблял на прогулки. Он был неутомимый пешеход, и надобно полагать, что вследствие усиленной ходьбы воды благотворно подействовали на него. Известно, что при употреблении вод в Спа, врачи предписывают ходьбу, верховую езду и вообще жизнь на открытом воздухе. Петр посетил все источники, находящиеся в Спа и около него. Хотя уже и в ту пору приезжавшие на воды любили по целым суткам дуться в карты, Петр никогда не принимал участия в этом развлечении. Иногда, в свободное время, он играл только в шахматы с своим шутом.

Известно, что Петр I, как и внук его Петр III, никогда не ел рыбы и никогда не развлекался ни охотой, ни рыбной ловлей. Между тем, как разсказывает О. Скварр, в Спа показывали около той части реки, где водятся превосходныя форели, место, на котором будто владелец этого прибрежья, Ксофле, захватил Петра на ловле форелей, которых он ходил удить каждое утро. Потерпевший от царя мнимые убытки Ксофле не только был щедро вознагражден государем, но и быстро разжился, начав продавать форели, будто бы пойманные русским царем. В справедливости этого разсказа приходится сомневаться и должно предполагать, что Ксофле, захватив кого нибудь из царской свиты на недозволенной ловле, только для пущей важности разгласил, что этот рыболов был русский царь.

В дурную погоду, когда нельзя было пускаться на прогулку, царь, сам превосходный токарь, посещал бывшия тогда в Спа токарныя мастерския и мастерския живописцев по лаку, и по-долгу оставался там. В ту пору местные токари пользовались большою известностию; они были настоящие художники и производства их до ныне считаются чудесами своего рода. Царь, по разсказам барона Пельница, очень охотно принимал участие в работах и накупил в Спа множество безделушек. Он очень желал и любопытствовал ознакомиться с способами выделки художественных изделий.

 

 

641

Оценив целебную силу минеральных вод, Петр, по возвращении из Спа в Россию, обратил внимание на источники минеральных вод, находившиеся в его владениях. Узнав, что около деревни Бовигова, в окрестностях Олонца, существует железный источник, он приказал Арескину произвести химический анализ тамошней воды и затем, предложив своим вельможам пользоваться этими водами, приказал выстроить в этих местах церковь и помещения для жилья, и чтобы придать этим водам известность, он сам с Екатериною и со вдовствующею герцогинею курляндскою, Анной Ивановной, отправился туда в 1719 году. Из этого Бовигова он хотел сделать подобие Спа и потому завел там мастерския для токарей и лакировщиков. Замечательно, что примеру, поданному Петром, захотели следовать и в Европе, и в Америке, и даже на Антильских островах. Во всех этих местах стали также устроивать свои Спа, тоже с токарями и лакировщиками, где к такому устройству представлялся повод по имению минеральных вод; но ни одному из этих учреждений не привелось достигнуть такого важнаго значения, какое выпало на долю Спа.

В том же 1719 году, когда Петр поехал в Олонец, он отправил доктора Шробера на Терек, на Кавказ, для изследования тамошных целебных вод.

Во время своего пребывания в Спа, Петр не переставал заниматься политическими делами. Послы его при иностранных дворах сообщали ему не только о всех важных событиях, но и о всяких случаях, имевших какое либо значение. Важнейшим делом, которым занимался Петр, живя в Спа, был вопрос о соединении церквей, восточной и западной. В бытность его в Париже, ученые представители Сорбоны предложили ему устроить такое соединение, а в Спа они прислали ему составленную ими относительно этого вопроса записку. Спа замечательно еще я тем, что, незадолго до отъезда, Петр написал укрывшемуся от него в Неаполь своему сыну, царевичу Алексею, письмо, с которым, 17-го июля 1717 года, и поехали из Спа к Алексею Толстой и Румянцов.

Петр, пробыв в Спа около месяца, почувствовал себя совершенно здоровым и предположил уехать оттуда. Он пригласил к себе представителей городскаго управления а также и состоявший при нем военный отряд от войск князя-епископа. Через Куракина он благодарил всех за оказанное ему гостеприимство, роздал медали членам городскаго управления, а войско наградил деньгами.   Де-ла Ней, разсказывая об этом, оканчи-

 

 

642

вает свое ранее упомянутое письмо следующими строками «государь оказал мне свое внимание, подарив две золотыя медали, стоимостью каждая в десять луидоров. Оне очень хорошо вычеканены и на одной из них изображено взятие Нарвы и Эльбинга, а на другой— бюст царя, быть может, самый схожий».

Вечером, перед своим отъездом, Петр пригласил на банкет главныя местныя власти. Хотя Петр и избегал общественных увеселений, устроиваемых городом в честь его, но накануне своего отъезда он уклонился от этого правила. Около восьми часов вечера, на окрестных холмах, облегающих Спа, были зажжены большие костры, а взрывы фугасов разразились перекатистым эхом из двадцати различных мест. Оркестр музыкантов, игравших на рогах, флейтах и трубах, и находившийся на скалах, гремел в продолжение целой ночи. Около источника и крыльца горели тысячами разноцветных огней построенныя на скоро пирамиды, а на рынке, перед домом, занятым царем, явились крестьяне с пылавшими огнем горшками, прикрепленными к высоким шестам, крестьяне приветствовали царя радостными кликами

Петр, прежде чем уехать из Спа, захотел оставить этому городку, если не памятник, достойный великаго монарха, то хоть память, которая указывала бы приезжавшим на воды больным ту пользу, какую оне принесли ему. Он приказал, чтоб в воспоминание о пребывании его в Спа поставлена была мраморная доска, а по просьбе городскаго управления поручил своему лейб-медику Арескину выдать удостоверение, что он, Петр, был обязан здешним водам своим изцелением.

 

Упомянутое удостоверение гласило следующее

«Я, нижеподписавшийся, тайный советник и первый медик его величества, царя всероссийскаго, удостоверяю сим, что его величество, при значительной потери аппетита и при ослаблении желудочных фибр, при опухоли в ногах и при бывших по временам жолчных коликах, и при бледности в лице, приехал в Спа, чтоб пользоваться здешними минеральными водами. Я свидетельствую о той пользе какую он извлек из этого лечения, с каждым днем поправляясь все более и более. Он ежедневно отправлялся в Жеронстер, отстоящий отсюда на три мили, зная очень хорошо, что эти воды бывают несравненно полезнее, если их не приносят, а пьют на месте. Наконец, хотя его величество и лечился другими водами в разных местах, но он не нашел никаких вод, которыя на него подействовали лучше, чем воды в Спа.  Дано в Спа   24 го июля 1717 года.

«Р. Арескин»

 

С своей стороны, один из известных врачей писателей, описывая воды в Спа, прибавляет  «очевидно, что у царя была лев-

 

 

643

ко флегмазия, которая могла бы поразить весь организм и обратиться в водяную». Выпрашивая такое свидетельство от царя, представители города не обманулись в своих разсчетах на то, что оно доставит им большия выгоды и что оно скорее всего увековечит воспоминание о пребывании русскаго царя в Спа.

Государь выехал 25 го июня. Он обедал в Лимбурге, а к вечеру прибыл в Ахен. Здесь уже были предуведомлены об его прибытии,  и в честь  его  была устроена великолепная

 

[Здесь рисунок: Минеральный источник близ Спа в XVIII столетии]

 

встреча. Отряд юлих клевской кавалерии, под начальством полковника Фольвиля, прибыл в Ахен утром 25 го июля. Правитель княжества Юлих Клевскаго, барон Гакстгаузен, начальствовал над другим отрядом, пришедшем со стороны Лимбурга. Отсюда барон отправился в Лонтцен, где обедал царь, и предложил ему почетную эскорту. Петра встретили на границе при игрании на трубах и при битии в литавры, а в Ахен въехал он при громе пушек. На другой день Петр посетил купальни и собор, в котором короновались императоры римско-

 

 

644

немецкие, и где с благоговением приложился к главным мощам, а затем поехал на обед, приготовленный для него в городской ратуше. 27-го июля, в день его отъезда, ему были возданы те же самыя почести. Из Ахена он отправился в Мастрихт. Здесь, после торжественной, оказанной ему встречи, он осматривал грозныя для того времени укрепления этой голландской крепости. Вечером он был в театре, где давали трагедию Корнеля «Гораций». Дирекция театра замедлила нарочно началом представления, в ожидании, что, быть может, приедет царь, и такое ожидание исполнилось. После спектакля были концерты, вокальный и инструментальный, а в заключение и балет. На следующий день, на реке Маасе было примерное нападение судов на крепость, построенную посредине реки.

Из Мастрихта царь отправился в Амстердам, где его ожидала царица, с которою он и возвратился в Россию, озабоченный делом царевича Алексея.

«Посещение нашего города Петром Великим — говорит г. Боди — составляет в летописях Спа памятную на веки эпоху. Действительно, пребывание там русскаго царя, молва об его изцелении, похвалы, которыя он публично воздавал тамошним минеральным источникам, отозвались крайне благоприятно и много способствовали благосостояние нашего города. Каждый был поражен удивлением, слыша, что эти воды сохранили дни человека, драгоценнаго для всей Европы. С тех пор оне взяли верх над своими соперницами. Каждый год был для них годом новаго торжества, и если Вольтер мог сказать, что «в России все обязано Петру Великому», то мы смело можем утверждать, «что Спа многим обязано царю».

Уже в сезон 1717 и 1718 годов был заметен значительный прилив иностранцев. Источник Жеронстер, который почти не был прежде посещаем, сделался теперь настоящею целью странствования. Он был впервые открыт в 1580 году и получил некоторую известность около 1612 года. Вследствие землетрясения, бывшаго в 1692 году, он изменил место первоначальнаго нахождения.

 

VI.

Что касается памятника, относительно пребывания Петра Великаго в Спа, то он представляет простую мраморную доску с латинскою велеречивою надписью, в составлении которой, разумеется, Петр Великий, не любивший ни лести, ни напыщенных похвал, не принимал ни малейшаго участия. Означенная надпись, составленная на латинском языке, гласит следующее:

 

 

645

«Петр I Божию милостию Император Всероссийский,

Благочестивый, благополучный и непобедимый

Востановитель воинской дисциплины,

Создатель всех наук и искусств в своем государстве,

Учредивший собственным своим гением

Страшную морскую силу,

Значительно увеличивший свои войска

И упрочивший, даже во время жестокой войны, безопасность

Своих наследственных и завоеванных земель,

Предпринял путешествие в чужия страны,

И, изучив нравы различных европейских народов,

Отправился через Францию, Намур и Льеж, на воды в Спа,

Как в место своего спасенья.

Там он пил чрезвычайно целебныя воды,

Преимущественно из источника Жеронстер;

Этим он совершенно возстановил и свои силы, и свое здоровье,

В 1717 году, в 23 день июля.

После того он проехал через Голландию

И, возвратившись в свое государство,

Приказал поместить здесь

Этот памятник своей высокой признательности,

В 1718 году.

 

Доска эта была украшена императорско-русским гербом, сделанным барельефом из алебастра. На отделку этого памятника, заготовленнаго в Амстердаме, был употреблен мрамор различных цветов. Разумеется, что городское управление не замедлило извлечь для города выгоды как из свидетельства, так равно и из памятника. Оно воспользовалось и тем, и другим, чтоб в современных изданиях обратит внимание всей Европы на то целебное сокровище, которым обладает Спа, и в тамошнем городском архиве находится не мало относящихся к тому указаний.

Из хвалителей Спа выступил, между прочим, один местный аптекарь Сальптер, написавший для напечатания в газетах следующую статью:

«Его царское величество, пивший прошлое лето воды из Жеронстерскаго источника Спа, по причине весьма значительных недугов, нашел здесь не только облегчение от них, но и здоровье его настолько укрепилось, что он прислал великолепный памятник с надписью золотыми буквами и с гербом, как вечный знак тех превосходных свойств и того благотворнаго действия, какия он нашел в этих водах, после того, как тщетно употреблял множество других лекарств и минеральных вод».

К этому аптекарь-рекламист прибавлял, что многие находят нужным издать особую книжку и награвировать надпись, с целью распространить эту книжку в чужих странах, тем более, что

 

 

646

и свидетельство, полученное от царя, содержит в себе удивительныя похвалы.

После различных соображений, положено было напечатать в громадном числе экземпляров особую книжку, которая и явилась под заглавием «Discription du magnifique present, que Sa Majeste l'Empereur de la Grande Russie a fait au Magistrat de Spa en reconnaissance de ce que par la vertu de ses Eaux il a obtenu l'entier recouvrement de sa sante en 1717». В эту же книжку внесено удостоверение Арескина и разсказан способ лечения Петра минеральными водами.

Доставление доски из Амстердама возбудило вопрос, где поместить ее. Одни предполагали вделать ее в стену монастыря капуцинов, стоявшаго по дороге в Жеронстер и известнаго своим прекрасным садом, который в прежнее время был единственным местом гулянья для городскаго населения и для приезжих в Спа. Неудобство же этого сада состояло в том, что в нем не было тенистых аллей, и что самыя аллеи сделались узки при значительном скоплении гуляющих. Другие же полагали установить доску на рыночной площади, а так как в это время при источнике Пугон существовал уже небольшой курзал, то и решено было вделать доску в фронтиспис этого здания, сделав вокруг доски украшение из мрамора и алебастра.

Когда же началась французская революция и преследование всего, что носило на себе отпечаток монархии и феодализма, как, например, гербов, то бургомистр города Спа, опасаясь, что существовавший там памятник в честь русскаго государя, может подвергнуться разрушению, велел снять ночью доску и запрятал ее на сеновал. Но впоследствии она была вставлена на прежнее место. Затем, когда после Аустерлицкаго сражения произошел новый разрыв между Россиею и Франциею, то префект того департамента, в состав котораго — по присоединении Бельгии к Франции — входил город Спа, потребовал от тамошняго мэра объяснений относительно значения памятника и содержания сделанной на нем надписи, приказав, вместе с тем, чтоб памятник этот был убран. Мэр, однако, не уступил безпрекословно своему начальству, но попытался защитить этот дорогой для жителей памятник в следуюшем письме, отправленном к префекту.

«Русский герб, который в 1718 году был поставлен на фронтосписе залы у Пугона в Спа, а не над этим источником, ни что иное, как только памятник Петра Великаго, русскаго императора, доставленный сюда в 1717 году, после его отъезда в свое государство. Он возвещает каждому, что отягченный недугами найдет изцеление в этом чудном источнике. Такое засвидетельствование признательности  великим человеком состав-

 

 

647

ляет гордость Спа, и при сем я сообщаю вам для сведения надпись, сделанную под гербом. Никогда, господин префект, не смотрели у нас на этот герб иначе, как лишь на памятник, свидетельствующий о целительной силе наших вод. Хотя во время революции герб и был снят, но доска оставалась. Герб же был снят в виду того, чтобы какой нибудь злонамеренный человек не задумал уничтожить его. Источник Гросбек в Совньере до сих пор украшен гербом Гросбеков, возстановивших этот источник, и никто не обращает на это внимания.  Во всех странах уважают памятники старины, а па-

 

[Здесь рисунок: Источник «Крапо» в Спа. С гравюры нынешняго столетия.]

 

мятник, существующий в Спа с 1718 года, как подарок, сделанный городской общине, был всегда охраняем, насколько это было возможно. Когда я возстановил герб над надписью, я никак не думал, чтоб возгорелась война между французскою империею и Россией. Г. Новосильцев был между воюющими сторонами вестником мира, но случилось иное. Никакого распоряжения о снятии герба сделано не было. Но по приказанию вашему он будет снят. Спа, однако, дорожит им, как воспоминанием о пребывании в этом городе императора, сделавшаго такой подарок в знак признательности за возстановление его здоровья на здешних минеральных водах».

Наконец, в 1815 году медальон с русским гербом был возстановлен снова.

 

 

648

VII.

Спустя шестьдесят пять лет, после пребывания в Спа Петра Великаго, город этот, в 1788 году, посетил будущий император всероссийский, тогда еще великий князь и наследник престола, Павел Петрович, с своею супругою, великою княгинею Мариею Феодоровной. Они путешествовали по Европе под именем графа и графини Северных. Разумеется, что между этим и предшествовавшим посещениями была громадная разница. Не говоря уже о том, что Петр был царствующим государем, он лично на столько прославился своими деяниями и подвигами, что служил удивлением всей Европы, тогда как великий князь Павел Петрович был только знаменитою особою по своему высокому положению, без всяких доблестей в глазах иностранцев. Сверх того, Петр приезжал лечиться в Спа и относительно прожил в нем довольно долго, тогда как Павел Петрович заезжал туда, собственно, по пути и оставался здесь всего лишь два дня. Великаго князя сопровождали в Спа: генерал-аншеф Н. И. Салтыков, камергер князь Куракин, — внук Куракина, бывшаго в Спа с Петром Великим, — князь Трубецкой и лейб-медик великаго князя, Круз.

В Спа великий князь нашел блестящее собрание лиц, известных или своею ученостью, или занимавших высокое положение в обществе. Здесь были: Фонтенель, Соссюр и знаменитый основатель теории и практики животнаго магнетизма, Месмер. Представителями высшаго общества, сверх эрцгерцогини австрийской, Марии-Христины, и ея мужа, герцога Саксен-Тешенскаго, были: принцесса Гесс-Рейнфельская, герцог и герцогиня Глочестер, граф Монтекукули, архиепископ и папский нунций и епископ шартрский, а из русских — князь и княгиня Гагарины и князь Вяземский.

В самый день своего приезда, великий князь осмотрел памятник Петра Великаго, при чем вид его был срисован одним из придворных, сопровождавшим великаго князя. Вечером в «редуте» был дан блестящий бал в честь высоких посетителей, а на другой день эрцгерцогиня сделала великолепный завтрак, на который приглашены были все, находившияся в Спа «знатныя персоны». Вечером, в тот же день, граф и графиня Северные находились в спектакле, во время котораго один из актеров, выйдя на сцену, пропел в честь прибывших в Спа графа и графини Северныхъ стихи. В стихах этих, сообразно комплиментарности той поры, говорилось, что теперь нет розы на Пафосе и нет лилии на Цитере, что теперь в Спа находятся  и богиня красоты, и бог войны,  что Олимп

 

 

649

уныл и недоволен, завидуя этому городу, в который под крыльями Амура, прибыли Венера и Марс и т. п.

В 1818 году, в то время, когда Европа прославляла императора Александра Павловича, как своего безкорыстнаго и великодушнаго освободителя, он посетил Спа. Понятно, что его встретили здесь с большим торжеством, чем его отца, и с шумным выражением восторга, более или менее искренняго. Он проехал в Спа после распущения Ахенскаго конгреса с генералом Чернышевым — впоследствии светлейшим князем— и с графом Шуваловым. При нем находился также и великий князь Михаил Павлович. По поводу этого приезда нужно заметить следующия особенности. Во время пребывания Петра Великаго в Спа, там не было ни одной знаменитости, но он сам был знаменит на столько, что затемнил бы каждую, бывшую с ним рядом, другую знаменитость. При посещении Спа императором Павлом, там если и не находились действительныя знаменитости, то все-таки были хоть крупныя известности, и при том две из них—Фонтенель и Соссюр—из ученаго мира. При Александре I, в Спа собралось столько высокопоставленных лиц, сколько не бывало их там прежде. В Спа тогда находились: король прусский, принц прусский, Фридрих, принц и принцесса Оранские, принц Карл прусский герцог и герцогиня Кумберландские, принц Гессен-Гомбургский, герцог Веллингтон, лорд Кастельре и многие другие заметные политические деятели той поры.

Разумеется, что император Александр Павлович, поместившийся в Спа в гостиннице «Чернаго Льва», осмотрел все, что относилось к пребыванию Петра Великаго в этом городе. Затем, кроме пропетых на театральной сцене в честь русскаго государя французских куплетов — в которых сравнивали его с королем французским Генрихом IV и превозносили, как миротворца — от пребывания его в Спа не осталось никаких воспоминаний.

 

Спустя после этого три года, т. е. в 1821 году, в Спа приехал будущий русский император, а тогда еще великий князь, Николай Павлович, с своею супругою, Александрою Феодоровною. В эту пору здесь набралось столько высоких особ, что оне едва могли разместиться по отелям и частным квартирам. Здесь были: король и королева нидерландские, принц Фридрих и принцеса Мариана нидерландские же, король прусский и принцы прусские: Вильгельм — нынешний император германский — и недавно умерший брат его, Фридрих, король виртембергский — под именем графа Тека,—наследный принц Мекленбург-Шверинский и герцог Нассауский. На бале, данном королевою нидерландскою,

 

 

650

присутствовали между прочим: три короля, и четырнадцать принцев и принцесс королевской крови.

Николай Павлович стоял в гостиннице «Ville Anvers». Он много гулял по живописным окрестностям Спа, но еще более разъезжал по ним на вывезенных для него из России за границу дрожках, запряженных парою лошадей, из которых одна была белой, а другая черной масти. Иностранцы удивлялись и экипажу, и длиннобородому, одетому по русски, кучеру, и той ловкости, с какою он правил лошадьми в такой упряжи, как наша, так называемая «пристяжка». Местные живописцы - лакировщики во множестве экземпляров рисовали экипаж и упряж великаго князя, и эти рисунки быстро распродавались в громадном количестве. Сам Николай Павлович обратил особенное внимание на производство в Спа лакированных изделий и—как сообщает г. Боди—рисовал очень хорошо.

В 1856 году, А. Н. Демидов, имевший у себя превосходный бюст Петра Великаго, работы известнаго берлинскаго скульптора Рауха, подарил его — по совету известнаго французскаго писателя Жюль-Жанена— городу Спа. Бюст этот был поставлен в колонаде залы, выстроенной королевой нидерландскою, Анной Павловной, а городское управление предоставило за него звание гражданина Спа художнику Рауху. Бюст был поставлен на гранитном пьедестале, напротив источника Пугон, а сделанная на нем по французски надпись гласит, что памятник этот сооружен в честь царя Петра Великаго и в память его пребывания в Спа в 1717 году. Памятник, устроенный Демидовым, был открыт в 1865 году с большою торжественностию.

В 1872 году, 11-го июня н. с. была отпразднована в Спа двух-сотлетняя годовщина Петра Великаго. Надпись на здании и бюст Петра были украшены зеленью и цветами, а музыка исполняла разныя пьесы на русские мотивы. Торжество это сопровождалось благим делом: в Спа были собраны по подписке пожертвования на русския школы, и, конечно, устроители этого празднества не могли ничем более достойно почтить память Великаго Преобразователя России.

 

 

К.Н.В.