Сильвестр (Медведев) Созерцание

Сильвестр (С.А. Медведев). Созерцание краткое лет 7190, 91 и 92, в них же что содеяся во гражданстве // Россия при царевне Софье и Петре I: Записки русских людей. – М.: Современник, 1990. – С. 45-200.

Симеон Агафонникович (Сильвестр) Медведев

Созерцание краткое лет 7190, 91 и 92, в них же что содеяся во гражданстве

«Созерцание» издавалось многократно, хотя и не всегда вер-I но. Еще в ХУ111 веке ученый архивист Герард Федорович

Миллер. сделал из лучшего списка Оболенского (хранившегося тогда в Московском архиве Коллегии иностранных дел, а ныне в соответствующем собрании Центрального государственного архива древних актов, фонд 179, № 205) обширные выписки для истории Петра Великого. Они-то, а не полный текст по списку Оболенского, и были изданы в 1787 и 1841 годах ¹, введя в заблуждение многих ученых (но не Н. Г. Устрялова и С. М. Соловьева, предпочитавших работать с оригинальными рукописями). В конце прошлого столетия почти одновременно последовало еще два издания «Созерцания». Одно из них было сделано И. П. Козловским по позднему и довольно искаженному списку собрания Григоровича в библиотеке Новороссийского университета.² Издание А. А. Прозоровского подготовлено по списку Оболенского с указанием разночтений по спискам Румянцевского музея, Григоровича и Академическому ³. Не вошли в издание только Уваровский список (по мнению публикатора идентичный Академическому) и список Общества любителей древней письменности (обнаруженный мною недавно) ⁴. Эта публикация, хотя и не может считаться академической, остается лучшей.

Настоящее издание подготовлено по списку Оболенского.

Рассказ о событиях в России Сильвестр Медведев предваряет (Стихами к Читателю»:

¹ Туманский Ф. Собрание разных записок и сочинений... о жизни и деяниях... Петра Великого. Ч. 7. СПб., 1787; С а х а-45 p о в И. П. Записки русских людей. События времен Петра Великого. СПб., 1841.

²Козловский И. П. Сильвестр Медведев. Из истории русского просвещения и общественной мысли в конце XVII века. Киев, 1895, приложение (а также отдельный оттиск с заглавием: «Созерцание краткое лет 7190, и 91, и 92, в них же что содеяся во гражданстве. По списку Григоровичевскому»).

³ Прозоровский А. А. Сильвестра Медведева «Созерцание краткое лет 7190, 91 и 92, в них же что содеяся во гражданстве». — Чтения в Обществе истории и древностей российских. 1894, кн. 4. Отд. 2. С 1—197.

⁴ ГПБ, собрание ОЛДП, рукопись • лист. № 476. Л. 340 об.—434.

«Писание сие хотящу читати —

Достоит ему право разсуждати.

Тем, человече, в жизни сей стрегися,

В законное же зерцало смотрися;

От него можешь бело-черно знати

И яко тебе будет умирати.

Мудрость бо весь люд сице научает,

Да в делех всякий конец усмотряет.

И в первых себе: Кто есть? — да судит.

Тогда и в вещех: Каковы суть? — узрит.

Убо (итак) похотем злым не пристращайся,

Но присно от них к Богу обращайся».

Следующее далее обширное Введение раскрывает взгляды автора на роль и задачи письменной истории в жизни человеческого общества. Опираясь на авторитет Библии, Сильвестр стремится показать, что история испокон веков является социальной памятью, определяющей правильное общественное поведение человека. Историческое «беспамятство» грозит погибелью и личности, и государствам.

Общество не может быть разумным, не отличая правого от неправого, добро от зла, — поэтому панегирическая история, которую любят все имущие власть, бессмысленна и тлетворна. Подлинная история, доказывает Медведев, должна правдиво освещать хорошее и дурное, подвиги и злодейство. Ни высокое положение, ни даже царская власть не спасают от праведного суда истории, несмотря на опасности, которым всегда подвержен настоящий историк.

Используя библейские притчи, Сильвестр подводит читателя к социальному конфликту, которому он посвятил свое произведение. Автор указывает примеры гибели безумных властителей, осмелившихся свирепо притеснять своих подданных; показывает, сколь опасно уклонение государственных мужей от своих гражданских обязанностей, позволяющее злодею захватить единоличную власть; наконец, вспоминает случаи спасения одним мудрым человеком (и даже женщиной) пошатнувшегося государства.

По мнению Медведева, московские события поучительны для всех граждан, особенно же для власть имущих, на которых он намекает, говоря, что ныне «мнози о тех делех глаголют и соперство между себе творят, обаче инии отнюдь истинствовати {в малом времени

отсутствующе]¹ не могут, понеже не писано». Поэтому и я, — пишет автор, — видев в мое время, при мне происходившие гражданские события, «впредь ради ведения не токмо себе, но и иным вос-хотех писанием оставити вежество».

Сознавая значение своего труда, Сильвестр Медведев завершил Введение словами пророка Иеремии, отнесенными к историкам: «Сия рече Господь: стойте на пути, и видите, и вопросите от стезь древних, их же будет путь благ, и ходите по них, обрящете прохлаждение душам вашим!»

Действительно, уже к лету 1682 года большая часть дворянства бежала из Москвы и «хоронилась» по дальним поместьям. (Прим. сост.)

В ЛЕТА ОТ МИРОЗДАНИЯ

В лета от мироздания 7189 (1681) году, идущу ему, лету, от начала дней царства благочестивейшаго в. г. ц. и в. кн. Феодора Алексеевича (т)*, иже бе зело (весьма, очень) в благочестии ревнитель и всякого добра и благочинства в государстве своем истинный желатель, по многих войнах и великих бранех с агаряными, внуки махометанския проклятые веры, с салтаном турецким Махметом постановлен бысть мир на 20 лет. А от рождения своево в то время имяше он, государь, 20 лет.

Всячески же он, в. г. ц. и в. кн. Феодор Алексеевич, о том промяшляше, да слава Божия в людех, наипаче же в его государстве, множилася бы. И того ради в подданстве живущих разных вер поганских людей (язычников) посылал обращати в православную веру: мордву, и черемису, и казанских татар крестити.

Таже всяких учений, дабы лучший свет в познание божественнаго писания оттворялся, творяще зелное тща-

* Т. е. «великий государь царь и великий князь всея Великия и Малыя и Белыя России самодержец». (Прим. сост.)

ние. Не токмо же оныя (учения) созерцати хоте, но и художников всякого мастерства и рукоделия в полаты своя государевы мастерския собирая, сам прилежно смотряше деланию их, внемля, да никогда же ум его празден обрящется и поползнется в кую-либо (окажется и склонится на какое-либо) дело незаконное. Но оныя (художества) делати (делателей, творцов) вся своим государским разсмотрителством богато жаловаше. О строении же и деланиях церквей святых и полат подобно был другий то Соломон явился — толико тщание име (такую заботу имел)! Украшаше же святыя иконы зело-зело.

Того же лета ноемврия (ноября) в 24 день изволися ему, государю, вчинать (изволил ось... начинать): царского своего сигклита (совета) всякого чина разсмотрити, како бывает председение (иерархия) в сигклите его и в воинских делах? Егда по их государским указам посылают в полки с ратными людьми или в правление под их царского величества в царственные грады, яко: в Киев, в Великий Новоград, в Казань, во Астрахань, в Сибирь, — боляре, и окольничие, и думные дворяне с товарыщи. И ини (иные) бывают люди из крове (по происхождению) благородием великия боляре. Иныя из меньшого благородства, честию тою же де болярства от царского величества за службы или за разумное правительство пожалованы и в близность к ним, государем, бывают в совет допущены. Инии же по роду своему честь имеюще стольника или окольничего — и той стольник не из рода суща благородного, аще будет и болярин, не хощет под ним седети, не хощет с ним ни в каком деле и в полках в товарыщах быти. И наченши (начиная) от больших, даже до меньшей чести сице (так) творилося!

От чесого были и ныне суть (есть) великия между их в таких случаях вражды, и беды несказанныя, и злыя друг на друга вымыслы. Людем же мелким в полкех и в городех не правление между таких бывает, но велие погубление: един бо единаго больши творится, и котории подначальнии люди к коему единому начнут ходити — другий тех ненавидит.

И он, государь, видя тую неправду в царствии своем, зело тщание полагал, чтобы оную тщетную злобу истребити. И местничества в председательстве никому бы со-

бою не имети, кого когда пошлют на их государскую службу. Аще вручат кое правление во стране и в полкех, хотя и не великого рода, а честию их государскою пожалован и в таком деле искусен — о том ни с кем не считатися, еже убо (которому в таком случае) не возноситися и над малым человеком.

Сему и Господь своими усты учаше: «Аще не будете яко дети, не внидете в царство небесное». «Едино бо есть (по учительству святаго апостола Павла) вси человецы тело, уды (органы, части тела) же многий, но не вси уди един уд: ибо и глава, яко уд вящший мнейшему уду (как орган, более важный, чем другие), яко но-зе, или руке, или в нозе персту не возможет глаголати, яко несть на потребу, яко не глава (не может говорить, что они бесполезны, если они не голова)».

Человеком же, яко единому телу, удом же разным, в вере единой, в государстве едином подобает всем звание свое хранити, в нем же кто призван. Аще болярин (если это боярин) — да о государстве во всяких вещех, царем благочестивым к славе Божий належащих (надлежащих) делах и ко мирному и прибыльному государства всего добротворению зболезновати должен есть. Воевода в воинстве, яко достоит, да промышляет и управляет. Воин тако ж де службы своея належащия да не оставляет. Подданный, в земледельстве труждаяся, должный оброк господину своему да воздает.

Все же люди суть Божий, и никто един благороден без единаго мнимаго и меныпаго жиги возмогает. Того ради вси, любовь имуще, господу Богу кланятися и его единаго славити должни суть.

Чести же наипаче даемы бывают и правление по разуму, и по заслугам во всяких государственных делах бывшим, и людем знающим и потребным.

Сего ради благочестивый в. г. ц. и в. кн. Феодор Алексеевич (т) месяца генваря во 12 день призвал в свои государския полаты великого господина святейшаго (далее — в.г.с.) Иоакима патриарха московского и веса Росии, и всех властей: митрополитов, архиепископов и епископов, архимандритов и игуменов, — и весь свой царской сингклит: боляр, окольничих, и думных дворян, и думных дьяков, — о том деле, желанием всякие добродетели государству своему, наипаче же да вси людие

безтщетно в любви пребывая восхваляют Бога купно (вместе) без размышлений всяких, всем предлагал.

И чтобы тому местничеству впредь между великородных людей не быти, и кому по их государскому указу велят где, хотя из меньшаго чина, за ево службу или за разум пожалована честию равною болярства, и с ним о том никому не считатися, и дело государево строити без гнева и ненависти и без всякие хитрости, чтобы то было правде Божией не противно.

Зане (потому что) в жизни сей кого господь Бог почтит, благословит и одарит разумом, того и люди должни суть почитати и Богу в том не прекословити! И по всей вселенней у всяких народов, наипаче же определение у мудрых людей, всякое правительство и чести даемы (даваемы) бывают от самодержцев достойным людем. Аще же кто и благороден, но за скудость ума или коею неправдою, и неблагочестивым житием и своевольным, или псоловительством бавяся (псовой охотой забавляясь), погубляет благородие свое — и почитается от всех в злородстве. Таким, по описанию всех мудрых, ни коего правительства вручати не подобает, да не, яко нож прием правление кое или вышшую честь, возносяся над всеми, себе погубит с душею и телом, да не наведется в том ради противности дара Божия казнь люта и на не согрешивших!

Советоваша же о сем и судивше в том быти правде, повеле государь взяти книги из Розрядного приказу случайныя, в них же писано, кто благородной человек кому малородному и честию выше от него почтенному где когда был в товарыщах, и те малородные над тех возносилися, а те по благородству не низилися, но почиталися родом выше. Такожде, коего рода, аще и благороднаго, впадет во прегрешение или безчесному деланию, и за то приимет казнь или наказание, — и его весь род ради того приемлет безчестие, и от иных укор, и понижение рода.

И чтобы то в дело не считати и впредь о том, кто, где, с кем у какова государева дела бывал в товарыщах случаем и по разуму, или впредь кто будет, в дело не почитати, и укоризн от наказания иных сродником не принимати, и не записывати в случай — и те книги велел истребити до конца. И в полатах царских в Пере-

дних сенех, вземше те книги, архиереи ввергоша их в печь и сожгоша.

И потом [начало взяв ис того дела]* указал великий государь болярину князю Василью Васильевичи! Голицыну с товарыщи, полковой строй и чины розсмотрев, учинити впредь ротмистров и порутчиков из меньшие чести одаренных разумом и просужеством (способностями), и под их быти началом породою и честнейшим тех. Которое же писание во утверждение того дела благочестивый государь и святейший патриарх со всеми чинами руки свои подписали, таково есть.

В лето 7190(1681) года ноября в 24 день при помощи вбемогущаго в троице славимаго Бога в. г. ц. и в. кн. Феодор Алексеевич (т) указал бояром, князю Василью Васильевичу Голицыну с товарыщи, ведать разные дела для лучшаго своих государевых ратей устроения и управления. И с ним, с боярином со князем Васильем Васильевичем, у того дела быти выборным стольником и генералом, стольником же и полковником рейтарским и пехотным, и стряпчим, и дворяном, и жильцом, и городовым дворяном же и детем боярским для того:

Ведомо ему, великому государю, учинилось, что в мимошедших воинских бранех, будучи на боях с его государевыми ратными людьми, его государевы неприятели показали новые в ратных делех вымыслы, которыми желали чинити поиски над его государевыми ратными людьми. И чтобы для тех новомышленных неприятельских хитростей учинити ему, великому государю, в своих государских ратях разсмотрение и лучшее устроение, которым бы устроением его, великого государя, ратем в воинская времена имети против неприятелей пристойную осторожность и охранение.

И чтобы прежде бывшее воинское устроение, которое показалося на боях неприбыльно, переменить на лучшее. А которые и прежняго устроения дела на боях с неприятели имеются пристойны, и тем быти без пременения. И тот его, великого государя, указ бояром князю Василью

* Здесь и далее квадратные скобки в тексте рукописи. (Прим. сост.)

Васильевичи) с товарищи велено сказать выборным людем, а что ко устроению его государевых ратей учнут те выборные говорити — и о том о всем им, бояром, докладывать себя, великого государя.

И по тому его, в. г. ц. и в. кн. Феодора Алексеевича (т), указу бояря князь Василей Васильевич с товарыщи выборным людем, сказав его великого государя указ, говорили о многих к ратному делу устроениях, и чтобы они, выборные люди, объявили, в каком ратном устроении пристойнее быти стольником, и стряпчим, и дворяном, и жильцом.

И выборные люди говорили, чтобы великий государь указал стольником, и стряпчим, и дворяном, и жильцом служити полковую службу по-прежнему, и росписати бы их всех в роты, а не в сотни. А вместо сотенных голов для лучшаго устроения и крепкаго против неприятелей стояния быти у них ротмистром и порутчиком из стольников, и из стряпчих, и из дворян, и из жильцов, изо всех родов и чинов з головы безпременно. И меж себя без мест и без подбору, кому в каком чину он, великий государь, быти укажет.

А быти в полку по 6 рот, а в роте по 60 человек. И тех ротмистров с их роты ведати старшему ротмистру. А людем их быти за ними в тех же ротах по-прежнему, з 25 дворов по человеку. А знамена возити ротмистровым людем.

И бояря о том великому государю доносили. И в. г. ц. и в. кн. Феодор Алексеевич (т) указал выборным сказати, что тому всему изволил он, великий государь, быти так, как бояром они, выборныя, объявили. А кому ротмистром и порутчиком быти, и тех людей написати в те чины на пример бояром и им, выборным людем. А кого на пример напишут — о том доложити себя, государя.

И тот его государев указ бояря князь Василей Васильевич с товарыщи им, выборным людем, сказали. И выборные на милостивом его государском указе били челом (благодарили) и говорили бояром, чтобы по прежнему их предложению написати на пример з головы к ротам ротмистров и порутчиков.

И для того выбору указал великий государь прочести им подлинной список стольников, и стряпчих, и дворян,

и жильцов. И для того выборным людем то подлинные списки чтены. И бояря и выборные люди, слушав списков, написали имяна на пример в ротмистры и порутчики и, по написании имян, били челом в. г. ц. и в. кн. Феодору Алексеевичи) (т) выборные люди словесно, а бояром, князю Василью Васильевичи) с товарыщи, говорили:

По его де, великого государя, указу они, выборныя люди, и братья их, и дети, и сродники написаны в ротмистры и в порутчики. А Трубецких де, и Одоевских, и Куракиных, и Репниных, и Шейных, и Троекуровых, и Лобановых-Ростовских, и Рамодановских, и иных родов в те чины никого ныне не написано для того, что за малыми леты в чины они не приказаны.

И опасно им того, чтобы впредь от тех вышеписанных и от иных родов, которых ныне в ротмистрах и в порутчиках не написано, не было им и родом их в том укоризны и попреку. И чтоб великий государь пожаловал их: велел тех всех родов, которые ныне в ротмистры и в порутчики для вышеобъявленных причин не написаны, и в которых родех впредь будут дети, писати в те же чины, в ротмистры и в порутчики, в то время, как они в службу поспеют и в чины приказаны будут, чтобы им впредь от тех родов в попреке и в укоризне не быть.

А для совершенной в его государских ратных, и в посольских, и во всяких делех прибыли и лучшаго устроения, указал бы великий государь и всем бояром, и думным, и ближним людем, и всем чином быти на Москве в приказех, и в полкех у ратных, и у посольских, и у всяких дел, и в городех меж себя без мест, где кому великий государь укажет, и никому ни с кем впредь розрядами и месты не считаться, и розрядные случаи и места отставить и искоренить, чтобы впредь от тех случаев в его государевых ратных и во всяких делех помешки не было, и то бы их челобитье великому государю донести.

И в. г. ц. и в. кн. Феодору Алексеевичи) (т) князь Василей Васильевич с товарыщи то выборных людей челобитье доносили. И в. г. ц. и в. кн. Феодор Алексеевич (т), слушав таковое их челобитье, ревнуя по господе Бозе вседержителе и желая во благочестивом своем царст-

вии сугубаго, добраго, лучшаго и пристойнаго в ратех устроения и мирного всему християнскому множеству пребывания и жительства, указал быти у себя, великого государя, в полатах святейшему патриарху со архиереи и с выборными властьми. Таже и всем своим государевым бояром, и окольничим, и думным людем видети свои государские очи, чтобы то доброначинаемое дело им объявить и при помощи Божий усоветовать, в каком определении тому удобнее быти.

И генваря в 12 день к в. г. ц. и в. кн. Феодору Алексеевичи) (т) в его царския полаты пришед, в. г. с. Иоаким патриарх московский и всея Росии со архиереи и выборными властьми подаде ему, великому государю, мир и благословение. И по малом времени указал в. г. ц. и в. кн. Феодор Алексеевич (т) боярину князю Василью Васильевичю объявить святейшему патриарху, и архиереом, и властем, и бояром, и окольничим, и думным людем челобитье выборных людей, о чем писано выше сего.

И по указу великого государя боярин князь Василей Васильевич святейшему патриарху, и властем, и бояром, и окольничим, и думным людем челобитье выборных людей объявил.

И по совершении того объявления в. г. ц. и в. кн. Феодор Алексеевич (т) святейшему Иоакиму патриарху и архиереом изволил говорить: «Ведомо вашему архиерейству, како превышний Он, вся правяй и содержай монарха, всем человеком жити и пребывати благочестно и праведно повелевает сый всея правды, истинныя любве, мира и доброго устроения источник, им же царие царствуют и силнии держат землю, от его же великодаровитыя и всемощныя десницы и наша тихость царский скипетр, царство и державу прияхом, присно во уме носяще оного Царя царей присно помнимое слово: «Снидох с небесе, не да творю волю мою, но волю пославшаго мя Отца».

И аще оный безприкладный (беспримерный) Царь сего ради сниде с небесе, не да свою, но пославшаго его Отца волю творит, — кольми паче (сколь более) мы, благоволением его сотворении и на земли рождении, должни есмы не свою, но божественную его волю исполняти и врученныя нам от его величества царствия хоругви управляти благочестия подобающим чином, яко

слово пред праведным его престолом о всех владомых нами воздати хотяще?!

И сего ради подобает нам по божественному его повелению, яже (те, что) належат обладаемых нами к мирному, благоутишному и любовному всех всякого чина и возраста православных християн лучшему состоянию и укреплению сия предумышляти, устрояти и уставляти; а яже к погибели и общаго добра ко умалению имеются — разрушати и искореняти. Сего бо ради, якоже рехом (сказал), и царския скиптры от непобедимыя его десницы прияхом (приняли), да всесилным тоя пособием, якоже лепо, нашу державу управляюще, изображение некое и добродетелей приклад (пример) подручным нашим явимся — да тихое и безмолвное житие со истинною любовию праведно поживут.

И между убо иных наших царских управлений вниде в наша царская слуха некая — любовь, правду и мир терзающая, ненависть же, вражду и злобу раждающая — делеса (дела), их же ради нашего царствия началнии воинства благороднии тако, якоже прежде, не возмогают над противными победу являти. При далных убо предках наших, великих государех росийского царьствия честных родов бояре и воеводы славныя и достопамятныя победы и одоления над многими неприятельскими полки показали, а таковым за Божиею помощию ратоборством великую тишину и мирное пребывание християнскому множеству приносили. Но понеже (поскольку) злокозненный плевелосеятель и супостат общий диавол, видя от тако-ваго славнаго ратоборства християнским родом тишину и мирное устроение, а неприятелем христианским озлобление и искоренение, всеял в незлобливыя прежде бывших тогда славных ратоборцев сердца местные случаи возлюбити, — от которых в мимошедшая времена в ратных, и посолских, и во всяких делех чинилася великая пагуба и ратным людем от неприятелей великое умаление.

Тем же наша царская держава разсмотряя, яко сие местничества дело благословенной любви вредительно, мира и братскаго соединения искоренительно, противу неприятелей общаго и пристойнаго промышления усердия разрушительно, паче же всевидящему оку мерско и ненависно, желаем: да божественный его промысл, мира и благоустроения виновный, своим всесильным повелением

оное разрушающее любовь месничество разрушити. И таковаго злокознства разрозненная сердца в мирную и благословенную любовь соединити изволит.

И сего ради и дед наш государев, блаженные памяти в. г. ц. и в. кн. Михаил Федорович всея Великия Росии самодержец, восприяв прародительский Российскаго царствия престол, во все время своея царския державы желал, чтобы во всех его государских делех для лучшаго устроения и согласия быти полатным (придворным) и всяких чинов ратным людем без мест. И начало тому учинити изволил тем, что бояря, и окольничие, и думные, и иных чинов ратные люди во многих розрядех (назначениях) тогда были без мест.

А когда и отец наш государев, блаженные памяти в. г. ц. и в. кн. Алексей Михайлович (т), изволил итти на недругов своих, на польского и свейского (шведского) королей, за из многия неправды — ив тех его государских походех все чины были без мест же. И во время того безместия, при помощи Божий, славно над неприятели победы учинилися. И за те свои службы от отца нашего государева, блаженные памяти от великого государя, бояря, и воеводы, и всяких чинов ратные люди милостивое жалование улучили на вечную славу и похвалу себе и родом своим.

А которые, презрев его государское повеление, всчинали тогда места — и тем чинено наказание и разорение отъятием поместей их и вотчин. А совершенно то не успокоено для бывших тогда многих ратных дел. Однако же множицею благородным повелено быти в полкех без мест, желая привести то всякого добра вредительное дело ко искоренению.

А в которых полкех после ратных походов отца нашего государева, блаженные памяти великого государя, были бояре и воеводы с месты — ив тех полкех между бояры и воеводы для случаев отечества их многия быша несогласия и ратным людем теснота. И от того их несогласия многой упадок ратным людем чинился, а именно: под Конотопом, и Чюдновым, и в ыных многих местех.

И мы, великий государь, последуя предков наших государских благому намерению, всегда присное (постоянное) попечение о том имели, как бы то всякому добру вредительное и пагубное дело совершенно искоренить. И

при помощи Божий ратное управление и в ыных государственных делех устроение для опщей высоких и менших чинов всего своего царствия ползы лучше и добре постановити. Токмо по настоящее время начати того за разными тому благому намерению препятии прийде.

Ныне же благодатию божественного промысла явленно, яко намерение о том и промышление бывшее блаженные памяти деда и отца нашего, великих государей, и нашея тихости желание на разрушение той прежде бывшей между христианских родов вражды, хощет пристойное определение прияти, поспешствующим вашим архиерейским святым молитвам. И вы бы, святейший патриарх со архиереи, нам, великому государю, намерение свое о том объявили: по нынешнему ли выборных людей челобитью всем розрядом и чином быти без мест, или по прежнему быть с месты?»

И в. г. с. Иоаким патриарх московский и веса Росии, и архиереи, и власти, слыша его государские таковые премудрые глаголы, ко общему християнскому добру на-лежащие, воздавше хвалу господу Богу за таковую его, царя, мудрость-благодать, вкупе (вместе) и со архиереи, рече (сказал): «Благоверный и благочестивый в. г. ц. и в. кн. ,Феодор Алексеевич (т)! Знамы добре, яко вы, великий государь, сие ото вышняго Божия промысла велие и похвалы достойное дело начати изволили, от которого есть и будет умножение любви между человеки, об ней же сам законодавец, Иисус Христос бог наш, светлее всякие трубы возгласи сице: «Заповедь новую даю вам, да любите друг друга, якоже и аз возлюбих вы».

Наперсник же его святый Иоанн Богослов глаголет: «Бог любы есть, и пребывали в любви — в Бозе пребывает, и Бог в нем пребывает». Ваше же царское величество не токмо сам всегда имаши сохраняти любовь, но и всем пребывающим под своею царскою державою тую же сохраняти повелевавши. И непрестанно о том свое государское усердие простираешь, дабы та его Божия заповедь во царствии вашем твердо соблюдалася, от нея же вся благая происходят. За которое ваше государское благое о благом промышление сам Царь небесный свыше вас благословит и на совершение того дела укрепит.

Аз же, вашего царского величества всегдашний богомолец, вкупе с преосвященными митрополиты, архиепископы

и со всем освященным собором, не имамы (имеем) никоей достойныя похвалы вам, великому государю, принести противу толикому (такому) вашему царскому доброму и полезному намерению за премудрое ваше царское благоволение, которое показуеши православным на спасение, своему же великому Богом дарованному царствию ко благому устроению и мирному состоянию. Токмо долженствуем единеми усты и единым сердцем соборне и келейне при-носити ко всемогущему Богу молитвы и моление, дабы той всемогущий господь Бог таковое твое государское намерение благоволил привести к совершению!»

И великий государь, слыша таковыя словеса, святейшаго патриарха и властей прошение, изволил говорить своим государевым бояром, чтобы и они о том чистосердечно ему, великому государю, донесли кождо свою мысль безо всякого зазора (стеснения).

И бояря, и окольничие, и думные, и ближние люди все ему, в. г. ц. и в. кн. Феодору Алексеевичу (т), со усердием объявили, чтоб он, великий государь, указал учинить по совещанию и благословению святейшаго патриарха и архиереов. И всем им во всяких чинех велел бы быть без мест для того, что в мимошедшия лета во многих их государских ратных, и посольских, и во всяких делех чинилися от тех случаев великия пакости, и нестроения, разрушения, а неприятелем радование, а междо ими великия продолжительныя вражды.

А при державе деда его государева, блаженные памяти в. г. ц. и в. кн. Михаила Феодоровича всея Великия Росии самодержца, и отца его государева, блаженные памяти в. г. ц. и в. кн. Алексея Михайловича (т), хотя и было междо ими безместие, только совершенно случаи их и места были не искоренены. И того ради и вражды, от них же велия злая, не преставаху совершенное между ими умалятися.

А ныне указал бы он, великий государь, на искоренение той междо ими злобы, от которой происходит нелюбовь, розрядные случаи отставить и совершенно искоренить, чтоб впредь те розрядные случаи никогда не воспомянулися.

И в. г. ц. и в. кн. Феодор Алексеевич (т), восприяв о том совет о святем дусе отца своего богомольца в. г. с. Иоакима патриарха московского и всеа Росии и

всего освященного собора, и призирая милостиво на своих государевых бояр, и окольничих, и думных, и выборных людей, исполняя свое государское благое намерение, указал боярину князю Михаилу Юрьевичю Долгоруково да розрядному думному дьяку Василью Григорьеву сыну Семенову принести к себе, великому государю, все розрядные книги, в которых писаны бывшие случаи с месты при прежних великих государех царех и великих князех российских, и деде его государеве блаженные памяти в. г. ц. и в. кн. Михаиле Федоровиче всеа Росии самодержце, и при отце его государеве блаженныя же памяти в. г. ц. и в. кн. Алексее Михайловиче (т), и при его, великого государя, державе. И по тому его великого государя указу те книги принесены.

И в. г. ц. и в. кн. Феодор Алексеевич (т) изволил святейшему патриарху, и властем, и своим государевым бояром говорить: «Ныне явно есть нам, великому государю, что в сем благом деле ко совершению нашего добраго намерения способствует нам самое Божие смотрение, давшее нам тому начало положити. Зане яко святейший патриарх со всем освященным собором, тако вся наша царская полата, — то есть бояря, окольничие и думные люди, — тако же стольники и стряпчие, дворяня московские, и жильцы, и городовые дворяня, и дети боярские ради общего государственного добра советования, постановления и утвержения избранные, благоразсудным и согласным всех советом, познавше, что те дела местничества отеческаго ничто ино, токмо самоя гордость, не от Бога, но от диявола, тоя отца, походящая, и нашим государским всяким делам вредящая, вси радостными сердцы нам, великому государю, донесли, чтобы мы, великий государь, указали то виновное всякие злобы и братоненавидения дело, то есть местничества отеческая, отставить и вечно искоренить.

За еже Бога благих дателя от таковой нам, великому государю, явственней благодати — радостным сердцем по премногу благодарим, яко сподобил есть нас оного желательного дела видети совершение. И по тому Богом дарованному благому общему намерению мы, великий государь, нашим царским повелением те случаи и места повелеваем совершенно искоренить!

И для совершенного искоре(не)ния и вечнаго забве-

ния те все прошедший о случаях и местех записки изволяем предати огню. Чтобы та злоба и нелюбовь совершенно погибла, и впредь не памятна была, и соблазна б и претыкания никто такова уже к тому не имел, наделся, что еще есть в Розряде (Разрядном приказе, ведавшем службами дворянства) о случаех и местех записки.

А у кого такие же книги и записки в домех есть — и они б те все книги и записки присылали в Розряд. А мы, великий государь, по тому те же книги повелим предати огню, чтобы то все было в вечном забвении.

И от сего времени повелеваем бояром нашим, и окольничим, и думным, и ближним, и всяких чинов людем на Москве в приказех у росправных, и в полкех у ратных, и у посольских, и везде у всяких дел быть всем меж себя без мест. И впредь никому ни с кем никакими прежними случаи не считатися, и никого не укорить, и никому ни над кем мимошедшими находки не возноситься. Также и в потерьках (понижении родовой чести) никого ничем не укорять и не попрекать, и в укоризну прежних дел, где кто был по воли государской, или за скудостью, или за иным каким случаем и в нижних чинех — того ему во обличение не ставить и никакими вымыслы никого ничем мимошедшими потерьки не безчестить.

Так же буде и впредь: кто от скудости или каким ни есть случаем объявится где и в нижних каких чинех — и того в укоризну не ставить же и тем его не безчестити. А которых родов ныне за малыми леты в ротмистрах и в порутчиках не написано — и тех родов впредь писать по тому ж в ротмистры и в порутчики».

Что слыша, святейший патриарх со всем освященным собором и весь его государской сигклит вси с великим усердием Бога благодариша. И оно (то) его государское благоволение радостне прияша (приняли) и благохотне (благожелательно) утвердиша, глаголюще: «Да погибнет во огни оно Богом ненавистное, враждотворное, братоненавистное и любовь отгоняющее местничество! Да погибнет впредь, да не воспомянется во веки!»

И того ж числа те книги преданы огню, государския Передния полаты в сенях. А при том стояли от великого государя боярин князь Михаил Юрьевич Долгорукове да думной дьяк Василей Семенов, а от святейшаго патриарха все преосвященные митрополиты и архиепископы —

до тех мест, покамест те книги совершенно все згорели.

А как преосвященные митрополиты, и архиепископы, и боярин князь Михаил Юрьевич, и думной дьяк пришли и возвестили великому государю и святейшему патриарху, что они по его государскому указу за благословением святейшаго патриарха учинили. И святейший патриарх говорил бояром, и окольничим, и думным дворяном, чтоб они сие з Богом начатое и совершенное за повелением великого государя его царского величества, и за его со освященным собором благословением, и всего сигклита со общаго совета дело отныне и впредь соблюдали крепко и нерушимо:

«А буде кто ныне и впредь оному делу воспрекословит коим-нибудь образом, и имеющих в домех своих книг и всяких писем, належащих к прежде бывшым отечеств их случаем, в Розряд по сему царскому повелению за нашим благословением не принесет, и будет держать у себя в дому или где инде (в другом месте) коим ни есть образом — и те бы все опасалися тяжкаго церковнаго запрещения и государского гнева, яко преобидники царского повеления и нашего от Бога данного нам благословения презиратели.»

Бояря же, и окольничие, и думные дворяня вси единогласно отвещаша: «Да будет тако, яко же рече он, святейший патриарх!»

И в. г. ц. и в. кн. Феодор Алексеевич (т), видя тому всему богоугодному делу совершение, возрадовася радостию велиею зело и изволил своих государевых бояр, и окольничих, и думных дворян за такое их благое дело, которым вражды пресечение имать быти, милостиво похвалить.

Да он же, великий государь, изволил им милостиво говорить, что он, великий государь, им и впредь будущим их родом на память изволяет быти в Розряде родословной книге родом их. Такожде и в домех своих такия родословныя книги им держать по-прежнему.

Тое родословную книгу ныне повелевает он, великий государь, пополнить. И которых имян в той книге в родех их не написано, и тех имяна в тое родословную книгу написать вновь к сродником их, и для того взять у них росписи за руками (с подписями).

А которые княжеские и иные честные роды при

предках его государевых и при нем, великом государе, были в честях: в боярех, и окольничих, и в думных дворянех, — так же и старые роды, которые, хотя и не явилися в честях, а с царства прадеда его государева, блаженные памяти в. г. ц. и в. кн. Иоанна Васильевича веса Росии самодержца, и при его государеве державе явились в посольствах, и в полкех, и в городех в воеводах, и в ыных знатных посылках, и у него, великого государя, в близости, а в родословной книге имян их не написано, — и те роды с явным свидетельством написать ныне в особую книгу.

А которые роды и в вышеписанных честях и в знатных посылках (крупных должностях) не были, а с царства деда его государева, блаженные памяти в. г. ц. и в. кн. Михаила Феодоровича всеа Великия Росии самодержца, и при нем, великом государе, были в полковых воеводах, и в послех, и в посланникех, и в знатных каких посылках, и в ыных честных чинех, и в десятнях (списках дворян по городским корпорациям) в первой статье написаны, — и тех родов имяна по тому же написать в особую книгу со свидетельством.

А которые и в тех вышеписанных честных и знатных чинех не были, а в десятнях написаны в средней и в меньшой статьях, — и тех имяна написать в особую книгу.

А буде кто и нижних чинов за службы отцов своих или за свои написаны в московския чины, — и тех имяна написать во особую же книгу по их росписям.

И быти всем во всех чинех без мест так, как выше сего о том писано.

А буде кто от сего времени ныне и впредь те мимошедшия искорененные розрядные случаи каким ни есть образом взочнет и учнет на кого бити челом великому государю, презрев сие нынешнее твердое постановление, и которых родов ныне по его, великого государя, указу и по росписке написаны в ротмистры и в порутчики, а кто кого учнет тем попрекать и укорять, — и того лишити данныя ему по милости государской чести, в каковой тогда он будет, а поместья его и вотчины взять на великого государя бесповоротно и роздать кому великий государь пожалует, чтоб то за Богом учиненное дело всегда было по его государ-

скому указу совершенно нерушимо, во всякой крепости.

Так же буде кто мимошедших времен какими случаи учнет возвышатися и другим родом чинить укоризну и безчестие, или кому учнут чинить безчестие тем: либо кто в мимошедшия времена до сего времени был или впредь по какому-либо случаю будет по воли государской, или от бедности, в каком ниском чину, — и тем, кто те случаи взочнет (начнет местническую тяжбу), и безчестить кого чем учнет, — и тому роду всем, сколько их объявится, взяти безчестие (штраф).

И о сем вышепомянутом деянии указал в. г. ц. и в. кн. Феодор Алексеевич (т) боярину князю Михаилу Юрьевичю Долгоруково сказать на Постельном крыльце стольником, стряпчим, дворяном, жильцом и всяких чинов людем.

Во Святем Дусе отцу своему и богомольцу в. г. с. Иоакиму патриарху московскому и всеа Росии, и преосвященным митрополитом, и архиепископом, и своим государевым бояром, и окольничим, и думным дворяном изволил он, великий государь, говорить:

«Сего боголюбезного и всему нашему царствию доброполезнаго дела на вечное непременное укрепление изволяем мы, великий государь, нашия царския десницы припи-санием (подписью) утверждение сотворити, такожде и вы, святейший патриарх, и все архиереи, и наши бояря, и окольничие, и думные люди то деяние руками своими подписали. А которые выборные: стольники, стряпчие, дворяня московские, и жильцы, и городовые дворяне же, и дети боярские, — от всех чинов челобитье доносили, и те б по тому же руками своими приписали».

И тех всех архиереев, и своих государевых бояр, и окольничих, и думных людей, и выборных: стольников, и стряпчих, и дворян московских, и жильцов, и городовых дворян, и детей боярских, — имяна великий государь указал под сим деянием для приписания рук написать.

Да и то великий государь указал в сем деянии написать: Которые ныне есть в Розряде, и в Посольском, и в ыных приказех, и в городех какие записки, приличны (относящиеся) к случаем отеческих (здесь: старых) дел, или впредь по его, великого государя, указу на Москве в Розряде, и в Посольском и в ыных приказех будут какие записки же о полковых, и о посольских, и о вся-

ких делех — и теми прежними записками, и которые впредь будут, никому никого не безчестить, и не попрекать, и в укоризну и потерьку, также и себе в находку никому не ставить. И мест не всчинать никакими мерами, а быть полатным и всех чинов ратным людем у ратных, и у посольских, и у всяких дел без мест, как о том пространно написано выше сего.

А будет кто, забыв его государское повеление и указ, прежними какими ни есть записками, или которые такие же записки впредь будут, дерзнет кого тем безчестить и попрекать, а себе то в находку ставить — и от него, великого государя, тем людем по тому же быти в опале и в разорении безо всякие пощады, как писано о том выше сего.

А у стрелецких полков впредь быти полковникам, а головами им не зватися: а в сотников место зватися капитанами.

Но того ради, чтобы впредь быти такому во всем определению, написаны книги. И те книги он, великий государь, подписа сам своею рукою. Да по его же государскому повелению подписа и святейший патриарх, и вси бывши в то время в царствующем граде архиереи, архимандриты и игумены, и его царского сигклита боляре, окольничия, думныя дворяня, и думные дьяки, и выборныя: стольники, стряпчия, дворяня, жильцы, и городовыя дворяне же, и дети боярские, — те книги такожде по его государскому велению руками своими подписаша.

Того же лета, по челобитью бывшаго в заточении в Кирилове монастыре прежсущаго (прежнего) патриарха Никона, повеле он, великий государь, возвратив оттуду, вселити в созданием от него, Никона, Воскресенском монастыре. Который (Никон) при блаженныя памяти отце его, в. г. ц. и в. кн. Алексее Михайловиче (т), собором всех православных патриархов, которыя патриархи приезжали к Москве, от патриаршества отставлен и всего чина, патриарша был обнажен (лишен). Именоватися же повелену быти ему монах Никон. И тамо в монастырь он был сослан до скончания своего во 175(1667)-м году.

И того ради многия соборы у архиереев были, чтобы его, Никона, оттуду из монастыря не имати, да не будет

кая спона (какое-нибудь неудобство) в церкви его ради (из-за него) зде, близ Москвы живуща.

Но по его государскому изволению он, Никон, из Кирилова монастыря в пути в Воскресенской монастырь неколико дней поскорбе (проболел) и близ града Ярославля от жизни сея преставися, яко уже бе состареся.

По смерти же его восхотев он, государь, еже бы его, Никона, святейший патриарх со всем собором в том запрещении разрешил (освободил от церковного наказания), и велел сохранити тело его, яко патриарха, и в поминовениях молитвенных по церквам именовати его патриархом. И о том ему, патриарху (Иоакиму), и всему собору предлагал и просил.

И они такова разрешения творити вси отреклися, яко ему живу сущу и не просящу о том (ибо при жизни Никон не просил о том). Еще же — яко судивше его все православные патриархи, ови (которые) сами, ови же писанием, и того сана именования отлучиша общим советом при царской отца его, блаженные памяти, державе. А что большим собором утверждается, то малым собором не разрешается. Но на Никона тако от болынаго собора запрещение утвердися. И того ради единому патриарху со здешними токмо архиереи решения подавати ему без их совета невозможно, наипаче же без вселенского патриарха.

Того ради великий государь с прошением посылал в Царьград ко вселенскому патриарху, чтобы его, Никона, от связания разрешили, яко православно и християнски от жизни сея отшедша, и повелел его патриархом именовати.

И по его государскому прошению вселенский патриарх писа к нему, великому государю, и приела ему, Никону, прощение, и повеле его поминати святейшим патриархом, а не монахом. Погребен же бысть прежде еще разрешения присланнаго в Воскресенском монастыре. И положена точию (только) на него, Никона, мантия архиерейская, и поминали патриархом. Чин же погребения творил посланный тамо от святейшаго патриарха Иоакима митрополит Корнилий новгороцкий. И на том погребении в. г. ц. и в. кн. Феодор Алексеевич сам бе (был).

В тое же лето бысть от него, государя, повеление всему его сигклиту, и всем дворяном, и приказным лю-

дем, чтобы носити одеяние — кафтаны. Прежде того носиша длинное платье: охобни и однорядки. И начата вси носити кафтаны и до сего дни. А естьли бы тогда кто воспротивился и носил охобень или однорядку, и того, кто бы ни буди, не токмо не повеле во свой царской двор ходити, но и во град Кремль не пущати!

Того же лета восхотел было он, великий государь, в царстве своем на славу Божию, и во опщую народную пользу, и святыя церкви во утвержение учинити во великих градех, идеже прежде быша цари и идеже княжения бяху, 12 митрополитов, по иным же градом 70 епископов. Но оное дело в совершенное действо за некими препятии не произведеся.

(Далее приводятся списки бывших и новых епархий в иерархическом порядке и заметки о перестановках в личном составе архиереев.)

ТОГО ЖЕ 719О ЛЕТА

Того же 7190(1682) лета, во время зимнее, начаша люди зело ради неправд и нестерпимых обид себе стужати (раздражаться, досаждать) и друг на друга глаголати яко: той неправду деет, иный — на того, наипаче же — на временников, и великих судей, и на начальных людей, яко мздоимательст-

вом очи себе послепили. Яко же пишется: «Мзда ослепляет очи и премудрых». Тако и тогда всюду не точию в мужех, но и в женах словеса от обид и в неполучении правных дел всюду происходили.

Инии же ближний предстатели (царские приближенные) точию вымышляли ими мнимое «разумно» сами, а не многих людей советом. И презирая искусных, мудрых и в старости сущих людей, всякия новые дела в государстве, и чины в даянии чести, и суды иночиновны во гражданстве покусишася вводити, иноземским обычаем подражающе. Забывше писанного, яко во мнозе совете спасение, и презревше не от коего (от некоего) мужа мудра — на вопрошение великого и мудраго г. ц. и в. кн. Алексея Михайловича во 173(1665)-м году — «О хотящих быти во гражданстве» ответе: яко в гражданстве имут быти тайная скипетров похищения, смерти — яко естественныя, тако напрасные — людей вельможных, им же последуют великия молвы, и смущения, и различная постановления уряду гражданского неновистная и в понос, и укоризну висящая законоположения, добрых обычаев смущения и мерзских прозябения; и для того великия будут сеймы многонародныя и частвительныя — Бог да избавит — да некое злое определенное оттуду выскочит; к сим вельможам, бояром, начальником пагубно будет; где будет суд, и правда, и брани не оскудеют.

Подданные востанут против правителей своих за то, что сердца их суть опечалена и тоскою наполнена. Хотя вельможи нецыи (некие) о успокоении уставительном и помыслят, и всякую жилу натянут, чем колеблемый он народ успокоитися могл бы, — обаче (однако) мало помогут. К сим будут сонмища (сборища). Казны истощатся. И котории мучителии зелне (особенно) возсвирепе-ют — погибнут; Бога же чтущий соблюдутся. Сие предусмотрение (предсказание) сотвори он (доктор Андреас Энгельгардт) от великого случения высочайших небесных планид Сатурна и Иовиша (Юпитера).

Вопрошение было у мудрых сицево (таково): «Которым делом смута и мятеж в государстве делается?»

Ему же ответование: «Егда честные люди и в государстве заслуженые от чинов великих и честных откине-

ные, а мелкие люди бывают подвзыщеныя (возвышенные) ».

Аристотель же философ советовал: в гражданстве чтобы начальство и власти правление людем мелким отдавати, сиречь (то есть) таковым, которые бы во убожестве и недостатке прежде жили — пришедше же в богатство такожде гордыми не были бы и спесивыми.

ФИЛОСОФОВ ГЛАГОЛЫ

Аще начальники больши печалуются о корысти своей и о достоинстве над иных честию, нежели о добром деле всего государства, — и из того дела корысти (прибыли) не бывают, но еще больши вина бывает к разорению государствам. Егда убо царский сигклитик между собою о селах и о достоинствах каких или о корыстях бранятся, — тогда за таковою их нелюбовию и междособием государство от смуты невольно есть, а за смутою погибель государству последует: из малыя об искры огня великий пламень происходит!

Ведящии (знатоки) же многим искуством вещают, что иностранских обычаев, чинов председательства и чести званием не слыханным в своем государстве именовати, такожде в одеждах, и обувах, и в пищи, и в питии отнюдь и внезапу вводити не подобает. И в совет государственных дел иноземцов не пущати бы, яко ради премен и необычных дел смущения велия и злобедственная в государствах бывают.

В. утвержение же сему некоторый философ сицевая словеса изрече: «Не приносит добраго конца в государстве, егда обычаи иноземския [люди] в государстве бывают и права изменяют».

Ликург же, лакедемонский законодавец к постановлению государства, увидев, како бы оно могло в тишине стояти, таков закон между ими постановил, чтобы дум [или советов] государства Лакедемонского людем от иноземцов не приимати. И то не для того делал, чтобы у иноземцов чести унимати или чтобы их ненавидети, но для их, иноземцов, по своей стране во всем совета, во обычаях и делах онаго государства не была бы премена.

К сему же инии согласоваша: больши того надобно

беречи, чтобы из обычаев иноземских проторей (убытков) или избытков в житии человеческом, сиречь в ествах и в платье, не зделалося. Аще бо какое дело скоро в государство внидет и за то люди приимутся, — тогда уже приносит бесконечное дело злое, а за тем делом последуют великия злобы.

По описанию же мудрых протор (убыток), избыток наречен есть отцом бедности и убожества. Яко оное явне показал цесарь римский Тиверий думному своему болярину Атилле. Егда той Атилла для своего простора, то есть пространного жития и избытка великого, во убожество великое пришед, всегда плакаше, воспоминая достатки свои, и рече к нему Тиверий цесарь: «Уже истерявши свое богатство, плачеши во время, ниже онаго вскоре не поберегся еси. Тем же веждь, яко за таковым протором последует хотение чюжаго имения, потерявши свое. А когда оное хотение приступится до чюжих животов, тогда единомышления и любви между житейскими людьми не будет. И за тем делом смущение и мятеж приходит в государстве, а после — разорения царств. Егда же всяких добродетелей исполняются людие и бере-жение во всем, по богопреданным законным стезям шествующе, имеют — абие (тотчас) славно тогда и честно государство сотворяют!»

Удобно убо слава государства онаго погибает, идеже владеет злоба, неправда и хитрость в лукавстве. Того ради всякия властели всяких государств зело должни суть беречи того крепце, еже бы целость государства своего содержати могли и себе безсмертную славу на веки оставили. И о таковых делах наипаче долженствуют промышляти, чем бы усмирити гнев Божий, а ситцевых грехов береглися, которых Бог гнушается.

И во оно время глас народа сицевых крепляшеся (такой укреплялся): «Како имать мирствовати (как можно содержать в мире) многое множество людей, не возъимев в судех правдосудства?!» И естьли того не будет, то от таковых правде устраняющихся дел, яко во иных прежде государствах велия изменения быша, тако и зде конечно некое изменение в государстве быти имать (может произойти)!

Благочестивый же в. г. ц. и в. кн. Феодор Алексеевич, зело того желая, дабы всюду в его государстве всякая правда была, — но присная ему, великому государю, скорбь тому препятие творила.

Но егда господь Бог хощет кую страну чем и коею гнева своего казнею наказати — тогда первее отъемлет мудрых правителей и сострадателей человеком благих. Яко же божественный Исайя пророк ко иудеом сице провеща: «Се владыка господь Бог Саваоф отъемлет от Иудеи и от Иерусалима крепкаго, и крепкую силу хлеба, и силу воды, исполина, и крепка, и человека ратника, и судию, и пророка, и смотрелива, и старца, и пятидесятника, и дивна советника, и премудра художника, и разумна послушника, — и поставлю юноши князя их, и ругатели обладают ими, и падут людие человек к человеку и человек к ближнему своему. Образится отрок от старца и безчестный о честнем».

Такожде и в сие наше время благоволи господь Бог крепкаго нашего самодержца и благохотнаго всем человеком и милостивого царя, гневаяся на люди, отняти. Который бы ради своего мудраго разсмотрительства и великого милосердия, аще не бы его болезнь постигла, народное бедство всячески бы возмогл успокоити. Уже бо в царствующем граде гнев Божий от налогов начальнических и неправедных судов возгаратися нача, и мысли у людей такожде начаша развращатися.

Первое же к народному возмущению явное бысть возбуждение сице. Того 190 (1682)-го лета в зимнее время Богданова полку Пыжова стрельцы всем приказом били челом великому государю на него, Богдана, — что он, Богдан, вычитал у них по половине государского денежного жалованья — а иных и больше, — с великим прилежанием и со слезами по многое время.

И великий государь, видя их многое их челобитье, указал о том розыскать (произвести расследование). И первой его государской советник болярин Иоанн Языков, по наговору полковников стрелецких, велел о том розыск учинить неправедной и учинить челобитчиком, лутчим людем, жестокое наказание, дабы впредь иных приказов стрельцы, видяще, что за челобитье на полковников над

их братьею, стрельцы, делается, впредь на полковников в налогах своих великому государю не били челом и были бы всегда полковником от того страха в покорении.

Но о, неразумных бедственнаго совета! Яко неправедным народ паче хощут удержати страхом, нежели праведною любовию! Забывшие мудрых совет, иже глаголют: «Бойся того, иже тебя боится. Яко кого боятся, того обще ненавидят, а кого кто ненавидит, тому рад бы погибель видел, и оной ему желает, а иногда, аще может, и всячески о том промышляет (исполняет задуманное)».

И яко же Иоанн Языков, по совету полковников, усоветовает, заповеда тако над невинными стрельцами по неправедному розыску, и учиниша. И лутчих людей, челобитчиков того полку, бивше кнутом развее (без) всякия милости, в ссылку послаша. И тем всех приказов стрельцом страх велий содеяша. И видевше полковники стрелецкие, яко все по их воли над стрельцами содеяся и стрельцы в больший страх от того наказания внидоша, наипаче стрельцом начаша налоги многия чинити.

И того же лета месяца априллиа (апреля) в 23 день воинскаго пешаго чина (пехотинцы), зовемыя стрельцы, от великого полковников своих тяжелоносия не возмогающе к тому терпети, били челом, во-первых, на полковника своего всем полком, на Семена Грибоедова, и подали о нужном (бедственном) неправедном порабощении их от него и о немилостивом в наказании мучении челобитную.

И боярин Иоанн Языков, познав, яко за неправедныя их в судех дела, паче же за безмерную от полковников стрельцом — за его попущением — тягость и велие порабощение, праведный правды хранитель Христос спаситель хощет чрез возмущение народное в то их предвящее умышлении (за их чрезмерное самомнение), еже (что) страхом единым в покорении имети, им праведне воздати, весьма о том (т)щание нача творити, како бы возможно до конечного возмущения народа не допустити.

И того ради абие по тому их челобитью велено государским повелением вскоре розыск и указ учинить. И той полковник посажен был в тюрьму, обаче, точию день пребыв тамо, свободися. И стрельцы не точию тою росправою быша удовольствовани, но наипаче на ярость

подвигошася. И начаху себе такожде за праведное свое челобитье неправедного наказания и ссылки надеятися. И того ради во всех полкех тайно начата мыслити, како бы того бедства избыти.

В то же время [Богу тако хотящу] в. г. ц. и в. кн. Феодор Алексеевич конечно (вконец) изнеможе. И месяца апреля в 27 день, в 13-м часу дня, в четверток, от жизни сея отиде. Царствова 6 лет и 3 месяца.

По смерти же блаженные памяти в. г. ц. и в. кн. Феодора Алексеевича в государском доме их царского роду осташася братия его, благоверный г. царевич и в. кн. Иоанн Алексеевич, благоверный г. царевич и в. кн. Петр Алексеевич; и его государя царевича мати, царица Наталия Кириловна роду Нарышкиных, и в. г. ц. и в. кн. Феодора Алексеевича царица Марфа Матфеевна рода Опраксиных; да тетки ево государевы благородные государыни царевны и великие княжны Анна Михайловна, Татиана Михайловна; и его государевы сестры благодарныя государыни царевны и великия княжны Евдокея Алексеевна, Марфа Алексеевна, София Алексеевна, Екотерина Алексеевна, Мария Алексеевна, Феодосия Алексеевна, Наталия Алексеевна.

И в той же день избран бысть на российское Московского государства царство во цари благородный г. царевич и в. кн. Петр Алексеевич, от рождения своего в 10-е лето.

(Далее следует подложное «соборное деяние» об избрании на царство Петра Алексеевича «единомысленно согласием общим».)

В той же день и тело благочестивого и милосердаго царя и великого князя Феодора Алексеевича от святейшаго кир Иоакима патриарха со всем освященным собо-⁷⁴ ром с подобающим надгробным пением и всего народа со многоизлитием слез в землю погребеся в церкви соборной архангела Михаила, при гробех родителей своих, благочестивых царей.

И от того времене наипаче всех стрелецких полков служивые люди, к ним же присоединишася и салдаты Матвеева полку Кровкова, начата помышляти: «Аще тако при царе блаженные памяти Феодоре Алексеевиче, иже име леты довольны, и разум совершен, и бе милосерд, тако Иоанн Языков и инии бояря и приказные

люди неправде и всякому насилию не точию по его го-сударскому милосердому праведному указу не возбраня-ху, но наипаче творящим то — ово ради мздоимания, обо ради начальников человекоугодия, хотяще от них хвалими быти, паче же чюждими бедных людей пожитками их набогатити — попущаше, — что же ныне, при сем государе царе Петре Алексеевиче, иже млад сый и Российскаго царствия на управление не доволен, тии бояре и правители имут в сем царствии творити?!*

Вемы, яко не лучшее нам бедным восхощут сотворити, но наипаче потщатся во всем на нас величайшее ярмо неволи возложити! Зане не имея над собою довольна-го — ради царских юных лет — правителя и от их неправды воздержателя, яко волки имут нас, бедных овец, по своей воли во свое насыщение и утешение пожира-ти!»

И того ради лучше избравше смерть, нежели бедственный живот, по своему общему совету, начало своего з боляры поступка положиша сице.

Месяца апрелиа в 30 день и майя в 4 день все пехотного строю полки, которыя на Москве суть, салдаты и стрельцы, во своих всяких обидах и налогах и в нака-зательном немилосердом мучении на полковников своих в. г. ц. и в. кн. Петру Алексеевичю (т) били челом и подавали заручные (подписанные) челобитныя. И по тому их челобитью велено государским указом и боярским приговором тех всех полковников от их приказов отста-вити и отдати их за их неправдоделание в приказы стрельцам головами (на волю стрельцов) в наказание.

И тогда в. г. с. Иоаким патриарх московский и всеа Росии, сболезнуя, яко истинный пастырь, людем Божиим, милуя всех, яко чад своих духовных, и име опасение, во еже бы внезапным киим-либо изменением они, служивыя люди, возсвирепевше на полковников своих, оных напрасной смерти не предали и от того не пришли в народное кое смущение — абие посла во все стрелецкие приказы ко всем людем архиереев: митрополитов, архиепископов, архимандритов и игуменов, — с прошением, чтобы тех

* Т. е. если бояре при дееспособном царе Федоре творили беззакония — что они будут вытворять при малолетнем царе Петре?! (Прим. сост.)

полковников в приказы свои они не имали, а за государской указ милостивый, что по их челобитью отданы в наказание головами, государю били челом.

И они (восставшие) тако по прошению святейшаго патриарха сотворили. И тем полковником, на которых были челобитья, повелением царским давано наказание пред Розрядом, многий биты батоги. И по их челобитчиковых заручных скасках (подписанных сообщениях), что полковники с кого взяли и чем обиду им в жалованье государском или во ином в чем учинили — все доправлено и отдано им, челобитчиком.

Полковники же стрелецкия, на которых было челобитье, сии суть (далее перечисляются имена 16-ти полковников и генерала Матвея Кровкова).

И прежде наказания полковником пред Розрядом ска-зываны вины их тако:

«Семен Грибоедов, или кто иной!

В. г. ц. и в. кн. Петр Алексеевич (т) велел тебе сказати:

В нынешнем во 190(1682) году апреля в 30 числе били челом великому государю на тебя им (я) река пятидесятники, и десятники, и рядовые стрельцы того приказа, у которого ты был. Будучи де ты у того приказа им, стрельцом, налоги, и обиды, и всякие тесноты чинил. И приметываяся (приставая, придираясь) к ним для взятков своих и для работ, бил их жестокими бои. И для своих же взятков по наговорам пятисотных и приставов из них, стрельцов, бил батоги ругательством, взяв в руку батога по два, и по три, и по четыре. И на их стрелецких землях, которые им отведены под дворы, и на выморочных (оставшихся после умерших) местех построил загородный огороды, и всякие овощные семена на те огороды покупати им велел на зборные (общественные) деньги.

И для строения и работы на те свои загородныя огороды жен их и детей посылал работати в неволю. И в деревни свои прудов копати, и платин, и мельниц делати, и лес чистити, и сена косить, и дрова сечь, и к Москве на их стрелецких подводах возить заставливал. И для тех своих работ велел им покупать лошеди неволею, бив батоги. И кафтаны цветныя с золотными нашивками, и шапки бархотныя, и сапоги жолтыя неволею же делати им велел.

А из государева жалованья вычитал ты у них многая деньги и хлеб, и теми зборными и остаточными деньгами и хлебом корыстовался. И с стенных, и с прибылых караулов, и из недельных, и в слободах с съезжих изб их, стрельцов, в спуск по тритцати, и по сороку, и по пятидесяти человек, и больши спускал (отпускал вне очереди): а за то имал ты с человека по четыре, и по пяти алтын, и по две гривны и больши, а с недельных по десяти алтын, и по четыре гривны, и по полтине (по 12, 15, 20 и больше, по 30, 40 и 50 коп.) — и теми деньгами корыстовался.

Да ты же, стоя на стенных караулех, имал на них, стрельцов, государева жалованья, что им на тот стенной караул даются деньги и запасы з дворцов, — и то имал себе, а им, стрельцом, не давал, а велел продавать, и теми деньгами корыстовался ты сам.

И на дворовое свое строение лес и всякие запасы покупати им велел на зборные деньги, и тем чинил ты им тесноты и разорения. И на двор к себе сверх деныциков имал на караул многих стрельцов, и тех стрельцов заставливал всякую работу работати и отходы чистить.

А как ты с приказом (полком) бывал на государской службе, и в приказе, которыя оставалися на Москве — и с тех имал ты великие взятки з боем, и из них многих оставливал на Москве на своем дворе на караулех и для работы. И будучи на государских службах в полкех, и в малороссийских городех, и в дорогах по тому ж чинил им, стрельцом, всякие тягости, и на подводах их возил твои запасы.

А блаженные памяти брата его государева, в. г. ц. и в. кн. Феодора Алексеевича (т) указ тебе о том с великим подкреплением был сказан, что никаких взятков с них, стрельцов, не имать, и на Москве на себя работать не заставливать, и в деревни свои, и к друзьям своим, и к свойственником ни для каких работ их, стрельцов, не посылать. А для того тебе на пополнение дана была великого государя жалованная деревня в поместье, чтоб быти тебе у того приказа безкорысно. А ты, забыв такую великого государя милость и жалованье, того приказа стрельцом те налоги, и обиды, и тесноты, и взятки чинил, и бил их напрасно.

И в. г. ц. и в. кн. Петр Алексеевич (т) указал и бо-

яря приговорили: за тое твою вину, и к стрельцом за такия налоги, и обиды, и за многия взятки тебя от приказа отставить, и полковничей чин у тебя отнять, и деревни, что даны тебе к приказу, отписать в Стрелецкой приказ. А у приказа на твое место быть иному полковнику.

А что ты, будучи у того приказа, с стрельцов имал из съезжей избы и у пятидесятников зборных их стрелецких денег, и вычетов, и всяких денежных зборов, и хлеба, и иных взятков — и то все на тебе доправить и отдать челобитчиком против их челобитья и росписе (согласно их челобитной и перечню). А что ты имал в неволю мастеровых и работных конных и пеших людей, и в деревни к себе их, и к друзьям своим, и к свойственником, и к знакомцом для работы посылал — и за то за все доправити на тебе деньги и отдать челобитчиком.

Да за те же твои вины, что ты, будучи у приказа, чинил им, стрельцом, всякую тесноту и обиды для своей корысти, великий государь указал учинити тебе наказание — бить тебя батоги».

И той великого государя указ сказывай полковником на площеди у Стрелецкого приказу, и наказание им чинено при всем народе. Обаче некоторым полковником наказание и не чинено по челобитью стрелецких полков выборных людей: для того, что не вси полковники равно им, стрельцом, обиды и налоги творили. И деньги по стрелецким росписям начата на них, полковниках, правити.

Обаче и тем государским праведным указом стрельцы не удовольствовахуся. И досада (на) полковников не точию к ним тем утолилася — но от того часа наипаче [нача огнь гневный в них на начальников, к тому же в прибавку и на иных времянников, за грехи наша бого-попустными и всякими вымыслы горети, да пламя свирепства на пожжение испустят, на тыя (тех) вымышляти] днями и ночьми тайно о том между себе начаша советовати.

Той же мятежный совет прежде начася, и потом бе, в полку полковника Никифора Колобова. И абие яко котел вреющий (кипящий), дров под гнетою паче врети (бурлить) начинает — тако сердца своя гневом от частых своих словесных злобных глаголаний им паче и па-

че огнь ярости (стал) умьножатися, и гнев их свирепства воспалятися, и от того зело острожелчия их пламень гнева возвысися.

О, како пойду памятию в созрение онаго дне, бывшаго тогда страшнаго и полного ужаса дело?! Кого призову в день той зрети беды?! Кто, в злодеянии коем лежа (пребывая), противяся правде законней и християнскому жительству что творяй противно, и уцеломудритися, престав (отказавшись) от зла, восхощет благому под-ражати житию — прииди, и виждь разумно, кто убивается, и от кого, и за что!

Тем же услышите сия вси языцы (народы), внушите вси живущий во вселенней, елицы (сколькие) же ныне есте и елицы будете, присмотритеся изменению от Вышняго десницы, и отменности (переменчивости) в людех, и колесу жития сего непостоянному, кое ныне в высоту возвышается и паки тое же вниз з горы опушается страшным и ужасным опущением.

МЕСЯЦА БО МАИЯ

Месяца бо маия в 15 день салдаты бутырския и всех приказов стрелецкие полки, совещавшеся единомысленно, в 9-м часу дни со всех стран пошли во град Кремль полками, воинским строем, з знамены и з барабаны, со оружием: с мушкеты, з бердыши, и с копьи, и несколько привезли и пушек, яко бы на некоего неприятеля иностраннаго. Идоша же

зело бодро и свирепством ярещеся, яко звери неукротимыя.

И тако страшно видети было тогда попущение гнева Божия, яко вси людие, видевши, во страсе трепетаху и недоумевахуся, что имать быти? Ибо и воздух во оное время пременися тихости, и воздвижеся буря ветрена велия, и облаки мрачны ношахуся, народу вящий страх деюще.

Глаголаху же служивыя они народом, яко идут они выводите изменников, и неправдотворцев, и губителей царского рода. Пришедше же к государской Грановитой полате х Красному крыльцу со оружием стояша много и от всех стран (сторон) весть государской двор вкруг обступиша крепко, чтоб ни един из государского двора, которые люди им надобны, (не) ушел.

Биша же в колоколы набатныя по всему Кремлю и в барабаны на бой. А с коньми боярских холопей и с коретами збили с Ывановской площеди всех, и в город Кремль бояр и верховых людей (дворцовых служащих) никого же (не) пущаху.

Видевше же их такое смущение и страшный приход, в. г. ц. и в. кн. Петр Алексеевич (т) и бояря вскоре послаша с Верху к в. г. с. Иоакиму патриарху московскому и веса Росии, чтобы изволил в Верх к государю быти не мешкая. И святейший патриарх с тем же присланным боярином вместе в Верх к государю пришел немедленно.

Служилыя же люди, стояще у Красного крыльца, сказывали, бутто некоторые бряря учинилися изменники и царской род хотят извести; и бутто царевича Иоанна Алексеевича умертвили, а над царем Петром Алексеевичем злое свое умышление хотят учинити и лишити его царства. И они, бутто слыша то, собрався пришли того сыскивати, (утверждая), что они служат государем верно.

И от государя присланнии к ним вопросиша их: «Че-со ради приидоша таковым образом страшным без государского указу?!» И они отвещаша такожде, что выше писася.

И на умоление таковых их слов вымышленных или затейных совещаша в государских полатах г. ц. и в. кн. Наталия Кириловна и государыни царевны с святейшим патриархом и з бояры: взяти в. г. ц. Петра Алексеевича

и государя царевича Иоанна Алексеевича и народу смущенному их, государей, объявить, что они, государи, здравствуют, и таких дел по их словам в Верху ни от кого не было.

И вземше же великих государей, поидоша на Красное крыльцо: государыня царица с сыном своим царем Петром Алексеевичем, и царевич Иоанн Алексеевич, и святейший патриарх, и вси бояре, и многие Государева двора чиновные люди. Пришедше же на Красное крыльцо, поставиша их на стене пред народом, объявляюще всем сице: «Се государь царь Петр Алексеевич! Се государь царевич Иоанн Алексеевич! — Благодатию Божиею здравствуют, и изменников в их государском дому никого нет!»

И хотяще их смущение усмирити и мысль о них, государех [не вем от кого на зло приятую], разрушити, поиде к ним на низ Красным крыльцем святейший патриарх. Они же, видевше его к ним идуща, воскричаша все множество их: «Не потребуем никаких ни от кого советов!» Напреди же стоящие глаголавше: «Время уже и наста! Пора [кто надобен нам] разбирати!»

И склонивши напред себя копии, и со всяким оружием яровидно зело на крыльцо по леснице мимо святейшаго патриарха поидоша в Верх. И со всех стран по стенам и по лесницам, яко звери, в государской дом по-текоша. И абие государи и царица, зряще неуклонную их дерзость и злое устремление, поидоша в велице страсе в полаты своя. Бояря же, и ближния люди, и всякого чина вси, убоявшеся, начаша бежати и хоронитися, кто камо (куда) возможе. Инии же сверху металися на землю и дивно како [хранит Господь!] с такия высоты мещущеся и не побишася смертно!

Тогда они, служивыя, во-первых, изымали боярина Артемона Сергеевича Матвеева, и тамо в Верху убили до смерти, — иже бе человек остр в разуме и гражданским делом искусен зело. По сем, гневаяся на отца, думного дьяка Лариона Иванова, сына ево Василья Ларионова, изымав (схватив) тамо же в Верху убиша. Та-же полковника, по челобитью их отставленого, Григорья Горяшкина в Верху же убиша.

По сем боярина князя Михаила Юрьевича Долгоруково тамо же в Верху убиша. Боярина Петра Михайловича

Салтыкова сына его, Федора Петровича, мняще быта его (приняв его за) боярина Ивана Кириловича Нарышкина, убиша, — познавше же, что не той, отнесоша его на двор к отцу его. В Верху же боярина Кирила Полуехтовича Нарышкина сына его, Афонасья Кириловича Нарышкина, убиша. По сем прежнего их полковника Андрея Дохтурова в Верху же убиша. И кто им надобен сами, изыскав, убиваху.

И во все государевы полаты и комнаты и во вся места натекоша множество многое во оружии своем, ищуще, яко злии звери, кого убити. И ходиша в царская обитования (жилые покои) всюду безопасно (без опаски). И никаковаго оставили места нигде же во всем государеве дворе, где бы они не смотрели и не искали. И их царския одры превращали (постели переворачивали), извет творя, яко ищут изменников.

Убивше же тако, с высокости ис полат телеса на землю бросали зело немилосердо, и на земли уже мертвое тело, ободрав всю одежду, немилостиво секли бердыши и кололи копиями. Кого же по своему совету в государевых полатах не нашли — тех по дворах их и по знакомым людем всюду, полками ходя, искали крепко.

Меж патриарша двора и Чудова монастыря на улице в той же день изымали славнаго и искуснаго в воинском деле, храбраго и сильного мужа боярина князя Григорья Григорьевича Рамодановского. И ведуще его за власы и браду зело наругателне терзаху и по лицу биюще. И против Розряду на дороге, подняв вверх на копьях, опустив на землю, всего изрубили.

Таже, не вем где нашед думного дьяка Лариона Ивановича, меж церкви Благовещения и Грановитыя полаты на площади убили и изрубили. Иже муж в делех гражданских и посольских вельми был разумен. В той же день часа за два до вечера, шедше на двор к боярину ко князю Юрью Алексеевичи) Долгоруково, и тамо в конечней (глубокой) старости его убиша на дворе его. Стольника Ивана Фомина сына Нарышкина за Москвою рекою близ двора его убиша. Иванова человека Нарышкина убиша.

На той же площеди уже в 1-м часу ночи, хоронящегося на некоем дворе нашед, приведше боярина Ивана Максимовича Языкова убили. Холопей боярских

в той же день у Оптекарской лесницы девять человек убиша.

Искали страшно и прочих, кто им надобен, всюду по Кремлю, по дворам и монастырям. В дому же святейшаго патриарха, наипаче по всем местам, и в самой соборной велицей церкви непрестанно, станица по станице (отряд за отрядом) пришед, всюду в сундуках, и ящиках, и под престолом копьи пыряюще, при святейшем патриархе искали. Святейший бо патриарх с Верху между множества их едва пройде в соборную церковь. Невежди же зело ему в церкви досождали всякими словесы, чесого было им и мыслити не довелося.

Егда же кого убиют и збросят с Красного крыльца, — нагого человека, взем за ноги и вонзя копьи в тело, влачили по улице в Спаския ворота на Красную площадь. И пред телом, влекомым и копии бодомым, текуще, глупии люди досаду являюще, яко честь творяще вопияху гласы великими: «Се боярин Артемон Сергеевич! Се боярин Рамодановской! Се Долгорукой! Се думной едет! Дайте дорогу!».

И повергше на Красной площеди пред Спаскими враты у Лобного места, сечаху во многия бердыши многия люди мертвое тело наругательне, и пресекше (изрубив) с костьми в мельчайшия частицы, яко отнюдь невозможно знать, что человек ли то был, тако отхождаху.

Не точию же сами онии служивыя кричаху в том деле, яко согласующе: «Любо, любо!» — но и иным, кто идет, повелевали тоже «любо» кричати. А кто тако кричати не хоте — и того изменником нарицаху, иних же и бияху. И поставите всюду по Москве сторожи крепкия, чтобы с Москвы никто не бежал.

В той же день в приказех в Судном и Холопьи все письма всяких дел передрали. И обещалися уставити правду, а холопем боярским волю дати, чтоб на них, служивых, з боярских дворов холопи не встали и споны (препоны) им в том их злом умышлении не учинили.

Майя же в 16 день, рано еще, в 1-м часу дне, паки (еще раз) такожде во оружии, яко на бой приидоша к государским полатам. И дерзновением своим вземше в Верху думного дьяка Аверкия Кирилова, дохтура Яна Гутменца, стольника Михаила Данилова сына Дохтурова — с Красного крыльца сверху бросили на землю и

на земли такожде наругательне секуще и колюще, нагих извлекали на ту же Красную площадь.

К святейшему же патриарху в той день многими стами прихождаху во всем оружии и грозяху не токмо его домовым служителем, но и самому копиями и бердыши, чтоб выдал изменников, у него на дворе хоронящихся, которых ни единаго не было. И всюду по погребам, и по местам всем, и по сундукам, и по постелям непрестанно, и по подмостью (под лестницами) искали.

Не обретше же в доме его никого, паки пришедше выборны(е) их о том же вопрошаху святейшаго патриарха. Он же изрече, во омофор (широкую епископскую ленту через плечо) одеянный [яко ждый по их свирепству смерти]: «Ей! Несть у меня в доме никаких изменников!» И оттоле престаша ходити и стужати (досаждать) ему.

Во утрие же в 17-й день месяца майя, вооружившеся яко и прежде, приидоша зело в ярости велице, чтобы государь царь Петр Алексеевич, а государыня царица Наталия Кириловна боярина Кирила Полуехтовича, отца ея государыни, Нарышкина, да брата ея, государыни, боярина и оружейничего Ивана Кириловича Нарышкина, да дохтора Данила Фунгаданова, родом жидовина, выдали им предати ругательной смерти.

Ох, беды! Увы, жалости! Пред очима отцевыма детей убивают! Пред очима же детей отца страшной и мучительной смерти предати хотят! Не болезнь ли? Не мука ли? Они же, служивыя, все стояще пред Красным крыльцом, неотступно просят и грозят не дати хотящим такою же де смертию, и паки в Верх хождением, и многих побиением.

Видевше же их народное упорство, выдаша им боярина Иоанна Кириловича Нарышкина, его же они злии мужи зверски похвативше отнюдь немилосердо пытали пытками страшными. И пытаного нагаго из застенка вывели на Красную площедь, поставя его меж мертвых посеченых телес стояща, обступя вкруг, со всех стран вкупе копиями збодоша (пронзили), и оными подняли кверху, и спустя, руки, ноги, голову обсекли. И голову вонзоша на древо высоко, все же тело его в мелкие частицы изсекоша.

Таже доктора Данила, иже в крещении Стефан бе,

вземше, в застенке крепко пыташе, биша в три кнута, купно и огнем жгоша. И потом такожде выведше на Красную площедь изсекоша в мелкие части.

Болярина же Кирила Полуехтовича, ради величайша-го прошения и многих слез, едва от горькия смерти свободиша. Но взявше его с Верху, привели со многим караулом в Чюдов монастырь. И по обычаю монашескаго чина постриже его Чюдова монастыря архимандрит Анд-реян, и нарече его Киприяном. И наутрие вземше его из монастыря Чюдова послаша жити в Кирилов монастырь на Белоозеро.

В тыя же дни и инии простолюдини разных чинов посечени быша, ибо они, служивыя, поставиша между собою завет, да никтоже где грабительством возьмет чьих себе животов. Того ради в то время где кого поймают какую вещь несущаго — абие на площади умершвляху посечением. А служивых, кто где что похитит — то пропадет.

И оная Красная площадь исполнена была мертвых посеченых телес. И лежаху немалы дни, не смеяше же никто и сродники взяти родителей своих телес в предания погребения. Вси бо они, служивыя, приявше в крови дерзновение, возсвирепели тако, яко никому же дающе с собою и глаголати.

И начаша по торговым погребом пить и бражничать, и по граду ходяще без всякого опасения з женами, кричать и нелепая словеса глаголати. И вымыслиша в тое время стрельцы себе называтися государевою надворною пехотою, а не стрельцами.

Видевше же их, служивых, такую дерзость, сродники и дети побиенных людей, и приказные люди, и судьи, и подьячие с Москвы разбегошася, кто где от попущеннаго гнева Божия скрытися можаше. Иных же, изымавше, в ссылку в дальние места ссылали.

И тщахуся безумнии и глупии государством управляти; не ведуще, яко по словеси любомудрых, буих и в разуме непостоянных совет никогда же состоится. Тогда бо поистинне видети бысть ослабление рук у всех людей, яко несть помогающаго и к полезному укрепляюща-го. Мало бо не вси и приказныя судилища опустеша безлюдством.

Бог же премудрый за безмерную свою благость ни-

когда же рода человеча [аще и наказует, но милостию, яко отец] оставляет без промысла своего: ни царства коего, ниже малыя горсти персти земныя, — яко сый все в себе объем и в длании своей концы земныя содержай, — благоволи в промысле своем удивляти люди, да и не надеющийся, надежду имевше, возглаголют, яко есть Бог, сотворщий вся и оною тварию промышляяй, яко и в древния роды, чюдодетельствуя, премудро воздвиже во Израили пророчицу Девору в судиах, и во спасение людем исраилевым от иноплеменник праведную Июдифь, от мидян мудрую Есфирь, и в царствующем Константинополи во дни царя Феодосиа юнаго во управление сестру его единородную философствующую царевну деву Пульхерию, яже не токмо в гражданских делах пособствовала брату своему царю Феодосию, но и всей церковной православной полноте на третием и четвертом соборех, яко истинная церкве святыя дщерь, помощь и пособие творила.

Тако и зде, в такое бедственное и мятежное время, по благоволению своему правитель веса вселенныя все-хитрый Господь и Владыка, к пособию правления царства благочестивейшаго г. ц. и в. кн. Петра Алексеевича (т), в юных его государских летех, воздвиже сестру его государеву благородную и премудрую милосердую великую государыню царевну и великую княжну Софию Алексеевну.

Ей же даде чюдный смысл и суждение, яже тщание в девственной чистоте ко вселюбезному творцу своему и Богу неусыпным сердца своего оком непрестанно творящи. Желающе вечнаго с ним в прекрасном горнем всевеселом Иерусалиме пребывания. К сродному господства своего росийскому народу человеколюбием склонившися, велий труд, оных служивых от Бога дарованными мудрыми и благоуветливыми словесы уговаривающе на кий-ждо (каждый) день, подьяша. Дабы они паки мирно по прежнему жили, и дабы верно государем своим служили, и страхов, и всполохов, и обиды бы дерзостию своею никому не творили.

И тогда только, что они аще и непотребное говорят, обаче чтоб их слушати — и правде места не даяху (однако слушать их — значит правде места не давать), понеже большая часть не наказанных поселян (незаконно

записанных в стрельцы крестьян) в них. К тому же пи-янии — старых людей не слушаша.

Видевше же благоверная государыня царевна такое их неукротительство, чтоб они усмирилися пожаловала госу-дарскою их милостию. Всем служивым: салдацкому полку, что на Бутырках, и стрелецким — всякому человеку по списку, мал ли, или велик — по десяти рублев человеку. А на тот тако великий росход, за неимение (м) толикого множества в государской казне денег, указала на ту дачю (выплату) имати с патриарших и со властелинских (церковных) крестьян, и с монастырских, и з боярских, и с приказных людей по окладом, з дьяков и подъячих. К сему и убиенных и ссылочных людей животы они имали (брали) и продавали.

И того им всего не достовало для того, что они еще сверх того государского жалованья, что им дано по десяти рублев человеку, начали за служенные годы лет за двадцать и за тритцать имать жалованье. Им же в том взятке способства чинил в Стрелецкой приказ посажден-ный боярин князь Иван Андреев сын Хованской, о его же коньчине ниже повествоватися имать.

И тем неправедным взяткам зело они, служивыя, людей во всем государстве ко оскорблению привели. И те взятыя деньги едва кто у себя служивой оставил или (на) какую нужную потребу истощил, но на питиях по кружалам (кабакам) и в погребах изнурища (истощили). Она же, благоверная в. г. ц. и в. кн. София Алеексеевна, призывающе служивых из выборных их людей, благоразумным своим и мудрым приветом уговорила, чтобы мертвых изсеченныя многое время лежащия на площеди телеса, и возсмердевшияся уже, свесть и похоронить. И по ея, государыни, благоразумному глаголанию оное дело вскоре сотворися: телеса побиенных с площади свезены и погребены быша от сродников их.

И кто бы, на оное плачливое тогда позорище (плачевное зрелище) изшед, идеже трупие таких в государстве лежаше славных мужей, отнюдь и ближайшими своими сродичи не познаваемы, зане не токмо плоти, но и кости их изсеченые, с перстию (прахом) смешенныя, узрев, не восприял плача и его словес, яко же плака Иерусалима пророк Иеремия?! И не токмо оных побиенных, но воистинну и весь человеческий живот оплакивал

бы до смерти своея, ибо таковых благородных мужей, иже надеяхуся, всегда благородствуя, благовременно живот свой кончати, — тех телеса, яко купы (кучи) гной-наго сметия (мусора), тамо лежаху, и кто сей или иный — познати было невозможно.

МАИЯ ЖЕ МЕСЯЦА

Маия же месяца в день 23 собравшеся вси вы-борныя служивых люд(и)е, пришедше на Красное крыльцо велели боярину князю Ивану Хованскому доложить государыням царевнам, что во всех их стрелецких полкех хотят, и иных чинов многия люди, чтобы на Московском царстве были два царя, яко братия едино-кровнии: царевич Иоанн Алексеевич, яко брат больший, и царь да будет первый; царь же Петр Алексеевич, брат меньший — и царь вторый.

А естьли де того не восхощет кто учинить — паки хотят итить вси, вооружася, во град, и от того будет мятеж немалый! И по доношению о том боярина князя Ивана Хованского государыням царевнам указали государыни^ собрата всех бояр, окольничих, думных и ближних людей. А собрав, выборных людей от всех стрельцов пришедших и извет (сообщение) объявили, и они тому согласны учинилися.

По сем указали их царское величество в их государской Грановитой полате сойтися всяких чинов людем и, како тому делу быти возможно, помыслити, чтоб такое

великое дело было постоянно, — наипаче же вси желание имеют, како бы народное колебание и мятеж в царствующем граде усмирился.

И абие в той день в Грановитой полате в час (время не указано) всяких чинов люди сошедшеся о избрании на Московское государство дву царей говорили много и чтобы тому быти согласилися. По сем послаша к в. г. с. патриарху, чтобы он со всем освященным собором ради великого царственного дела изволил в Грановитую пола-ту прийти вскоре, яко там его пришествия всяких чинов множество людей ожидают.

Егда же святейший патриарх со всем освященным собором: с митрополиты, архиепископы и епископы, со архимандриты, и игумены, и иными духовного чина людьми, тамо в полату — идеже бяху собрани царского величества бояре, окольничие, думные и ближние люди, стольники, стряпчие, жильцы, дворяне московские, и городовые дворяне, и дети боярские, гости и служивыя люди, выборныя рядовыя, и пушкари, и черных слобод жилецких выборныя ж — прииде, абие ему и всему освященному собору о том согласное свое намерение объявили.

И паки о том многое глаголание в полате о избрании бысть. Ови убо глаголаху (одни говорили), что дву царем в едином государстве быти трудно. Инии же ве-щаху, что дело будет полезно государству, яко едино-кровнии братия два возцарствуют и отеческий свой и прародительный престол Московского государства во всяких случаях, аще имут содержати, удобно управят. А в наступлении на Росийское благочестивое государство кое-го-либо неприятеля всюду готовая будет оборона и правление чинное: аще убо един царь противу неприятеля изыдет — другий в царстве своем на престоле царском имать пребывати, и всякое благоразсудство стяжати имать (благое рассуждение приобретет) Российское государство во всем.

К сему глаголаша множество народа, яко и в древ-ния лета в государствах по два царя бывали: во Египте убо фараон и Иосиф; в царстве же греческом Василий и Констянтин, такожде два брата, Анорий и Аркадий, дети Феодосия Великого. И чтобы в Росийском государстве быти дву царем вси согласилися.

И сие избрание и совет всего народа в. г. ц. и в. кн. Петру Алексеевичи), и царевичю Иоанну Алексеевичю, и государыням царицам, и благородным государыням царевнам возвестили.

И желая всему государству тишины, чтобы смущения и мятежу в народе не было, в той же день благовестиша довольно в великий комбан (колокол). И приидоша в соборную церковь святейший патриарх со всем освященным собором, таже и великие государи цари Иоанн Алексеевич, Петр Алексеевич (т) со всем их царским сигклитом. И всякого чина и возраста множество народа многое пришед в церковь.

И поставиша их, государей, в соборной церкви на царском месте равно: во-первых царя Иоанна Алексеевича, таже царя Петра Алексеевича. Весь освященный собор пеша (пел) благодарственное господу Богу молебное пение и возглашающе многая лета благочестивым царем.

По отпусте же (окончании) того пения вси людие, и прежде святейший патриарх со всем собором, великих государей мирным многолетием и спасенным житием поздравлял. Таже их царского величества весь сигклит и вси людие чинами своими особь поздравляли и желание свое усердное им, государем, купно служити объявляли, приглашающе (провозглашая): «Великим государем да будет многия лета!»

Майя в 23 день вышед с Верху боярин князь Иван Хованской московских полков выборных стрельцов спрашивал, все ли у них смирно. И выборные противу того сказали, что смирно у них все, и спросили его о зда-ровье в. г. ц. и в. кн. Петра Алексеевича (т) и всея его государские полаты о здоровье же. И князь Иван Хованской им сказал, что в. г. ц. и в. кн. Петр Алексеевич (т) и царевич и в. кн. Иоанн Алексеевич веса Ве-ликия и Малыя и Белыя Росии, и государыни царицы, и государыни царевны милостию Божиею в добром зда-ровье.

И после того в. г. благородная царевна и в. кн. София Алексеевна выборных изволила призвать и службу их похваляла: а впредь де за их службу им их государская милость будет. И в. г. ц. и в. кн. Петр Алексеевич (т) изволил выборным же сказать свою государскую милость: как де их жаловали дед, и отец, и брат его госу-

дарев, а он, великий государь, их жаловати будет та-кожде.

И майя в 25 день московских салдацких полков выборный, учиня между себе совет, пришли за переграду и велели сказать князю Ивану Хованскому чтобы он к ним вышел. И князь Иван Хованской к выборным выходил. И выборные ему извещали наедине: государыни де царевны и в. кн. Марфы Алексеевны постельница Федора Семенова дочь, сидя за караулом у Николаевских ворот, говорила, что в. г. ц. и в. кн. Иоанн Алексеевич (т) бо-лезнует о своем государстве, да и государыни де царевны о том сетуют, и чтобы он, князь Иван, доложил то в. г. благородной царевне и в. кн. Софии Алексеевне, и чтобы им, выборным, видети их государския очи.

И против того князь Иван Хованской им, великим государем, извещал. И они, великие государи, указали быть перед себя, великого государя, в свои государския полаты по человеку от полка. И выборные против их государского указу перед в. г. ц. и в. кн. Иоанном Алексеевичем (т) и перед государынями царевнами были. И он, великий государь, выборных жаловал к руке. И государыни царевны стрелецкую и салдацкую службу милостиво похваляли и о приходе выборных спрашивали.

И выборныя противу того о словах постельницы Федоры извещали и говорили: «По чьему наученью она те слова говорила?» И великий государь и государыни царевны противу того изволили сказать, что тоя постельницы они, великие государи, ни с какими словами не посылали никуды и никаких речей говорить ей не приказывали, только де она у них, великих государей, просилася в Вознесенской монастырь и к Василью Блаженному помолитися.

И выборные всех полков им, великим государем и государыням царевнам, извещали, чтобы у них, великих государей, в их государских полатах никакова смятения не было, и чтобы он, великий государь, изволил быти в своем государстве на отеческом престоле первенством и учинил честь себе, государю, первым царем, — а брату его государеву, г. ц. и в. кн. Петру Алексеевичю (т) быти вторым царем.

А они де, всех полков стрельцы, и салдаты, и всяких чинов служивыя люди, им, великим государем, служити,

и всякого добра хотети, и прямити хотят в равенстве. И государи, и государыни царевны те слова слушали радостно. И великий государь и государыни царевны изволили говорить: «Дай Боже смирение; а тому де быти мочно, чтобы г. ц. и в. кн. Иоанну Алексеевичю (т) на своем отеческом престоле быти первым царем». И тех выборных за те слова милостиво похваляли.

А как де будут из ыных государств послы, и к тем послам выходити брату их, в. г. ц. и в. кн. Петру Алексеевичю (т). А в наступление от окрестных государств на Московское Российское государство неприятелей — и противу неприятелей войною итти мочно в. г. ц. и в. кн. Петру Алексеевичю (т). А в Московском государстве правити г. ц. и в. кн. Иоанну Алексеевичю (т).

И он, великий государь, против тех слов изволил говорить: «Желанием того, чтоб быть ему великим государем царем, не желает — в том буди воля Божия, что Бог восхощет, то и сотворит». И государыни царевны против того изволили говорить: «В том де воля Божия есть и впредь будет!» А они де, выборныя, не собою то говорят, но Божие о том изволение, и Богом они в том наставляеми.

И майя в 26 день выборные всех полков, и салдаты, и гости, и Гостиной, и Суконной, и черных сотен и слобод за переградою ожидали государского указу. И того ж числа в. г. с. Иоаким патриарх московский и веса Росии со преосвященными митрополиты и со всем освященным собором, и бояря, и окольничие, и думные люди пришли в Грановитую полату. И о том, чтоб в. г. ц. и в. кн. Иоанну Алексеевичю (т) быть на Московском государстве на отеческом престоле первым царем, а брату его в. г. ц. и в. кн. Петру Алексеевичю (т) — вторым царем, советовали.

И советовав, стрелецких и салдацких полков выборных, и гостей, и Гостиной сотни, и чернослободцов призвали в Грановитую полату, и их намерение, а свой совет им объявили. И выборные всяких чинов люди, слыша про то, радостно сказали, что они им, в. г. ц. и в. кн. Иоанну Алексеевичю, Петру Алексеевичю (т) служить, и радеть, и всякого добра хотеть, и прямить, и за дом пресвятыя Богородицы, и за их, великих государей, многолетное здаровье, и за православную християнскую

веру стоять, и против их государских неприятелей головы свои положить ради так же, как служили деду, и отцу, и брату их, великих государей, предки их и они.

И бояря, и окольничия, и думные люди, и весь царской сингклит, и выборные всяких чинов люди в том при святейшем патриархе и при освященном соборе учинили веру и целовали крест. И в. г. ц. и в. кн. Иоанн Алексеевич, Петр Алексеевич (т) из своих государских хором изволили итить в соборную и апостольскую церковь Успения пресвятые Богородицы к молебному пению, чтобы за помощию всесильнаго Бога, и предстательством християнския надежды и заступницы пресвятые Богородицы, и всех святых молитвами в Росийском государстве было умирение мира и всякое благоденствие.

И после молебного пения им, великим государем, святейший патриарх со всем освященным собором, и бояря, и окольничие, и ближние люди поздравляли. И из соборной церкви великие государи в свои государские хоромы изволили итить Шатровою лесницею. И в то время московских стрелецких и салдацких полков выборные, и гости, и гостиной сотни, и чернослободцы им, великим государем, поздравляли же. И великие государи московских и салдацких полков стрельцов и салдат пожаловали: велели их поить и кормить по два полка в день; да им же сказано, чтоб они были готовы к руке (к аудиенции) по два ж полка в день.

И по сем, якоже прежде салдаты и стрельцы усове-товаше о прошении правления Российскаго государства благоверной премудрой г. ц. и в. кн. Софии Алексеевне, тако и сотвориша. И по оному их благому совету и тщанию сотворися, а како то бысть и чесо ради, — и о том изъявляет писание в Розряде в записной того года книге сице:

«190(1682) года апреля в 27 день по воли всесильного Бога в. г. ц. и в. кн. Феодор Алексеевич (т), оставя земное царство, преселися в вечное небеснаго царствия блаженство. И по отшествии его государеве от сего света ко оному некончаемому блаженству, благоволением все-могущаго Бога и его святою помощию на прародительском Росийского царства престоле учинилися и державу обще восприяли братия его государевы, в. г. ц. и в. кн. Иоанн Алексеевич, Петр Алексеевич (т).

И советовав они, великие государи, с матерью своею, с в. г. ц. и в. кн. Наталиею Кириловною, и с своими государскими тетками и с сестрами, з благородными государынями царевнами, также о Святем Дусе со отцем своим и богомольцем в. г. с. Иоакимом патриархом московском и всеа Росии и со всем освященным собором, и говоря с своими государскими бояры, и с окольничими, и з думными людьми, и по челобитью их и всего Московского государства всяких чинов всенародного множества людей, изволили великого своего и преславнаго Росийского царства всяких государственных дел правление вручити сестре своей, благородней г. ц. и в. кн. Софии Алексеевне, со многим прошением, для того что они, великие государи, в юных летех, а в великом их государстве долженствует ко всякому устроению многое правление. А ея, великую государыню, благоволила Божия Премудрость упремудрити паче инех, и кроме ее правити Росийское царствие никому невозможно.

И при том их, великих государей, изволении и прошении о Святем Дусе отец их и богомолец в. г. с. Иоаким патриарх московский и всеа Росии со всем освященным собором, при многом же своем архиерейском прошении и бояр, и всех полатных, и всего Московского государства всяких чинов людей челобитье, подал ей, государыне, на то богоугодное дело свое архипастырское благословение.

И в. г. ц. и в. кн. София Алексеевна, по многом отрицании, к прошению братии своих, великих государей, и благословению о Святем Дусе отца своего и богомольца в. г. с. Иоакима патриарха московского и всеа Росии, и всего освященного собора скланяющися, и на челобитье бояр, и окольничих, и думных, и всего Московского государства всяких чинов всенародного множества людей милостиво призирающи, и желающи Росийское царствие в державе братии своих, великих государей, цело соблюдаемо быти во всяком богоугодном устроении и правлении, той превеликий труд восприяти изволила.

И по своей государской богоподражательной ревности и милосердому нраву изволила всякия государственныя дела управляти своим государским Богом дарованным высоким [истинным] разсуждением. И для того указала она, в. г. благородная царевна, бояром, и окольничим, и

думным людем видати всегда свои государские пресветлые очи, и о всяких государственных делах докладывать себе, государыню, и за теми делами изволила она, государыня, сидети з бояры в полате.

И для совершенного в государственном правлении утверждения и постоянныя крепости изволила она, в.г. благородная царевна, во всяких делех во указех со име-ны братии своих, в. г. ц. и в. кн. Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича (т) писати свое, великие государыни, имя сице: «190 года, майя в 29 день, в. г. ц. и в. кн. Иоанн Алексеевич, Петр Алексеевич (т) и сестра их, великая государыня благородная царевна и великая княжна София Алексеевна всеа Великия и M алы я и Белыя Росии, указали и бояря приговорили».

Потом все служивыя люди, присовокупили же к себе в челобитье и многия чины, и били челом в. г. ц. и в. кн. Иоанну Алексеевичи), Петру Алексеевичю (т). Подали челобитную глупости и неразумия полную: бутто они бояр побили за дом пресвятые Богородицы, а за многия оных побиенных причины. И чтоб на знак того побиения поставити бы на Красной площеди у Лобного места каменный столб, и на столбе побиенных вины и их, стрельцов, радение (старание) будущим родом в память написати. И то им ради их в то время дерзости все позволено.

Даваны же им против их челобитья во все полки государевы жалованные печатные грамоты, утишая их свирепство и дерзость, которая грамота в сем их челобитье являет зде:

«Божиею милостию мы, в. г. ц. и в. кн. Иоанн Алексеевич, Петр Алексеевич (т). В нынешнем во 190-м году июня в 6 день били челом нам, великим государем, нашего царского величества московских полков надвор-ныя пехоты пятидесятники, и десятники, и рядовыя, и салдацких выборных и всех полков урядники и салдаты, и пушкари, и затишцики (стрельцы из крепостных пищалей), и гости, и гостиных сотен, и посацкие люди всех черных слобод, и ямщики всеми слободами.

В нынешнем де во 190-м году майя в 15 день изволением всемилостиваго Бога и его Богоматере пресвятыя

Богородицы в Московском Росийском государстве учинилося побиение за дом пресвятыя Богородицы, и за нас, великих государей, и за все наше царское величество от великих к ним налог, и обид, и от неправды, в царствующем и богоспасаемом граде Москве:

Бояром князь Юрью да князь Михаилу Долгоруково за многие их неправды, и за похвальные слова, и без нашего, великих государей, указов многих их братью безвинно бив кнутом и ссылали в ссылку в дальние городы; да он же, князь Юрья Долгоруково, будучи у наших государских дел и в Стрелецком приказе, им учинил из нашей государской казны денежную и хлебную недодачю все в перевод.

А думного дьяка Лариона Иванова убили за то, что он к нему ж, князь Юрью да князь Михаилу Долгоруково, приличен (близок); да он же, Ларион, похвалялся, хотел ими безвинно обвешать весь Земляной город вместо зубцов Белого города; да у него ж, Лариона, взяты гадины змеиным подобием.

А боярина князь Григорья Рамодановского убили за его к нам, великим государем, измену и нерадение — что он, будучи на наших государских службах у наших государевых служилых людей воеводою, город Чигирин турским и крымским людем с нашею государскою всякою казною и з служилыми людьми отдал, забыв страх Божий, и крестное целование, и нашу государскую к себе милость, и с турскими и с крымскими людьми письмами ссылался.

А боярина Ивана Языкова убили за то что он, стакався с прежними их полковники, налоги им великия чинил, и взятки великия имал, и прежним их полковником на их братью наговаривал, чтоб они, полковники, их братью били кнутом и батоги до смерти.

А боярина Артемона Матвеева, и Данила дохтура, и Ивана Тутменша, и сына ево Данилова побили за то, что они на наше царское пресветлое величество злое отравное зелие, меж себя стакався, составливали. И с пытки он, Данило жид, в том винился.

А Ивана да Офонасья Нарышкиных побили за то, что он, Иван и Афонасей, применяли к себе наше царское пресветлаго величества порфиру и мыслили всякое зло на нас, в. г. ц. и в. кн. Иоанна Алексеевича (т). А

и преж сего они же, Иван да Афонасей, блаженные памяти на брата нашего государева, в. г. ц. и в. кн. Фео-дора Алексеевича (т) мыслили всякое ж зло, и за такое злое они умышление были сосланы в ссылку.

А полковников Андрея Дохтурова и Григорья Горюшкина побили за то что они, будучи на наших государских службах, ругаяся их братье били кнутом и батоги без нашего государского указу до смерти.

А думного дьяка Лариона Иванова сына Василия убили за то, что он ведал у отца своего на наше государское пресветлое величество злыя отравныя гадины, в народе не объявлял.

А думного дьяка Аверкия Кирилова убили за то что он, будучи у наших государских дел, со всяких чинов людей великие взятки имал, и налоги народу, и всякую неправду чинил.

А боярина Петра Михайловича Салтыкова сына его Федора Петровича умысля воровски они, бояря князь Юрья Долгоруково с товарыщи, подменили вместо Ивана Нарышкина, хотя его от зломысленных дел и от смерти свободить, велели его, Федора, с крыльца бросить.

И они, побив их, князя Юрья с товарыщи, за их всякие неправды и измены, ныне бьют челом и просят у нас, великих государей, милости — всего Московского государства все служилые люди, и гости, и гостиных сотен, и кадашевцы, и дворцовые, и конюшенные слобод, и посацкия люди, и ямщики всех слобод — чтобы за их многия службы и за верность пожаловали, мы, великие государи, указали среди своего Московского государства учинить в Китае городе на Красной площеди столб, и тех побитых злолихоиметелев, кто за что побиты, на том столпе имяны подписать, чтобы впредь иные, помняще наше государское крестное целование, чинили правду.

И против того им, надворныя пехоты и в салдацкия во все полки, и пушкарям, и в Гостиные сотни, и в Ка-дашево, и в дворцовыя, и в конюшенныя, и черносло-бодцом, и в ямския слободы дати им наши государские жалованные грамоты за красными печатьми, чтобы на Москве, и на наших государских службах, и в городех их, надворную пехоту, и солдат, и пушкарей, и гостей, и гостиных сотен, и черных слобод посацких людей, и ямщиков Московского государства бояря, и окольничие, и

думные люди, и весь наш государской сигклит, и никто никакими поносными словами и бунтовщиками, и изменниками не называли, и без наших государских имянных указов и бес подлинного розыску их и всяких чинов людей никого бы в ссылку напрасно не ссылали, и безвинно кнутом и батоги не били, и не казнили.

Потому что они служат искони бе нам, великим государем, со всякою верностью и без всякой измены, и нигде на наших государских службах измены, и прослуги (провинности), и городом от них здач не бывало. И складывают свои головы на наших государских службах за дом пресвятые Богородицы, и за нас, великих государей, и за всю православную християнскую веру, и крови свои они проливают, и против наших государских неприятелей бьются не щедя голов своих.

Но и ныне стоят, и служат, и радеют потому же за дом Богоматере и за нас, великих государей, и за все наше царское пресветлое величество. А грабительства де их и никакова злаго умышления на наш государской дом, и на наш государской сигклит, и на весь чин Московского государства думы нет и не бывало. А что кто ныне всякого неслужилаго чину грабительства чинил, и таким было по тому же наказание.

А впредь обещаются они служити и радети нам, великим государем, со всякою же верностью. А что ныне бояр, и окольничих, и думных людей, и всего государства домов боярския люди к ним приобщаются в совет, чтобы им быти из домов свободным, — а у них с ними, боярскими людьми, ни с кем приобщения никакова и думы нет.

А когда по нашим государским указом бывают они посыланы на наши государския службы, и им для наших государских служеб дается на подъем наше государево жалованье, денег по два рубли человеку. И на те де деньги покупают лошади и всякую служилую рухлядь. И в дорогах и на службах те лошади, покупая корм дорогою ценою своими деньгами и збывая с себя платье, кормят. И от того денежного малого подъему разоряются вконец без остатку.

А которые под пушками станки и колеса окованы были в розных годех для наших государских служеб и посольских выездов розными образцами, и знамена, и

барабаны, и всякия приказныя полковыя строения — делано выворотом (вычетом) из наших государских полугодовых жалованьев, и из их паев великие вывороты. А преже сего при бывших государех на те полковыя строения деньги даваны из нашей государской казны, а не из их дачь (жалования).

И нам бы, великим государем, пожаловати бы их за их многия службы, и за крови, и за раны, и за полон-ное терпение (страдания в плену), и за осадное сиденье: велети против сего их вышеписанного челобитья наш, великих государей, милостивой указ учинить.

А кто их учнет называти какими поносными словами или бунтовщиками и грабителями, и тем людем, кто кого назовет, про то розыскав в правду, велети нам наш, великих государей, милостивой и разсмотрительной указ учинить безо всякие пощады. А буде кто на кого такие слова напрасно возведет или по какой недружбе учнет ложно бить челом, и о том подлинно сыщется, что он таких слов не говаривал, — и тем бы людем, кто на кого напрасно возведет, по тому ж наш, великих государей, указ учинить безо всякия ж пощады. И о том дати ведомость в царствующем граде Москве всяких чинов людем.

А на Москве и на наших государевых службах им, и без них женам и детям их, велеть давати наше, великих государей, жалованье безо всякого вывороту и от дьяков, и от подьячих без выкупу. И чтобы будучи у наших государских дел во всех приказех начальным людем, дьяком и подьячим, со всяких чинов людей никаких посулов (взяток) не имать и всякия невершеныя (неоконченные) и крепостные (имущественные) дела вершить безво-локитно.

А начальные бы люди, кто у которых полков будет, для своих прихотей за их малые вины без ведома пятидесятников, и десятников, и урядников кнутом и батоги не били бы. А что кому доведется за какое дурно наказание или поучение учинить — и о том они впредь за тех людей не стоятели (заступники).

А на Москве бы, и на наших государевых службах, и идучи на службу и с служеб по дорогам, на всяких начальных людей и на друзей их никакой работы им не работать. И из нашего государского жалованья дворовых

100

денег и не заслуженого на их братье, на отставных и, после их на женах их и на детях никаких денег не править.

И у нашей, великих государей, казны у денежного збору быть выборным людем изо всех посацких и черных сотен, из гостей и из Гостиной сотни в приеме и в росходе во всех приказех, — потому, чтоб нашей государской казне никакой порухи не было. А которые на наших государских городех на кабаках, и в таможнях, и во всяких зборех сидят головы и полуголовья — и тех считать на городех по книгам и деньги присылать без посулов.

А которые наши, великих государей, деньги на гостях, и гостиных, и суконных сотен долг — и на них выбирать. А впредь им в долг нашей, великих государей, казны не давать, потому что де дьяки и подьячия нашу, великих государей, казну дают ис посулу многие годы. А на гостях, и гостиных, и суконных сотен, и на всяких чинех на людех на Москве и в городех долговые деньги выбирать по нашему, великих государей, разсмот-рению.

И их, надворные пехоты и салдацких полков, на наши, великих государей, службы посылать по очереди полками без выписок (без исключений), и на наших, великих государей, службах в городех быти им погодно.

А на наших же, великих государей, житных дворех у хлебного приему и у роздачи быти бы в целовальниках ис черных сотен посацким людем, а не из них, московских полков надворные пехоты, людем.

И мы, великие государи, указали по челобитью их, московских полков надворные пехоты, и салдат, и всех вышеписанных чинов людей в Китае на Красной площе-ди зделать столп и кто за что побиты подписать. А их, надворную пехоту, и салдат, и пушкарей, и гостей, и гостиных сотен, и черных слобод посацких людей, и ямщиков на Москве, и на наших великих государей службах, и в городех бояром нашим, и окольничим, и думным людем, и никому бунтовщиками и изменниками не называть.

И без имянного нашего, великих государей, указу их и никаких людей казнить, и в ссылки ссылать, и бес подлинного розыску наказанья чинить не велели. А веле-

101

ли винным за всякия вины чинить указ по розыску, смотря по винам, кто чего достоин.

А им, надворной пехоте, и салдатом всех полков, и всем вышеписанных чинов людем, ныне и впредь к боярским людем не приставать и в совет их к себе не принимать. А будет и впредь боярские и иных чинов люди в каком воровстве объявятся, а они (стрельцы) про то сведают — и им их имать и приводить в Стрелецкой приказ.

Да пожаловали мы, великие государи наше царское величество, их, надворную пехоту и салдат, за их многие службы: велели им впредь давать нашего государско-го жалованья для дальних полковых и городовых служеб на подъем к прежним подъемным деньгам в прибавку по рублю человеку, которым наперед сего на подъем дачи бывали.

Да у них же в полкех на наших великих государей службах быти у пушек пушкарям по прежнему, а им, надворной пехоте, у того дела не быть. А под нашею великих государей всякою полковою казною быти подводам с проводники во всех службах с приезду до отпуску, каких чинов людем по нашему, великих государей, указу быти доведутся.

А впредь надворные пехоты и в салдацких полкех пушечные станки и колеса окавывать, и знамена, и барабаны, и всякое полковое строение делать из Стрелецкого приказу нашею, великих государей, денежною казною, а у них, надворные пехоты и у салдат, годовых их окладов из денежного жалованья на то строение не вычитать.

А что до сего их челобитья у них, надворные пехоты и в салдацких полкех, полкового строения построено, и тому всему строению в тех приказех и в полкех быти по прежнему. А им то все вышеписанное полковое строение беречь всякими обычаи, чтоб истери и порухи ничему не было. А буде чему от кого учинится какая поруха, или кто что испортит небрежением, — и то зделать тому, кто что испортит.

А буде кто их учнет называти бунтовщиками и грабителями, и тем людем, кто кого назовет, про то розы-скав подлинно, чинить наш, великих государей, разсмот-рительной указ без пощады. А буде кто на кого такие

102

слова взведет напрасно или по какой недружбе учнет ложно бить челом, и в том подлинно сыщется, что он таких слов не говаривал, и тем людем, кто на кого напрасно возведет, потому ж чинить наш, великих государей, разсмотрительной указ без пощады же. И о том наш, великих государей, указ на Москве всяких чинов людем сказать, чтобы они, всяких чинов люди, про то ведали.

А будет боярские люди, похотя из дворов бояр своих быти ис холопства свободны, учнут такие слова на бояр своих затевать — и тому извету не верить.

А наше, великих государей, жалованье на Москве и на наших государских службах им, надворной пехоте и салдатом, и без них женам их и детям годовые их оклады давать им сполна без вычету, и дьяком и подьячим от того посулов не давать ни малого, и им у них ни в чем не имать. А которые на Москве в приказех начальные люди, дьяки и подьячия — и им со всяких чинов людей посулов никаких не имать же, и дела всякие делать и вершить безволокитно.

А полковником для своих прихотей им, надворной пехоте и салдатом, безвинно никому никакова наказанья не чинить. А винным наказанье чинить по розыску с подлинным свидетельством, смотря по вине, кто чего достоин, при пятидесятниках и десятниках, а салдатов при урядниках. А кнутом их, надворные пехоты и салдат, на Москве без нашего, великих государей, указу из Стрелецкого приказу, и в полкех и в городех без ведома бояр наших и воевод им, полковником, не бить.

А им, надворной пехоте и салдатом, у них, полковников, и у начальных людей, и у пятидесятников и десятников быть во всяких наших государских полковых и в приказных делех во всяком послушании. А буде кому до ково в чем какое дело, и им на тех людей бить челом нам, великим государем, и приносить челобитные в больших делех в Стрелецкой приказ, а в малых — на съезжие избы к полковникам.

А будучи им, надворной пехоте и салдатом, на Москве, и на службах, и в дорогу идучи на службы и з служеб, на них, полковников, и на начальных людей, и на друзей их никакие работы не работать и изделья никакова не делать. Да мы же, великие государи, пожалова-

103

ли их, надворные пехоты и салдат: за дворы денег и недослуженаго на их братье на отставных и после их на женах и на детях имать не велели.

А на Москве во всех приказех у нашей великих государей всякой казны и у денежного збору быть выборным людем у приему и у росходу из гостей, и из Гостиной сотни, и черных сотен изо всех посацких людей. А в городех таможенных и кабацких голов и товарыщей их по зборным книгам считать (проверять) в тех городех. А деньги и счетныя списки, что по тем счетным спискам доведется взять недоборных денег, и то все присылать к Москве. А их нашия государевы казны денег и товаров и никакие казны без нашего, великих государей, имянного указу, ис приказов начальным людем, и дьяком, и подьячим давать не указали.

Да мы же, великие государи, указали впредь на наших великих государей службах в полкех и в городех з бояры нашими и воеводы быти им, надворной пехоте и салдатом, по очереди с полками без выписок и служить им в городех погодно, опричь нужды (кроме необходимости) и неприятельского наступления. А в Астрахани быть по прежнему по два года, потому что та служба дальняя и в год переменятца немочно.

А на Москве на житных дворех у приему и у роздачи стрелецкого хлеба быть в целовальниках черных сотен розных слобод посацким людем, а им, надворной пехоте людем, у того дела не быть.

И им, московских полков надворной пехоте, также всех полков салдатом, и пушкарям, и затинщиком, и гостям, и Гостиные и Суконные сотен, и дворцовых, и конюшенных, и иных черных слобод посацким людем, и кадашевцам, и ямщиком — нам, великим государем нашему царскому величеству, служити и прямити по своему обещанию, как они обещались пред святым Христовым Евангелием, и во всем всякого добра хотеть со всякою верностью безо всякия хитрости.

И быти им в нашем государском повелении по своему обещанию непременно, безо всякого прекословия, так же, как деды и отцы их и они служили и во всяком послушании были при деде нашем, великих государей, блаженные памяти при в. г. ц. и в. кн. Михаиле Феодо-ровиче всеа Росии самодержце, и при отце нашем, вели-

104

ких государей, блаженный же памяти при в. г. ц. и в. кн. Алексее Михайловиче (т), и при брате нашем, великих государей, блаженный же памяти при в. г. ц. и в. кн. Феодоре Алексеевиче (т).

К сей нашей великих государей грамоте наша, великих государей ц. и в. кн. Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича (т), печать приложена. Печатана нашего государства в царствующем граде Москве в Верхней типографии лета 7190 (1682)-го июния в день.»

И по тому государскому указу и жалованной им грамоте поставиша они на Красной площади у Лобного места каменой столп, на железных четырех д(о)сках написав всю ту грамоту. На том столпе те д(о)ски со всех четырех стран прибили.

В ТО ЖЕ ВРЕМЯ

В то же время, видяще служивых дерзость во всем и смущение в государстве, врази святые церкве — раскольники, нарицаемыя капитоны — начаша церковь святую ратовати, народ простый возмущати. Присовокупиша лестными глаголании к тому своему злому начинанию многих служилых людей, грамоте не умеющих.; К ним же и ис посацких людей нецыи неискуснии, паче же прельщении, присташа. Помогаше же в то время тем раскольником бывый в Стрелецком приказе боярин князь Иван Хованской.

Еже онии раскольники такое дерзновение взяли, яко

105

и невежди, ничтоже знающи и грамоте не учащийся, по улицам и по площадям в царствующем граде Москве яко некакие (некие, какие-то) проповедники ходяще, людей простых учили, чтобы люди в церковь святую не ходили, всякия святыни от церкви и молитв от священника не приимали, бутто вся церковь осквернена и все люди, последующе и слушающий святыя восточныя церкве, погибают, и иконам бы новописанным не кланялися, и креста святаго не почитали бы.

И такия прелести не токмо кои, мало-мало по книгам слова складывая читают, — но и неуки, мужики и бабы, говорили невозбранно, собиралися бо многое время на Красней площади все мужики простая купами (группами). И всюду то и слышати, что како бы им веру старую утвердити, зане яко ни в коем бы государстве уже православные веры не обретается.

Не мощно убо бе никому тамо между их праведна слова возглаголати, а кто бы когда где праведное слово, их прелестное учение обличающее, и возглаголал — и тех [яко дивии звери гневно ярящеся, не внимающе правде] при всем народе били бес пощады. И оное свое безумное дерзновение и свирепое немилостивое биение вменяша, аки поборники правыя веры и тоя обороните-ли, в велию себе похвалу раскольники становити.

Начальствующий же бе у них за той же раскол прежде изверженный (отлученный от церкви) и потом паки обещавыйся того не творити бывший поп Никита Пустосвят, суздалец, и с ним пять человек черн(е)цов-бродяг. С ними же мирския неуки мужеска полу и женска, множество начаша собиратися, в домех, а не в церквах молитвы творити, глаголюще: церкви скверны, и все в ней творимое Богу неприятно, и люди, приемлющий и почитающи четвероконечный крест Господень, ос-квернилися, и той крест — не крест, но печать Антихристову быти нарицаху. И многия прелести и соблазны в народ яко злый яд испущаху.

И тако они невежди вознеистовившеся, яко ради их лютаго свирепства и забойства никто же им смеяше (не смели) глаголати что, страх бо всех объяше. А Хованского, назвавшагося стрелецким отцем, яко Авесаломля рука им, злодеетворьцем, в том во всем помогаше.

Кто же убо ону нужду, страх и трепет, во оно вре-

106

мя бывшу в Москве, повествовати подробну возможет?! Или кий (какой) язык изглаголет?! Яко вси: велицыи и малии, богатии и убозии, — от таковаго страха, что имать быти, недоумевахуся, а возбраняющий им таковое злое и богомерзкое начинание никто же страха ради тогда обреташеся.

И смысливше они злосоветием своим, воздвизающе на святую церковь гонение: составиша челобитную и били челом великим государем царем, чтоб со святейшим патриархом и со всеми властьми им о вере состязание на Красной площади имети у Лобного места, — того ради, дабы тамо, аки для состязания веры и вземше лестно, всех побити.

И июлия (июля) месяца в 3 день в понедельник приходил боярин князь Иван Хованской к святейшему патриарху в Крестовую пол ату со многими раскольники, мирскими людьми. И пришед ему, святейшему патриарху, сказал, что указали государи ему, патриарху, чтоб смущения о вере в народе не было, на Лобном месте или пред соборною церковию на площади собравшися, со оными церковными отступники о вере розговаривать, а их де, царского величества, тамо не будет.

И потом пришедший с ним отступники, надеющийся на него, князя Ивана, яко на крепкаго им в том заступника и помощника, в Крестовой начата шумети без-страшно и говорити о святой церкви, и о патриархе, и о всем священном чине словеса нелепая, их же не подобает писати.

Святейший же патриарх князю Ивану Хованскому отвеща, яко тому делу без государского прибытия быти невозможно. И тако з боярином вси с ним пришедший ис Крестовой изыдоша.

И того же 7190-го лета в 5 день июлия месяца святейший патриарх со всеми тогда бывшими в царствующем граде Москве архиереи, со архимандриты, и игумены, и со всем освященным собором, и всех церквей со священники, и со многим правоверным народом, видяще такое на церковь святую обуревание и раскол, от невеждей творимый, и уготовившехся не к состязанию, но к побиению, и того ради уже не надеющеся к тому множае (более) жити, возвергше надежду на могущаго оному возсвирепшему народу запретити господа Бога, —

107

иже запрети морю, и бысть тишина велия, — поидоша в соборную великую церковь Успения пресвятыя Богородицы. И тамо к нему, всемилосердому владыце Христу Богу, и к пресвятей Богородице молитвы приношаша со слезами и пеша молебен.

Во время же молебного пения они раскольники, Никита Пустосвят и черн(е)цы, со множеством отступники собравшеся за Яузою в стрелецком Титове приказе, со иконами своими и с книгами, со свещами возженными и с аналогиами (аналоями — церковными столиками под Евангелие, иконы и крест), — без всякого опасения и не докладываяся царского величества идоша путем на со-деяние своего злаго намерения.

И приидоша во град Кремль, и на площади за Архангельскою церковию поставивше аналогии, и иконы на них положивше, ставше же и сами, Никита с товарыщи, на подмостах выше людей. Весь народ проклятому своему упорству и от церкве отступлению начаша учити, и церкви называли хлевинами, и анбарами, и иными непотребными словесы. И каковый тогда бе трепет и ужаз, кийждо может от дела уразумети!

И во оно время из соборныя церкви во время молебного пения посылал святейший патриарх спасского протопопа, иже на дворце (протопопа дворцовой церкви), с печатным увещательным поучением к тамо сущему народу [кое в той день издано печатным тиснением], чтоб народ их, льстецов и мятежников Никиты с товарыщи, не слушали.

И они, раскольники, то поучение у него отняв изодрали и его хотели предати смерти, обаче рука Господня от того его защити и даде ему путь в соборную церковь между оным свирепым народом пройти.

По отпущении же молебного пения и божественныя литоргии (литургии — обедни), святейший патриарх со всеми властьми и со всеми священники изыде в свою Крестовую полату. Раскольники же с прельщенными от них людьми стояще тамо на своем месте, ждаху улучити злую свою волю, егда изыдет святейший патриарх со всем собором на Лобное место или на площедь, яже пред собором, с ними стязатися. Град же Кремль весь бе тогда исполнен множеством народа, иже ожидаше, что имать быти.

108

И боярин князь Иван Хованской, помогая раскольником, бутто государевым указом многажды к святейшему патриарху присылал, чтобы он с властьми шел, с теми раскольники, проклятыми и от церкве отлученными, на площади о вере имел состязание, а в Верх государи ему, патриарху, быти не указали.

А по сем и сам князь Иван Хованской к святейшему патриарху прииде и государской указ ему сказал, что великие государи указали ему, патриарху, быти к ним, государем, не мешкав, а шол бы он на Красное крыльцо мимо стоящее множество тамо народа, идеже роскольни-ки стояще дожидают на убиение святейшаго патриарха и властей.

Сие же он, князь Иван, еже на Красное крыльцо патриарху итти, поведал от себе, хотя с раскольники желание свое о убийстве исполнити. Сие же, еже святейшему (патриарху) итти к государем в Верх, содеяся советом благоверныя в. г. ц. и в. кн. Софии Алексеевны.

Того ради князь Иван Хованской, согласяся с выборными стрельцами, помышляя суетная яко в мирских вещех, тако и в церковных разнообразная злая вымышляя, — и пришед к ней, благоверной в. г. царевне, и ко всем, якобы охраняя их государское здравие, и имый стрелецкий совет тайный поведал. А то он делал, хотя их, государей, свирепством стрелецким устрашити и свое злое намерение во всем совершити.

Благоверная же в. г. ц. София Алексеевна, благодатию Духа святаго упремудренная, уразумевше князь-Иваново лукавство и ложная его им страхования, повеле к себе тайно призвати выборных стрелецких тех, к ним же князь Иван малу любовь имеет. И государскою их милостию обнадежа, князь-Ивановы страхи предложила.

Они же, слышавше, ей, великой государыне, все по ряду: князь-Иванов совет и его умышление, — рекоша быти. А от стрельцов николи (никогда) же таковая злая советования ниже в помышлении быша (даже в мыслях не были). Глаголаше бо князь Иван между иных своих о тайне стрелецкой доношений, яко аще государи с патриархом и со властьми купно будут, то и им, государем, с патриархом от народа живым не быти. И иная многая ложная он, князь Иван, нелепая и писати, глаголаше.

И оттоле — Богу ей, великой государыне, своей из-

109

бранней и на то усмирение предуготовленной, вспомога-юшу — восприя она, великая государыня, дерзновение велие. И всегда весь князь-Иванов с выборными его единомышленники совет тайный ведящи, и ему, князь Ивану, нача противная не яростию, но мудренною крото-тию вещати и совет его отрицати. А наипаче же в сем церковном деле она, великая государыня, подья велие дерзновение.

Пред всеми бояры князь Иван ей, великой государыне, глагола, чтоб великие государи и они (царевны) в Грановитую полату с патриархом и со властьми не ходили, а аще пойдут, то им от народа не быти живым. Великая же государыня царевна рече: «Аще и тако, то буди воля Божия. Обаче не оставлю я святыя церкви и тоя пастыря, пойду тамо (туда)!»

И многим о том князь-Ивановым клятвам не внимающи, и укрепися в сем, еже ей, великой государыне царевне, итти в Грановитую и патриарха не оставити. Ви-девше же таковое ея благодерзновение, восхотеша с нею итти царица Наталия Кириловна, и тетка ея царевна Татияна Михайловна, и сестра ея, царевна Мария Алексеевна.

Князь Иван же сие видя, яко совет его злолукавый ничтоже успевает, но яко тьма от света, тако от благоразумия благоверные в. г. царевны, аки от света тьма князь-Иванова совета изчезает, обаче еще покушашеся он чрез прошение боярское то исполнити. Глаголаше бо он бояром: «Яко аз отдаяй им, великим государем, верную мою по моему обещанию службу, доносил чтоб они, государи, в Грановитую полату ради на их государское здаровье стрелецкого злаго умышления с патриархом не ходили — и благоверная государыня царевна ту отрекла и мене в том не послушала, хощет итти в Грановитую полату. И ныне прошу вас: пожалуйте, попросите вы у нея, государыни, милости, чтобы она, государыня, в Грановитую полату с патриархом итти не благоволила. А естьли она, государыня, и вас не послушает и в Грановитую с патриархом и со властьми пойдет — то вам буди известно, что при них и нам быти всем побитым так же, как и недавными часы вашу братию побили, а домы наши розграбят!»

Они же таковая его словеса, ужаса смертного испол-

110

ненная слышаще и веру емше (поверив), у ней, великой государыни, прилежно милости просиша, дабы она, великая государыня, с патриархом и со властьми в Грановитую итти не изволила и себе бы и их от напрасный смерти свободила.

Она же, в. г. царевна, ни мало прошению их внимая, яко истинная святыя православные церкве защитница готова сущи за ону главу сии [аще животом и смер-тию обладаяй благоволит] положити, благодерзновенно нача творити. Абие посла князь Ивана Хованского по святейшаго патриарха, дабы он со всеми властьми и с книгами шел к ним, государем, в Верх. А патриарху имянно повеле, охраняюще его от возмущеннаго народа убиения и, сказати, дабы он сам шел лествицею Ризпо-ложенною.

И князь Иван патриарху, хотя злое свое намерение исполнити, якоже прежде путь указоваше итти в Верх на Красное крыльцо между возмущенным народом, иже готов бе на его убиение. Сие же бысть того дня часу в десятом.

Святейший же Иоаким патриарх, видя неукротимое бедство, и к тому уже вяшще не помышляя жив быти, не ведая того, яко десница Вышняго благоволила его верною и избранною своею благоверною в. г. ц. Софиею Алексеевною от того конечного бедства и напрасный смерти свободити — яже уже, за помощию Божиею, на избавление его и с ним сущих приуготовящися, их ожидает — со всем освященным собором вси, плачющеся, поидоша в Верх к великим государем.

На обличение же раскольников проклятого их учения повеле святейший патриарх множество книг святых древних письменных греческих и славенских на харатиах (пергамене) и печатных нести в Верх на Красное крыльцо. И с теми книгами на Красное крыльцо повеле итти архиепископу Афанасию колмогорскому, да епископом танбовскому Леонтию, да воронежскому, и архимандритом, и игуменом, и всем священником московских церквей, дабы множество древних книг несомых народ видяще, познали, яко готови суть на показание правды, и свирепство свое приукротили.

Сам же святейший патриарх с прочими властьми тем путем ради возсвирепевшаго (народа) опасения не иде,

111

но поиде от соборныя церкви по леснице Ризположенной. Благочестивии же люди и церкви святей последующий, видяще книги, несомыя старыя, их же зело множество, надеющеся, яко явится в них правда, а лестное раскольников (учение) обличится, возрадовашася. А раскольники усумнешася, обаче огнь ярости ни мало в них угасаше, но всячески надеяхуся вспоможением им в том деле их помощников злохотение свое улучити; и начаша паче волны свирепства народнаго воздвизати и шум — аки вод многих — умножати.

Егда же святейший патриарх и власти к государем в Верх в их государскую Переднюю полату приидоша и книги принесоша, и тогда благоверная в. г. ц. София Алексеевна, имеюще от вышняго промысла дар премудрости и добропохвального мужества, в надежди Божия ей помощи готова суща церкви святей и святейшему патриарху со всем собором в заступление, нача с святейшим патриархом и со всеми властьми о украшении возсвирепевшаго народа советовати.

Князь же Иван Хованской, тщася еще зломыслие свое привести во исполнение, пришед к великим государем, святейшему патриарху дерзновенно от народа сказа-ше, что «народ зело кричит и просят тебе, чтоб ты ради веры состязания шел к ним на площадь или в Грановитую государскую полату не мешкая: они того ожидают, а государем они ради их государских младых лет тамо с тобою быти не хощут».

И государем он, князь Иван, доносил: «Естьли патриарх от вас, государей, к народу его ожидающему на площедь со властьми вскоре не пойдет, то народ, яко же и прежде, к ним, государем, в Верх хощут итти со оружием, патриарха и всего освященного чина на убиение. Егда же от святейшаго патриарха со властьми от вас, государей, нешествием сотворится — и тогда опасен (опасается) он, чтоб и им, государем, от свирепства народного чего не учинилось, и о том бы бояром напрасно не быть побитым».

Святейший же патриарх без государей к народу в Грановитую полату итти отрицашеся. И князь Иван государем с ним, патриархом, никако же быти советоваше.

И аще бы господь Бог не упремудрил в, г. ц. Софии Алексеевны, и лукавого бы совета князь-Иваноза ей, го-

112

сударыне, не открыл, и ея мужественным крепким по-тщанием (старанием) той князь-Иванов совет не препял-ся (не был остановлен), но по его, князь-Иванову, злосмысльству сотворилося, — то непщую (полагаю), что не токмо бы святейший патриарх со властьми в той день от свирепного народа быша побиени, но и вси бы освящен-наго чина быша смерти предани!

Яко же бо прежде Вышняго благодать на свою божественную славу, и на общую православных пользу, и церкви своея святыя на защищение благоволи благоверную в. г. ц. Софию Алексеевну избрати, — тако благоволи оною, яко своею избранною, и действовати.

Видящи она, государыня, на всех страх смертный от народной дерзости, за донощением князь-Ивановым нашедший и здравыя разумы поколебавши (и), поборающи по святей православной церкви и хотящи и святейшаго патриарха, и властей, и весь освященный чин от напрасныя народныя смерти избавити, и приявши дерзновение, нача глаголати: «Вижду за грехи наши от Бога попущенное конечное церкви святей велие бедство, и пастырю нашему святейшему патриарху, и властем, и всему освященному чину от народа возмущеннаго блискую смерть, и нам, аще патриарха и властей не оставим, оныя же смерти прещение, яко же князь Иван поведа, свыше не убежати — обаче надежду на заповедавшаго во время скорби его, Бога, в помощь призывати, и обещавшаго призывающих его в помощь от тоя скорби избавляти — имам аз, грешна, яко нас, грешных, в таковой скорби сущих и помощи его святыя нам просящих, нас не презрит! И аще вси просящи, станем единодушно, друг за друга хотяще душу свою положити, от сея страшныя смертныя скорби по всесильному своему божественному промыслу (Бог) нас избавит.

И того ради аз, грешная, за святую православную церковь, и за святейшаго патриарха, нашего пастыря, и за весь освященный собор готова душу свою днесь (ныне) без всякого страха положити. Зане творец мой Христос спаситель рече: «Волыни тоя любве несть, иже кто положит душу свою за друга своего». Тем же с святейшим патриархом и со властьми иду к народу в Грановитую полату! И аще кто со мною хощет итти — той ми да последствует».

113

И с нею, государынею, поидоша государыня царица Наталия Кириловна, тетка, государыня царевна Татияна Михайловна, и сестра ее, государыня царевна Мария Алексеевна.

Пришедше же с святейшим патриархом, со всем освященным собором в Грановитую полату, седоша сице на дву государских местах: на едином тетка их государская, г. ц. и в. кн. Татияна Михайловна, на втором их царская сестра, г. ц. и в. кн. София Алексеевна. Под ними же на креслех г. ц. и в. кн. Наталия Кириловна, г. ц. и в. кн. Мария Алексеевна. На креслех же, вравне, святейший Иоаким патриарх.

Таже седоша архиереи по степеней своим (далее перечислены имена 8 митрополитов, 5 архиепископов и 2 епископов). Архимандриты же, и игумены, и весь освященный собор, и весь царского величества сигклит: бояря, окольничие, и думныя люди, и стольники, стряпчие, жильцы же, и дворяне, и из служивых салдацкого, и пушкарского, и стрелецких всех полков выборные люди, тамо же бывше, вси царскому величеству предстояху.

Князь же Иван Хованской раскольников пришедших повеле в полату пустити. Священников же многих и по церкви святей ревнителей, благочестивых людей, пущати не повеле, но избиением иных веле отгнати.

А оныя враги Божий и раскольники святыя восточныя православныя церкве, иже от многих лет смущения в Росии твориша и церкви всякими досадами и ныне стужают, со оной площади яко злии звери, новыя иудеи, со светилы и свещами, со аналогиами и с камнами, со иконами, и с тетратками, и книгами (пошли в Грановитую палату):

Никита проклятый суждалец изверженный, да бродяги и розстриги черн(е)цы, Сергий Нижегороцкого уезду, Савватий рострига боярской холоп москвитин, другий Савватий костромитин, пострижен в Ярославле в мирском дому таким же волочагою (бродягой) черн(е)цом, Дорофей поселянин, Гавриил поселянин же, — вси по мирских домех волочащийся и по многих монастырех бродящий своевольно, иже отнюдь ничтоже знают... Инии невежди миряне и неуки, самыя худыя люди и ярыжныя (пьяные) с кобаков пропойцы.

Нагло с велиим буйством, безчинием же и невежст-

114

вом вшед в полату пред их царское величество и пред весь освященный собор, поставиша аналогии и скамьи, иконы же и книги положивше, свещи возженныя держа-ху, без царского величества повеления и без благословения святейшаго патриарха, своевольно, яко бесноватии, с великим безстудством и криком.

Воистину странно слышати, во правду странно их злобу писати, ибо вси сущий в полате, и велицыи же и мали, кроме оных раскольников, грубых мужиков, содер-жащеся страхом, исполнишася слез, видяще их окаянных не телесную токмо дерзостную погибель, но и душевную вечную — яко не убояшася Бога, не устрашишася страха царского величества, не усрамишася старости седин многолетных архиерейскаго достоинства, не обозрешася на царского величества бояр и на весь сигклит тамо предстоящий и церкви святей последующий, не смыслиша разумети, что по том наглом их дерзновении имать быти — своим буйством вся преминуша.

Тогда за церковь святую крепкия поборницы — благонравный в разсуждении горлицы российския — управление творящия мужественному, благородныя г. ц. и в. кн. Софии Алексеевны, глас слышашеся во ушию всех людей, яже председящии (т. е. был слышен всем присутствующим). Вопросила оных раскольников: «Чесо ради тако невежливо и необычно, с таковым дерзновением и наглостию к царскому величеству и в их государския полаты приидоша, яко ко иноверным, и Бога не знающим, и не почитающим святых икон?! И како без царского величества повеления и без благословения святейшаго патриарха тако дерзновенно, ходя по улицам мно-гия дни и ныне вшедше во град Кремль, прелести своей раскольничей учити смели и простый народ возмутили, который с ними приде неведомо ради чего?!»

Они же, безстуднии глупцы, ре(ко)ша: «Приидохом веру утвердити старую, ибо ныне у вас принята вера новая, и вы вси в новой вере пребываете, в ней же невозможно спастися, и надобно старая!»

Вопроси же их паки государыня царевна: «Что есть вера? И какая старая и новая?»

Они же, несмысленнии, несуменно (несомненно) буйство свое явиша. Сказаша бо, что они ничего не знают, и чесо ради несть в таком великом деле с ними знатных

115

людей в Росийском государстве ни из какого чина. И безумнии глупцы проклятого и от церкве святыя многими леты изверженного человека в предстательство себе избраша, иже сам себе, обращающися к церкви от такия прелести отстати, многажды проклинал — ив тая ж де паки прииде, Никита роспоп и от священства изверженный. Он с ними священнически служаше и ныне им предходит яко священник, в епитрахили (широкой ленте на шее) и в поручах со крестом святым. И они, невежди, умолкоша.

А государыня царевна его, роспопа Никиту, яко явного проклятого человека и древняго раскольника отрече, да он тамо ничто же глаголет (т. е. запретила выступать). И ста он на страну. Она же вопроси предстоящих народу черн(е)цев: «Почто приидоша?»

Они же, злобнии глупцы, безумии прелести учители, в себе мятущися, ничто же глаголюще. Кои на площедях и в кобаках проклятую науку свою невегласом крепко кричали — а где суд правды, без ответа стали.

Таже подаша ей, государыне, писанную великим государем челобитную, глупства своего и лживословия полну, самую воровскую, безимянную и беззаручную (анонимную и неподписанную). И то их челобитье и проти-ву того увещательныя главы печатаны суть, и о их раскольничестве и прелести объявлено пространно во книзе Увете («Увет духовный». М., 1682).

И в то время пред царским величеством при всех тамо сущих людех чтена бысть челобитная, в ней же ни единаго слова праведно писаннаго обретеся: яко и древо зло плода не может добра творити, тако и глупый невежда благо глаголати и писати никогда не возможет!

И егда чтяшеся их челобитье, начатой проклятый Никита, напився пьян, кричати тамо и досождати хулительными словесы святейшему патриарху и всему освященному собору, яко бесноватый. Ему же, яко блядословцу и досадителю, воспрети архиепископ Афонасей колмогорский. Он же, окаянный, при всех сущих тамо вержеся (бросился), его, архиепископа, бити и терзати.

И некто стрелецких полков выборный тогда человек, видевый бывающее зло, вержеся на того Никиту и отторже его от архиепископа прочь. Скочив же той выборной с степеней (т. е. помоста, где стояли знатные гос-

116

ти), впаде в предстоящий тамо раскольники. Онии же зли человецы, скрежуще зубы своими на всех благочестивых еже бы кровь пролияти и за отьятие от терзания архиепископа злящеся, того выборного человека на кулаках пренесоша, и вси кричат.

И г. ц. София Алексеевна многожды вещала, чтобы было пред их царским величеством, при всем освященном соборе, и при всем царском сигклите молчание, и били бы челом, яко подобает. И тии (те) пренебрегаху.

Боярин же князь Иван Хованской, называвыйся отец стрелецкой, тамо в полате то семо, то овамо (то сюда, то туда) ходя, оных от крику не внимаше, неведомо, чесого ради: а возбраняти им от крику иво страсе (т. е. почтительно) предстояти в царствей полате пред царским величеством в то время его было дело.

И разумевший истинну и знающий, что недобре творится, видят зло, а пособити нечим. Тогда в. г. с. Иоаким патриарх московский и всеа Росии, взем (взял) святое Евангелие, писанное рукою святаго Алексея митрополита московского и всеа Росии чюдотворца, в едину руку, — в другую же хрисовул [си есть соборное деяние] святейшаго вселенского Иеремии констянтинопольского патриарха, писаный гречески егда благословиша в Росийском государстве патриарху быти (т. е. в 1589 г.), в нем же писано, како подобает последовати святых апостол преданию и отец святых держати учение, и символ, си есть исповедание святыя веры: «Верую во единого Бога Отца», — весь тако писан, яко же ныне печатается в книгах, — начат глаголати к предстоящим тамо людем, яко всуе (напрасно) они возмутители безумствуют и тако велие смущение воздвигоша на святую церковь, являя им извесная свидетельства во святых древних книгах, о ¹¹⁶ них же речениях блазнятся (заблуждаются), не знающе.

И им же не вверися ни от Бога, ни от человек ни кое же правление, а они буйством по суемышлению и грубости своей зле тщатся предания постановляти и пре-вращяти чины церковныя. Сия вся гласно и болезненно глагола им. И в которых книгах они, раскольники, мне-ли (думали) по несмысльству своему стяжати оправдание, — в них же некая погрешения исправити подобает, — печатные древле, при прежних патриарсех, быша показаны им тогда.

117

Таже паки святейший патриарх со слезами глагола, держав в руках Евангелие оное и хрисовул: «Ведите, о чада, яко несмы никоему зла последователи (что мы не следуем никакому злу), и содержим все книги старыя и во святей церкви чинное изрядство. И в сем несумненно надежду имамы (имеем) спастися. И готов семь в сем, аще хощет Господь, сего часа умрети. Аще ли во мне видите кую (какую) неправду или творяща в церкви святей кую-либо противность, возвестите мне. И аще обрящете праведно — возьмите мя! Се аз не токмо на раны, но и на смерть итти готов есмь, ибо и мы христия-не есмы, и хощем спастися, и всем людем благонадежного спасения всеусердо желаем!»

Сице же глаголавшу ему к раскольником, и иная многия словеса, мнози от благочестивых тамо [а не от раскольников] прослезишася, видяще крайнаго своего архиерея сицевы глаголы болезненныя со многими слезами произносяща.

Раскольники же, зряще неспособность проклятому своему делу, устыдясь и сами челобитья своего, понеже неправо, и яко вси сущий в полате разумеша их грубость и глупость, и ничего им сотворити и вещати про-тиву правды — крыя (покрывая) свое безумство, в них же первый проклятый их начальник Никита, на него же смотря вси капитоны — сложа персты по ереси армейской [яко же армены творят, егда знамение креста на себе сотворяют и слагают персты, неравенство в божестве святыя Троицы являюще, яко сами они армени свидетельствоваху] *, поднесше скверныя свои руки горе (вверх) [ибо суть скверны, яко апостольскому и церковному преданию противящеся в суесловии, и сами погибают, и о святей Троице неправо разумеюще, сия творят], воскричаша .на мног час — не ликаонскии егда при апостоле Павле градстии мужи сотвориша, но бесовски. Врешаша (верещали) вси капитоны: «Сице, сице! Тако, тако! А! А! А! А!», — яко дияволом движими.

Народ же, на площеди стоящий, шум не благ в полате сущий слышав, зело ужасеся. В полате же сущий люди слез исполнишася, и что имать быти от такова де-

* Речь идет о ложных обвинениях, выдвигаемых против староверов официальной церковью. (Прим. сост.)

118

рзновения недоумевахуся, и отчаявахуся живыми изыти ис полаты.

Сия безчинныя кличи глупых мужиков, буесть же, и невежество, и нечинное стояние пред царским величеством, и презрение, и что никого не слушают, и никто им не возбраняет видевше, государыни царевны и государыня царица с престолов царских, на них же сидеша, сни-доша плачущеся (сошли с плачем).

Сшедши же, нача благородная г. ц. и в. кн. София Алексеевна ко всем, наипаче же к служивым выборным стрелецким людем, умиленно и с плачем глаголати [что ради прежняго их страху боятся вси, и те раскольники мужики дерзновенно пришли, бутто на них надеяся]: «Что вы, о служивые, зрите?! Что стоите праздни?! Лепо (подобает) ли таким мужиком-невегласом к нам бунтом приходити? Пристойно ли пред нами, и пред святейшим патриархом, и всем освященном соборе, и пред нашим сигклитом, пришедше в царскую полату, творити всем нам досады и кричати позорищными гласы?

Подобало ли им о церковных вещех, безумным сущим и писания не знающим, воздвизати мятежи?! Видите, како они приидоша злобно! Како, пришед, крик и вопль сотворяют в нашей полате пред нами! Како ни в чем нас слушают, егда и вы, бывшия блаженныя памяти в. г. ц. и в. кн. деду нашему Михаилу Феодоровичю, и отцу нашему Алексею Михайловичю, и брату нашему Феодору Алексеевичи) верныя слуги и боронители святыя право-славныя веры и церкве святыя и всего нашего государства, с ними раскольники в единомыслии на злобу пребываете!

Вы и ныне у в. г. ц. и в. кн. Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича (т) и у нас такожде слуги зоветеся, присно в доме нашем стоящия верныя: то что таким невеждам попущаете?! Что их от такова мятежа не унимаете?! Аще ли тако нам в порабощении быти — то к тому уже благочестивым царем и нам зде жити невозможно! Имамы ити отсюду во грады иныя и в таком непослушании и разорении народу всему возвещати».

Они же, служивыя выборныя, отвещаша: «Мы великим государем и вам, государыням, верно служити, яко блаженные памяти великим государем деду, и отцу, и брату вашему, ради (рады). За православную веру, и за церковь святую, и за ваше царское величество готови и

119

днесь (сегодня) главы своя положити и по указу вашему творити все. Точию сами вы, государыни, днесь видите, что народ возмущенный, и у полат ваших стоит множество людей, — дабы, как мощно, день той препровади-ти, во еже бы чесого и нам зла от них не пострадати. А еже великим государем и вам, государыням, итти от царствующаго града сего инде — никакого же буди то!»

И едва от святейшаго патриарха, и всего освященного собора, и от их царского сигклита, и от служивых, и всяких чинов людей, которыя были в полате, они, государыни, умолени быша и паки возвратишася на места своя. Седящим же всем, яко же и прежде, челобитная их (раскольников) вся прочтеся. По ней же не бысть раскольником от царского величества никоего слова, ни-каковаго указа, понеже писано неправедно, по глупости, воровски и досадительно.

День же преклонися уже к вечеру и время наста вечер няго пения. К сему же вси людие быша утруждении пожданием (ожиданием) многим. Возвещено же им, раскольником, что указ им будет государской во иный день.

И тако они злии раскольницы изшедше из государевы полаты, идуше во граде Кремле путем з богомерзкою сонмицею (бандой) своею, кричали: «Победихом, победихом!» А что? — Неведомо что. И воздвигше руки горе, всем вопияху: «Тако слагайте персты! Веруйте, люди, по нашему!»

Возшедше же Спаскими вороты на Лобное место, в той же час иконы свои на аналогиях поставили и на скамьях седше тамо простый народ паки, и уже якобы по повелению царского величества, своему их раскольничью проклятому делу учили. И такожде показующе руки кричали: «Тако веруйте! Мы всех архиереев препрехом и посрамихом! Тако творите!»

И тако весь путь, идуще до сквернаго соборища своего и пребывалища, твориша. Им же не стерпе Божий суд [яко видевший поведаша] *. Ибо оный проклятый Никита и инии черн(е)цы лукавым духом томими бяху: тогда, на Лобном месте, и во иныя дни, обмирающе, па-даху, точаще пены.

* Т. е. по словам очевидцев, староверы были наказаны божьим судом. (Прим. сост.)

120

По сем великие государи, ведяще их неисцельно рас-кольным и упорным недугом недугующих, абие повелеша всех пехотных полков выборным людем тех раскольников изымати. Они же, изымавше Пустосвята Никиту с черн(е)цами, приведоша в приказ. Мужики же грубии и воры-мятежники разбегошася.

И за дело злое, яко возмутиша царствующий град, и хулы глаголюща на святую церковь, и обезчестиша их царское величество в челобитье своем и мятежным приходом, он, Никита, восприял зло: июлия месяца в день (число пропущено) кажнен — отсечена бысть глава его на Красной площеди.

Черн(е)цы же царскими велении от(о)слашеся к святейшему патриарху и приведены быша в приказное судилище с книгами. У них же, раскольников, и письма в тетратех и в столицах (свитках) богохульныя взяшася, ими же прелыцахуся и прелыцаху. И те черн(е)цы отданы архиереом и посланы порознь под крепкая начала в смирение (т. е. заточены в монастырях). И от того времени раскольники по царствующему граду ходити явно по площедям и по торгу престали доселе, — тайно же и ныне по дворах [яко слышится] блядословят. Их же прелестей, и что в письмах они писаша, какия злобы и безумства, ради непотребства чесого и слушати человеческим ушесам странно — прехожду — и ради соблазнов.

СТИХИ

Сотворивших зло белство постигает,

И зде мучимых смерть зла посекает.

Незаконных муж и смерть неугодна

Богу и людем такова есть злобна.

Простым же людем ни в чем попущати,

Яко не могут право разсуждати.

Не знают владык и самого Бога,

В безумстве своем обид творят многа.

В нем же кто призван, в том да пребывает,

Апостол бо свят се завещевает.

Тем разумей всяк християнску веру:

В жизни сей стяжи во всем свою меру!

121

ИЮНИА ЖЕ МЕСЯЦА

Июниа (июня) же месяца в 12 и 13 день, видя злобосеятель и человеконенавистный диявол во християнском православном государстве смущенное время и люди мелкия служивыя разсвирепевшия к смущению, смуту прилагает (усугубляет), где сам не возможет, людьми злыми: паки мятеж воздвизает в простом народе.

Одышевския земли царевич Матвей Леонтиев жил в царствующем граде Москве, ему же из царския казны по обычаю и по мере его государево жалованье корм (месячное или квартальное содержание на пропитание) давашеся. И он вымыслом злым своим возмутил всех служивых, которые безумством своим хотели правительство стяжати, разсуждати же право не возмогали.

Той царевич, которые у него стрельцы стояли на карауле, затеев, сказал им, что бутто он слышал в Верху, якобы все бояря хотят всех стрельцов ради их досады, что они бояр побили и в непокорстве пребывают, перевести и разными смертьми их помучити.

От которых словес, яко в тростии (тростнике) сухом, огнь ярости гневной возгореся. Паки возшумеша множество служивых людей, государем зельную (особо сильную) докуку творят, чтобы всех их бояр изволили выдати. Паки множество слез пролияся у многих людей, паки воздыхания, паки беда несказанная. Паки, по Давиду [егда три казни (т. е. голод, мор и война) быша ему возвещены от Бога пророком, кую изволит, и возглагола]: «Тесно отвсюду!» Тако и зде сотворися: служивых бо укротити, яко невегласов, невозможно, — бояр же отдати на смерть без вины и зело неправедно.

122

О, нестройство и мятеж! Не приходи к людем, Да бед и страхов ваших удобно избудем.

Но господь Бог, изрывающаго на друга яму, впастися в ню (нее) ему самому сотвори. По указу бо великих государей, — все бояре в велием страсе, служивых же людей множество, ходили, — вземше того царевича в застенок. И пытан быв, повинился, что он такого слова у бояр не слыхал и затеял напрасно для того, что де ему корму мало и честь не великая, а естьли бы по его совету злому что учинилось, чаял бы себе честь прияти большую. Но муж сей, хотевый излита кровь неповинну, не продолжил дней своих к тому на земли: за тое на Красной площади кажнен смертию, четвертован бысть июния месяца в 14 день.

В той же день привезен бысть из малоросийских городов с службы ис полку стрелецкого стольник и полковник Степан Янов. И по челобитью стрельцов, у которых он полков и наперед того бывал полковником, что он, будучи у них начальником, им обиды великия и наказания страшныя чинил, а иных жесточью своею нехристианскою досмерти помучил — ив том он, бедный, зело пытан, что те служивыя в ярости были [о царевиче том злом] готовой, и винился — и не восхотеша ему живу быти: в той же день на Красной площеди четвертован бысть.

В той же день ярославец посацкой человек Ивашка Бизяев сказал за собою государево слово (объявил о желании сделать политический донос) и затеял, бутто он слышал на дворе у боярина у князя Никиты Ивановича Одоевского, что хотят бояре стрельцов переводить всякими вымыслы. А с пытки винился, что он то затеял напрасно, хотя в Московском государстве смущение учини-ти, к тому еще хотел выжещи Москву. И за то по указу великих государей кажнен он: отсечена бысть глава ему.

Емляй на зло нож — ножем погибает.

В неправде словес смерть люта бывает.

В тыя же дни дворянин московской Михайло Вешняков по оговору человека (холопа) его бутто он, Михаи-

123

ла, с сыном своим, бывшим полковником и отставленом по их (восставших) челобитью Матвеем Вешняковым, с согласием и прочих отставных полковников, ради злобы своея собирают войско и нанимают боярских людей на стрельца по дватцати человек, чтобы стрелецкия полки вырубити — чесого отнюдь невозможно и помыслити, не токмо сотворити.

И в том он, Михаила, зело крепко не единожды пытан, и с пытки от великия муки умре. Вместе же с Степаном Яновым и сын ево, Михайлов, полковник Матвей Вешняков, в том же деле вельми был мучен и едва устрабися во оживление (исцелился) от мучения того.

И тако все лето суетнословия и затеек было полно, дающих страх и невинным людем всякого чина. Вправду збывалася тоя пословица в людех: «Который день прошел — той до нас дошел». И тогда истинно святаго пророка Иезекииля проречение во Иеросалиме о хотящих быти бедствах зде, в царствующем граде Москве, исполняшеся, яко же той глаголет: «Люто да люта будет и весть до вести; все на страх и трепет благородным и духовным».

Месяца же августа в 16 день паки воздвижеся житейское море бедоносными яростьми волнами, иже своим свирепым гнева волнением мало-мало не опроверже росийского гражданства и царского величества самодержаства, вины ради сицевы:

Боярин князь Иван Хованской без государского указа даточным служивым людем (рекрутам), которые взяты из дворцовых волостей и поверстаны в стрелецкие полки, подписа им их челобитную, чтобы им имати на дворцовых крестьянех подможные деньги противу монастырей, по дватцати по пяти рублев человеку, как те даточные сами самовольством своим за страхом смертным на монастырех себе имали, того всего будет болыии ста тысяч Рублев.

Великия же государи, слушав о том докладной выписки, указали и бояре приговорили: тем даточным сказать, что им подъемныя деньги по указным статьям, каковы статьи которого выбору даточным в подможных деньгах были, даны тогда все сполна. А что монастыр-

124

ския даточныя служивыя люди сверх прежних подъемных денег имали за правежем вновь своим самовольством, и о том великих государей указа не бывало.

И тот их, великих государей, указ велено тем даточным сказать ему, боярину князь Ивану Хованскому. И он в том их царское величество преслушал (ослушался) и того им государского указу сказывати не пошел. И вышед к стрельцом, говорил словеса злая на возмущение им: «Дети! Ведите о сем, что уже и мне, вам добра хотящему, бояре грозят, и мне стало делать нечево. Как хотите, тако промышляйте себе!»

Служивыя же паки оными князь-Ивановыми словесы зело возмятошася, и возшумеша, и гневом, крове желательным, возъярившеся, подвигошася. И совещашася с ним, отцем своим названым, с князь Иваном, их царское величество всех в доме их царском, и всех бояр, и ближних людей побити без остатку.

Обаче всемощная благость Божия, хранящая помазанных своих и советы нечестивых разорящая, разори и нечестивыя и богоненавистныя советы. Начаша бо от того часа в будущее время день от дне того своего злаго совета исполнение отлагати. Последнее же совещалися оно свое богоненавистное дело исполнити, егда бывает августа месяца в 19 день празднество пресвятей Богородице и хождение со кресты в монастырь, нарицаемые Донской, близ сущий царствующаго града Москвы.

И тогда их царскому величеству и святейшему патриарху шествие в той монастырь бывает же со множеством народа. И тогда бы благочестивых самодержцев и всякого чина, по их зломысльству, предати горькой смерти и во их место ина царя избрати, егда не князь Ивана ли Хованского хотяху на царство посадити, яко их во всем верного поборника, иже о себе им глагола, яко он есть королевского рода.

Но премилосердый владыка господь Бог, творяй все и претворяй неизреченным своим благоутробием ради предстательства пренепорочныя матере своея пресвятыя Богородицы, злый их совет разруши и сердца их на то несогласием разврати. И тако (Бог) злопагубнаго онаго дела им сотворити не попусти. Зане уведевше о сем великие государи и за кресты тогда из Москвы в монастырь

125

не идоша, но в монастырь тогда приидоша, егда уже множество народа за кресты тамо прииде.

Служивыя же видевше, яко за кресты великие государи итти не изволиша, их государского пришествия тамо не надеялися, и той день прейде мирно. Аще не без велия сердечнаго страха и трепета, обаче благодатным Божиим промышлением.

И оттоле, видя князь Иван, что злый его совет в действо Божиим препятием не произведеся, всяким образом во всяких делах той боярин князь Иван Хованской с единомышленники своими некоторыми служивыми не престая исках подобнаго времени, како бы ему в Росийском государстве сотворити народное смущение и многим христианским неповинным душам погубление, и быти бы ему на Московском царствии самодержцем.

Сицевыми злокозненными вымыслы их царское величество злых человеков от верных им служителей слышаща, велие опасение стяжаху, и того ради не изволиша во граде Москве пребывати, но ради своего здравия хранения около Москвы по селам своим государским жиша: в Коломенском и на Воробьевой горе.

Того же 190-го лета июня месяца в 25 день в неделю (воскресенье), благоволением Царя небеснаго, милостию и щедротами избранных своих венчающаго, избраннии прежде благочестивии г. ц. и в. кн. Иоанн Алексеевич, Петр Алексеевич (т) во святей соборней велицей церкви Успения пресвятыя Богородицы в царствующем граде Москве по древле-преданному чину царскими венцы на Московское государство купно венчашася.

Чин (обряд) же венчания и божественную литургию в той день сотвори в. г. с. Иоаким патриарх московский и всеа Росии. На литургие же помаза их миром святым пред олтарем. Егда же причастишася вси священнослужители, введени быша оба царя во святый олтарь, и причасти их святых пречистых и животворящих тайн.

Чинно же зело в то время идоша царского величества бояря, окольничие, и думные люди, и весь сигклит, и многое множество служилых и всяких чинов людей. И несоша на их царское венчание всякое лепотственное

126

(подобающее) царскому величеству достойное украшение в соборную церковь дражайшим вещем.

Им же, благочестивейшим государем царем, по совершении божественнаго священнослужения, весь народ, вси людие весело возгласиша многая лета, и паки: «Да живут благочестивейший цари и православнии в божественней благодати во веки мирно и счасливо!» И радующеся людие в той день благодариша господа Бога, величаша же и пренепорочную Богоматерь деву Марию, восхваляюще и всех святых Божиих угодников.

И идущу убо к концу 7190-му лету, августа месяца по праздницех всех, по венчании же их царского величества, стрельцы всюду к ним, государем, приступали смело, и дерзостно, и бутто великия люди, и з бояры мешалися, и ставили всех чинов людей ни во что.

Величайшия наши самодержцы благочестивыя г. ц. и в. кн. Иоанн Алексеевич, Петр Алексеевич ради великих смущений в народе от служивых, и что ради многих страхов и ближния их государского сигклита люди, разъехався в дальныя поместья, крыются и к Москве не едут — с Москвы сшедше в подмосковныя села своя, в Коломенское и на Воробьеву гору.

И тоя ради вины в праздник начало индикта (15-летнего цикла), в настание 7191(1682)-е лето, сентеврия (сентября) в 1 день, в царствующий град по своему царскому предваршему (традиционному) чину не изволиша (государи) и на действо прибыти. И зело в той день на действе благодарения господу Богу всяких людей бе малость, царского же сигклита един точию окольничей бе.

Поистинне странно и ужасно видети тогда: люди бо вси во ужасе ходиша, и час часа, и день дня овии бедства, и инии же и смерти надеяхуся (ожидали), зане непрестанно в людех быша о смущении народа гласы, яко в той день или в той празник паки имать быти смущение и побиение от служивых. Такожде и служивым страх бе и трепет от народных гласов, яко в той празник имать им отмщение от боярских холопей быти, егда служивыя изыдут на стражу, и яко им тамо, такожде и в домех их женам их и детям, погубление и разорение содеется. И сицевыми словесы вси люди, от

127

мала и до велика, возмущаеми, в страсе велице и ужасе пребываху.

Егда же благочестивыя цари были во своих царских походех, тогда в царствующем граде Москве все управлял в те дни боярин князь Иван Хованской и детем своим названным, служивым, зело во многих делех угождая, потакал: делал по их воли мимо всякия правды, собою, многия (дела) без докладу великих государей.

А около его кореты в город и из города ходили стрельцы человек по пятидесят и больше с ружьем, чего никогда не бывало, и караул у себя ради своего бережения (Хованский) учинил на дворе — стрельцов стояти непрестанно человек по сту.

И сентевриа месяца в 2 день на него, князь Ивана, в его измене в Коломенском селе на их, великих государей, дворе у передних ворот на воротном щите прилеплено объявилося письмо. Его же взяв, надворные пехоты стольник и полковник Акинфей Данилов им, великим государем, объявил. Писано же сице:

«Царем государем и в. кн. Иоанну Алексеевичи), Петру Алексеевичи) (т). Извещают московской стрелец да два человека посацких людей на воров на изменников, на боярина князь Ивана Андреевича Хованского да на сына ево князь Андрея Ивановича.

На нынешних неделях призывали они нас к себе в дом — девяти человек пехотного чина да пяти человек посацких людей — и говорили, чтоб мы помогали им доступити (достичь) царства Московского и чтобы мы научали свою братью, чтоб ваш царской корень известь и чтоб прийти большим собранием изневесть (нежданно) в город, и называть вас, великих государей, еретическими детьми, и убить вас, государей, обоих, и царицу Наталию Кириловну, и царевну Софию Алексеевну, и патриарха, и властей.

А на одной бы царевне князь Андрею женитца, а достальных бы царевен постричь и разослать в дальние монастыри. Да бояр побить: Одоевских троих, Черкаских двоих, Голицыных троих, Ивана Михайловича Милославского, Шереметевых двоих, и иных многих людей из бояр, из дворян и из гостей за то, что бутто они старую веру не любят, а новую заводят.

А как то злое дело учиня, послать смучать (возму-

128

щать) во все Московское государство по городом и по деревням, чтоб в городах посацкие люди побили воевод и приказных людей, а крестьян научать, чтоб побили бояр своих и холопей боярских.

А как государство замутится, и на Москве б выбрали на Московское царство ево, князь Ивана. А патриарха и властей поставить, ково изберут народом, которые бы старые книги любили. И целовали нам на том Хованские крест и образ Николы чюдотворца, и мы им целовали тот же крест, что нам злое дело делать всем вопче (сообща).

А дали они нам всем по двесте рублев денег человеку и обещалися они нам перед тем же образом, что естьли они Московского государства доступят, и нас, стрельцов, которые в заговоре были, пожаловать в ближние люди, а нас, посацких людей — гостиным имянем и торговать вовеки безпошлинно.

А стрельцом (Хованский) велел наговаривать: которые будут побиты — и тех животы и вотчины продавать, а деньги отдавать им, стрельцом, на все приказы.

И мы, три человека, убояся Бога, и памятуя крестное целование, и не хотя на такое дело дерзнуть, извещаем вам, великим государем, чтоб вы, государи, свое здоровье оберегли.

А мы, холопи ваши, ныне укрылись, живем в похоронках (скрываясь), и вам, государем, то их злое дело извещаем, забыв смерть свою. А как ваше государское здаровие сохранится и все Бог утишит, и мы, холопи ваши, вам, государем, объявимся, и вы, государи, нас, холопей своих, пожалуете.

А имян нам своих написати невозможно, а примет на нас: у одного на правом плече бородавка черная, у другова на правой ноге поперег берца рубец, посечено, а третьево объявим мы, потому что у него примет никаких нет».

Подписано: «Вручить государыне царевне Софии Алексеевне не роспечатав».

Сего ради великие государи, познавше таковое злое умышление, начаша от таковаго изменников своих подыску остерегатися наипаче. И поидоша ис Коломенского села в поход в Троецкой Сергиев монастырь. И быв в Савине монастыре Сторожевскаго повелеша послати во

129

грады по ратных людей грамоты. Грамоты же быша сицевы.

«От ц. и в. кн. Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича (т) в Володимер, в Суздаль, в Юрьев Польской и в ыныя городы стольником нашим, стряпчим, дворяном московским, жильцом, и начальным людем, и городовым дворяном, и детем боярским, копейщиком, рейтаром, салдатом, и всяких чинов нашим великих государей ратным людем, и боярским слугам.

В прошлом во 190(1682)-м году апреля в 27 день по воли всесильнаго Бога брат наш в. г. и в. кн. Феодор Алексеевич (т), оставя земное царство, отиде в вечное блаженство небеснаго царствия. А по отшествии его от жизни сея, того же народодетеля преблагаго Бога благоволением, скипетродержавство росийское восприяше на прародительском Московскаго и иных под ним государств престоле седением, учинилися мы, великие государи.

И в то же время московские стрельцы всех приказов и бутырские салдаты по тайному согласию з боярином нашим с князь Иваном Хованским нам, великим государем, изменили. И весь народ Московского государства возмутили, и свою братью, старых московских стрельцов, которые к их измене не пристали и от того их унимали, они, изменники, взбунтовався самовольством своим ругательски побили, метав (бросав) с съезжих изб. И учинили тем съезжим избам вновь воровские свои прозвищи — коланчи.

А после того они. ж, воры и изменники, били челом нам, великим государем, на полковников, которые у них в приказех были, бутто в налогах своих и обидах. И начитали на них многия денежныя взятки, и приходили о том к бояром нашим с великим невежеством и с большими вычеты, и просили их (полковников) к себе в слободы — хотели побить до смерти.

И по нашему великих государей указу, а по благословению отца нашего и богомольца в. г. с. Иоакима патриарха московского и всеа Росии, посыланы к ним, ворам и изменником, архиереи. И их уговаривали, чтобы они от того своего злаго начинания престали и от своевольнаго своего намерения пришли ко обычному послушанию. А от нас, великих государей, посыланы к ним о том же говорить думныя наши люди многажды.

130

И они, воры и изменники, то все презрев, уклонилися к воровству пущему: тех полковников просили к себе в слободы бутто для наказания, а хотели всех их побить до смерти. И по нашему великих государей указу тем полковником по их стрелецкому челобитью учинено жестокое наказание: пред приказом биты батоги и посыланы в тюрьму. А денежные взятки доправлены на них по их стрелецким скаскам сполна и отданы им (стрельцам).

И они, воры и изменники, тем не удоволилися и учали приставать ко многим людем для задору разными своими воровскими вымыслы.

А после того, майя месяца в 15-м числе, они же, воры и изменники стрельцы и салдаты, собрався з знамены и з барабаны, с пушки, с мушкеты, с копьи и бердыши, вменивше воровские свои затейные слова, чего не бывало, приходили в Кремль и на наш государской дом безстудным (бесстыдным) дерзновением.

И пришед в наши великих государей царския полаты и хоромы, не страшаяся нашего величества персон, при нас, великих государей, в наших царских полатах бояр наших, и думных, и ближних людей поймав, ругательне побили и с палат пометали. А которые от их воровского безчеловечного убийства укрывалися в церквах божиих — и они, воры, для того в соборную и апостольскую церковь Успения пресвятыя Богородицы и в ыныя церкви со окровавлеными руками, с воровским своим ружьем, с копьи и з бердыши и в самые олтари безстрашно входили и всякую святыню обругали, чего и басурмане творити страшатся.

И побиша бояр наших, и думных, и ближних, и иных чинов многих людей. Над теми побитых телесы наче басурманов поругающеся, их пересекли в мелкие части и пометали на Красной площеди. Да в то же время они же, воры и изменники, Судной приказ разорили, и всякия приказныя дела передрав пометали, и нашу великих государей казну розграбили без остатку.

А после того, майя же в 16-м и в 17-м числех, они же, воры и изменники, не насытяся тех невинных кровей, приходили на наш государской дом таким же безстудством и безстрашием с народом и со всяким ружьем. И в те дни по прежнему своему злому намерению многих людей побили, и телеса их побросали, и изрубя на

131

Красной площеди пометали. И тех всех невинно побитых домы разорили и пожитки всякия розграбили без остатку.

И мы, великие государи, в те дни изволихом о том им говорити из наших государских уст. Такожде и тетки наши, и сестры, благородные государыни царевны, им, ворам и изменником, говорили многожды, чтобы они от того невинного кроваразлития престали и от таковаго своево своевольства пришли к познанию. И для успокоения тоя невинныя крове обещали им нашего государского жалованья ло десяти рублев человеку.

И они, воры и изменники, тое нашу государскую милость презревше, чинили все по своему воровскому намерению. После же того, исполнивше воровское свое намерение и многое кроворазлитие учинивше, о том нашем великих государей жаловании нам били челом з большими вычеты: бутто они побили тех бояр наших, и думных, и ближних людей за их измены, и тем они бутто оказали нам свою верную службу.

И по нашему великих государей указу то наше жалованье дати им велено, да им же велено дати нашего же великих государей заслуженого жалованья со 181 (1673)-го году. И они, воры, то наше великих государей жалованье имали с великою наглостию по своим скаскам, кому было и не довелося (не причиталось).

И тем своим вымыслом нашу казну розобрали, и монастыри оскудили, и всему государству великую тягость и разорение учинили, понеже на тое их дачю (на выдачу им жалования), отлучающе их от кроворазлития и приводя ко успокоению, денежная казна имана на монастырех, и во иных местах, и у всяких чинов людей, где сколько сыскалося, с великою тягостию.

И после того они же, воры и изменники, били челом нам, великим государем, чтобы им дати наши великих государей жалованные грамоты, что бутто они тех бояр наших, и думных, и ближних людей побили, служа нам, великим государем, и чтобы им на Красной площеди учинити каменной столб, и тех побитых имена, и за что которые побиты на том столпе подписать. И обещалися от того своево воровства совершенно отстати и быти во всяком нашем государском повелении и в послушании.

И мы, великие государи, по тому их челобитью то

132

все учинити велели для того, чтобы тем их, воров и изменников, от такова невиннаго и напрасного кровопролития успокоити. И они, воры и изменники, тем всем не удоволяся, по согласию с вышепомянутым боярином князь Иваном Хованским и с сыном его князь Андреем, на наш государской дом, и на отца нашего и богомольца святейшаго Иоакима патриарха московского и всеа Росии, и на властей, и на бояр наших возмущали народы тайным лукавством х кроворазлитию, и многих людей, самовольно взяв без нашего великих государей указу, пытали и казнили.

А после того он же, князь Иван, ратовали на святую соборную церковь соединяся с проклятыми раскольники, с Никиткою Пустосвятом и со единомышленники его. Приходили для возмущения народов в Кремль же большим собранием и входили к нам, великим государем, в Грановитую полату с великим невежеством для задору (разжигания) кровопролитию же.

И в то время проклятый раскольник Никитка Пустосвят, видя себе в тех врагах Божиих и изменниках надежду, в той полате при нас, великих государей, Афонасия архиепископа колмогорского, который ево воровство и раскол обличал, нагло бил, и многие досады всем архиереом чинил.

И видяще то их братья стрельцы, добрые люди, того архиерея от него, Никитки, оборонили. А те воры и изменники тому проклятому богоотступнику той его наглой дерзости не заборонили, и такое зло творити ему попустили, и из Грановитые полаты его провожали, обличителей же воровства его и раскола к нему, Никитке, не допустили, точию их же ругательски били.

А после того те ж воры и изменники по своему воровскому совету з боярином с князем Иваном Хованским и с сыном ево князь Андреем мыслили на нас, великих государей, всякое зло. И бояр наших, окольничих, думных и ближних людей хотели побить всех без остатку для того, чтобы им Московским государством завладети.

И для того своего богоненависнаго соединения назвали они, воры и изменники, ево, князь Ивана, себе отцом. И ходят ныне по своим волям, и чинят казачьи круги, чего в Московском государстве никогда не повелося. И учинили себе в тех кругах воровския свои ясаки

133

(сигналы, пароли). И всем всякого чина Московского государства людем нагло грозят воровскими своими копьи и разорением. А в познание нимало не приходят и живут во всяком безстрашном самовольстве.

А он, князь Иван, от того их не унимает, и чинит им всякую помощь, и во всем на всякое зло и кроворазлитие он и сын его князь Андрей им, ворам и изменником, потакают, и нашим великих государей указом во всем чинятся противны.

И мы, великие государи, не стерпевше их, воров и изменников, таких многих досад, и грубостей, и невинного кроворазлития, изволили из царствующаго нашего града Москвы изити, и пришли в Савин монастырь Сторожевского.

А князь Иван Хованской с теми ворами и со изменники ныне на Москве. И чинят все по злому своему намерению: многих людей наглыми нападками разоряют и в напрасных поклепных исках бьют многих знатных и честных людей на правеже и всячески поругаются. А у иных из домов людей их и дворы насильно отимают и емлют (берут) себе без всякого страха и зазора.

И от того ныне наше государство разоряетца, а посторонние неприятели, которые государству нашему издавна добра нежелательны, имеют себе то за радость, и умышляют над государством нашим всякие хитрости, и тщатся ко всякому злу. А на Казанъское наше царство наступили войною калмыки и изменники-башкирцы.

И по нашему великих государей указу для обороны тех мест велено послати их стрелецкие приказы. И князь Иван Хованской их в те места для нашие великих государей службы не отпустил и итти им заказал. И ныне в тех местех от тех воинских людей чинится великое разорение.

И как к вам сия наша великих государей грамота придет, и вы б, стольники наши, стряпчие, дворяне московские, жильцы и начальные люди, городовые дворяне и дети боярские, копейщики и рейтары, салдаты и всяких чинов ратные люди, памятующе господа Бога и свое обещание, на чем нам, великим государем, вы пред святым Евангелием обещалися, и свои породы и службы, и за те свои службы отца нашего, блаженныя памяти в. г. ц. и в. кн. Алексея Михайловича (т), и брата на-

134

шего, блаженные же памяти в. г. ц, и в. кн. Феодора Алексеевича (т) милость и жалованье, — ныне нам, великим государем, послужили. И для очищения от вышеписанных воров и изменников царствующаго нашего града Москвы, и для поиску над теми воры, и изменники, и ругатели, и для отмщения невинныя крове шли к нам, великим государем, со всею своею службою и з запасы тот час безсрочно с великим поспешением во дни и нощи, не отымаяся ничем и не дожидаяся о высылке вашей иного нашего великих государей указу, чтобы скорым вашим собранием тех воров и изменников устрашити, и до большого дурна, и до разширения воровства не допустити, и наше государское здаровье уберечь.

А мы, великие государи, прося у Бога милости, и у пресвятые Богородицы, и у всех святых помощи, для очищения нашего царствующаго града Москвы и для отмщения невинных кровей изволяем на тех врагов Божиих и наших изменников и'тти нашею особою (лично) неотложно.

И вы бы все о том ведали и к нам, великим государем, в поход для вышеписанные нашие, великих государей, службы ехали конечно того часа без всякие мешко-ты. А приехав — приезд свой записывали в Розряде. И за то свое доброхотение ожидали себе нашия, великих государей, многия милости.

А аще кто, забыв господа Бога и свое обещание, по сему нашему великих государей указу к нам, великим государем, для вышеписанныя нашия службы не приедет и по смотре объявитца в нетех, — и тем, яко клятвопреступником, быти в тяжкой церковной клятве, а от нас, великих государей, за их ослушание в жестокой казни без всякого милосердия и пощады. И поместья их и вотчины взяты будут на нас, великих государей, и отдадутся в роздачю тем, кто по нашему великих государей указу к нам вскоре приедет и будет до отпуску.

А с сею нашею великих государей грамотою послан к вам в вышеписанные городы стольник наш [имярек]. Писан в нашем великих государей походе в Савине монастыре Сторожевскаго. Лета 7191 (1682) септеврия в день (день не указан)».

135

Видяще же благочестивыя наши самодержцы князь Ивана Хованского таковый подыск, и на их царское величество умышление злое, и со злыми людьми, подобному ему некоторыми служивыми, совет о том непрестанный — недоумевахуся, како бы его из царствующаго града Москвы взяти в поход и, от того Стрелецкого приказа отставя, от «детей» его отлучити — яко никоторым образом от пагубников, безумных товарыщев своих, он из Москвы не хоте, их разлучився, ехать.

Егда же приспеша дние, да совершится злоба грешных, запне Господь суемудреному его совету в коварстве. Писа он, князь Иван, с Москвы в поход к великим государем, что идет к Москве гетманской сын из Малоросии, и како его принимати (спрашивал). И по тому его письму послана к нему была грамота великих государей с похвалою, и чтобы он ради возвещенных дел гетманского сына приехал в поход к великим государем сам в село Воздвиженское, и от их царского величества о том указ дел тех слышал сам извесно.

И он, князь Иван, ради того поехал из Москвы сентября в 16 день, и с сыном своим князь Андреем. И по указу великих государей взят он, князь Иван с сыном своим князь Андреем Хованским, на дороге в селе Пушкине сентября в 17 день, И егда привезен бысть в село Воздвиженское, тогда ему государев указ и сказание вины его при всем царском сигклите и при всем тамо народе на площади бе сицево.

«В прошлом во 190(1682)-м году по указу великих государей велено тебе, князю Ивану, быти у государевых дел в Стрелецком приказе. И ты, будучи в том приказе, всякия дела делал по своим прихотям, не докладывая их, государей, и роздал многую их царскую денежную казну без их государского указу и докладу, кому и не 135 довелося, и дачами теми всю их, великих государей, казну истощил и выграбил, всему же государству тем учинил великое разорение и людем тягость.

Да ты же, князь Иван, в ближния их, великих государей, полаты попустил ходить всяких чинов людем без всякого страха и опасения с таковым наглством и невежеством, чего и в простых домех не повелося, и тем учинил ты им, великим государем, безчестие.

Да ты же у себя в приказе держиши мучительно за

136

решетками и за приставы многих людей напрасно, которые ведомы судом и росправою в розных приказех (подведомственны суду других учреждений), и в те приказы по настоящему великих государей указу не отсылал.

Да ты же на многих людех правил многие деньги без очных ставок и без всякого розыску за многия мимошедшия годы, чего не довелося. А за иных таких людей, которые померли, правил такие деньги на женах их, и на детях, и на родственниках — ив тех деньгах чинил жестокия правежи. Многих же знатных людей отдавал для правежу челобитчиком самим, и они над теми наругалися по своим волям и били на правеже палками, чего не повелося нигде. И тем многих людей обезчестил, изувечил и разорил.

Паки велел ты даточным, которыя взяты с монастырей, правити с тех монастырей на стряпчих их за многия прошлыя годы подможныя деньги сверх прежних их дач, что им даны в то время, когда они взяты в даточныя. И те правежи чинил ты собою безо всякого розыскания и свидетельства, без их государского указу. И тем ты святым обителем учинил великое разорение.

Да по твоему же велению подписана челобитная даточным, которыя взяты з дворцовых волостей, чтобы им имати на дворцовых крестьянех подможные деньги против монастырей по 25 рублев человеку, итого будет болыпи ста тысяч рублев. И то ты учинил без их же, великих государей, указу самовольством своим.

И великие государи слушав о том докладныя выписки указали и бояря приговорили тем даточным сказать, что им подъемныя деньги по указным статьям, каковы статьи которого выбору даточным в подможных деньгах были — даны сполна. А что монастырския даточныя сверх прежних подъемных денег имали деньги за правежем вновь — и о том великих государей указу не бывало. И тот их, великих государей, указ велено тем даточным сказати тебе. И ты в том их царское величество преслушал и указу их государского сказывати им не пошел, а говорил затейками своими и вмещал словеса злая, бутто за то быти великому кровопролитию и многим побитым.

Еще ты же, князь Иван с сыном твоим князь Андре-

137

ем, при них, великих государех, в полате при всех боя-рех вычитали свои службы с великою гордостию, бутто нихто тако не служивал. А ваша служба не точию им, великим государем и их государским бояром, но и всему государству ведома: что где вы бывали — везде их государских людей своевольством своим, и ослушанием их царских указов, и безумною своею дерзостию напрасно теряли и отдавали неприятелем и тем Московскому государству поношение приносили, и убыток, и от сторонних народов укоризну; а их, великих государей, имяни на вечную похвалу и всему государству к прибыли ничего не учинили.

Паки же ты, князь Иван, вознеистовяся, во-первых, против всемогущаго и творящаго по своей воли Бога, в его же руце земныя концы суть; второе — на державу царского пресветлого величества, благочестивейших наших православных Богом избранных г. ц. и в. кн. Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича (т), говорил многажды в полате при них, великих государей, и при всех бо-ярех величаяся в гордости своей, бутто все государство стоит по твою кончину и естьли тебе не будет — ив то время бутто ни кая же плоть не спасется и будут на Москве ходити в крови по колени.

Да ты же, князь Иван с сыном своим князь Андреем, при них же, великих государей, в полате дела вся-кия оговаривали противно их государскому указу и Соборному уложенью (Уложению 1649 г.) с великим шумом, невежеством же и возношением, и многих господ своих и свою братью бояр безчестили, и нагло поносили, и никого в свою пору не ставили; того ради многим граживали (угрожали) смертию и копиями.

Да ты же, князь Иван со единомышленники твоими, присовокупя к себе проклятых раскольников Никитку Пустосвята с товарыщи, ратовали (ополчались) на святую соборную церковь. И те раскольники по твоему согласию, надеяся на тебя, приходили для возмущения народов в Кремль большим собранием и входили к ним, великим государем, в Грановитую полату с великим невежством и злобною дерзостию для задора ко кровопролитию.

А тот вор, проклятый раскольник Никитка Пустосвят с такими же ворами, видяще тебе ему помогающего, бе-

138

зо всякого страха отца их, великих государей, блаженные памяти в. г. ц. и в. кн. Алексея Михайловича (т), безчестили многими хульными словесы, такожде прежде бывших святейших московских патриархов и святейшаго Иоакима патриарха московского и веса Росии бранили и всячески поносили. А колмогорского Афонасия архиепископа, в хулительстве его, Никитку, обличивша, в той полате при великих государынях, царице и царевнах, ухватя, начал было бити, и всяким дерзновением поступал. А ты их от того не унимал и уняти не велел.

И за такое их, раскольников, воровство и дерзость служивые добрые люди просили, чтобы тех злотворцов капитанов (Капитонов) казнить смертью. И ты тех воров и мятежников церкве святыя и всего государства от казни оберегал и хотел оных единомысленных твоих учинить свободных. И вор Никитка по прошению выборных служивыя пехоты добрых людей кажнен, а товарыщ его твоим промыслом (делом) от смерти свободился.

И из них же, воров и раскольников, садовник Никитка Борисов объявился в Брянске и писал к жене своей — велел ей ити к тебе и бити челом о заступлении. И ты, покрывая воровство свое, велел того вора раскольника и товарыщей его послати в сылку на Терек, а смертию их казнити не велел.

Да тебе же, князь Ивану, по их, великих государей, указу велено было послати на Низ (Волги) для обороны Казанских мест от калмыков и изменников-башкирцев пехотныя полки. И ты их в те места по многим их, великих государей, указом не отпустил и учинился в том их царскому указу непослушен и противен. А ныне в тех местах от тех воинских людей чинится разорение великое.

Да и ныне ты по многим великих государей указом по подлинным вестям в Киев полков не послал же и вместо поспешения чинил в том мешкоту. Да ты же сказал в Киев на службу Стремянному полку без их, великих государей, указу.

Да тебе ж, князь Ивану, по их, великих государей, указу для аггела в. г. ц. и в. кн. Иоанна Алексеевича (т) велено было прислати с Москвы в село Коломенское

139

Стремянной полк. И ты явною своею противностию и непослушанием того полка в Коломенское не прислал.

А и ныне за ними, великими государи, в походе велел было ты быти надворной пехоте иных полков, мимо (обойдя) Стремянной полк, чего никогда не повелося. А и послал ты за ними, великими государи, в поход Стремянной полк по многим к тебе о том посылкам (требованиям) .

Да тебе же указали великие государи сентября 1-го числа нынешняго 191-го лета быти на Москве у действия нового лета. И ты своим непослушанием у того действа не был, а велел быти у действа товарыщу своему окольничему Кирилу Осиповичу Хлопову одному. И тем своим непослушанием и гордостию высокою то действо опорочил, и святейшему патриарху досаду учинил, и от всех народов привел в зазор. А у того действа бывают сами великие государи, а по указом их бывают и не у таких действ и господа твои (т. е. люди познатнее тебя).

Да ты же, князь Иван, извещал в селе Коломенском благородней г. ц. и в. кн. Софии Алексеевне при боярех, что бутто приходили к тебе новгородцы дворяне и сказывали, что присылали к ним из Замосковных и из иных городов дворяне ж и иных чинов служивыя люди, чтобы им согласяся с ними вместе итти сего лета к Москве о заслуженом жаловании бити челом и на Москве сечь всех без выбору и без остатку.

И благородная г. ц. и в. кн. София Алексеевна изволила тебе говорити, еже бы противу сего твоего извета сказати на Москве всяких чинов людем на Постельном крыльце для ведома, а в Новгород для подлинного о том свидетельства послати их, великих государей, грамоту.

И ты бил челом ей, государыне, чтоб про то на Москве не сказывати, и в Новъгород не посылати о том, и тем бы не навести беды на тебе. И по тому знатно, что ты на них затеял воровством своим для своего умыслу, хотя на них навести их государской гнев напрасно. А новгородцы и в ыных городех дворяня старые и породные, и служат им, великим государем, всегда верно, и такому злому делу от них быти не для чего.

Да ты же многих воевод, которым по их, великих государей, указу велено быть в городех, отпущати не ве-

140

лел, а отпущал в те городы на воеводства по своим прихотям, кто тебе надобен, без их, великих государей, указу, своим самовольством, чего и господа твои творити боятся.

Да ты же, князь Иван, приходя к ним, великим государем, в розных числех облыгал (лгал на) надворную пехоту, бутто от них о делех их челобитье и крики великие и бутто от них быти великим бедам, — а от них в то время того не бывало. Выходя же от них, великих государей ис полат, надворной пехоте говаривал многия смутныя речи, чево не бывало. И то ты все лгал и затевал напрасно.

А о которых делех ты к ним, великим государем, в доклад и приходил, и то все с неправдою и лукавством, тая свою злобу и злохитрой умысл.

Да в нынешнем во 191-м году сентября во 2-м числе в их великих государей походе в селе Коломенском на их, великих государей, дворе у передних ворот на щиту воротном объявилося на тебя прилеплено письмо», которое письмо писано выше сего. — И то письмо ему чтено все.

«И вышеписанныя твои князь-Ивановы воровские дела и измена с тем письмом сходны. И злохитрый твой вы-мысл на державу их, великих государей, и на их госу-дарское здоровье обличился. И против того письма в тех делах ты означился. И во всем измена твоя и под государством Московским подискание стало явно».

Так же и сыну ево, князь Андрею Хованскому, чтены многия статьи вин его. По прочтении же вин сказано ему сице: «И в. г. ц. и в. кн. Иоанн Алексеевич, Петр Алексеевич (т) указали и бояря приговорили вас, князя Ивана и князь Андрея, за такия ваши великие вины, и за многия воровства, и за измену — казнить смертию».

И абие в той час в селе Воздвиженском на площади при всех боярех и при всем тамо народе отсекоша им главы их. И по их кажнении в нощи под 18 число сын князь-Иванов, князь Иван же, из Воздвиженского села прибеже во град Москву и сказал стрельцом, что отца его бояря убили.

141

И ТОГДА ПАКИ НАСТА

И тогда паки наста велие смущение в служивых людех, паки неукротимая ярость и беды несказанныя объяша весь царствующий град. И в полунощи служивыя зазваниша в набатныя колокола, опасающеся, яко их бутто хотят пришедше боярские холопи рубить до ссущаго (грудного) младенца и слободы их жечь. И того ради все служивыя пошли по улицам с ружьем и с копиами. И вси быша в недоумении и во ужасе быша, не ведяще что сотворити, зане начальника своего лишишася.

В правду подивился бы всяк разумно смотрящий, како внезапное изменение в жизни сей человеков постизает, ибо никогда в едином степени долгостне (в одном состоянии долго) возмогает стояти: овогда радуется, овогда же плачет; ныне что возлюбит — во утрие же тое возненавидит; ныне горе над всех несется (ныне возносится выше всех) — заутро смертию сечется; ныне к себе и чюждее привлекает — внезапу же оное отвергает и свое все погубляет!

Истинно, невозможно бяше тогда без слез кому быти, ум имущему, видя многих служивых недоумение, и яко осиротевших, и дерзость безчеловечную внезапу на трепет и ужас преложивших. Ибо люди единыя державы, единыя православныя веры, едини единых боятся! Служивыя — боярских холопей, бояре и холопи — служивых, посацких же и иных чинов всякия люди — отовсюду и всех боятся, и присно всякий себе бедства и смерти ожидает.

Тогда многих печалей и несказанных скорбей непрестанно исполнялся бывый в царствующем граде Москве

142

в. г. с. Иоаким патриарх московский и веса Росии. Ибо на Москве никого в правлении бояр не осталося и они, служивыя, в нощи той многими стами человек приходя к нему в Крестовую пол ату, люди пременныя (сменяющиеся) — иныя из того полка, ови из иного — никогда же покоя ему давали. Наипаче горьких болезней сердце его и кровавых слез очи исполняли приходом и словесы своими: иный убо говорит тое — другий другое, а все к большей злобе. Противно же глаголати им, яко несмыс-ленным, отнюдь было невозможно: такое бедство, что молчати трудно, глаголати же что — бедно. Ведения (сведений) же от великих государей из похода о том еще не было.

По граду же Земляному, и Белому, и в Китае, и в Кремле (восставшие) поставиша по всем местам караулы крепкия, дабы никто же ниоткуду к Москве тайно не пришел. А естьли кто — хотя и с похода с коим ведением и от государей — приидет, и того взем на караул роспрашивали сами накрепко. И пришед к святейшему патриарху глаголяху: «Мы, ведяще боярскую к себе вражду, что они без государского указу хотят нас, пришед к Москве войском, порубить, — и того ради и мы идем ныне, собрався, за государями в поход и з бояры управимся сами. Ты же, святейший патриарх, пиши на Украину грамоты, чтобы к нам служивыя люди шли против бояр на помощь». Инии же в Крестовой говорили: «Возьмем патриарха и убием, ибо и он з бояры на нас заодно стоит и советует!».

Пришедше же в свои приказы (восставшие) били в барабаны в збор. И начаша вси собиратися в поход со всяким ружьем на бой и с пушками. Такожде и по граду, и по площедям ходити начали с ружьем многими ¹⁴² купами, готовящеся яко львы на лов. Их же, приходящих к себе, святейший патриарх видев, зело со слезами увещевал, чтобы они, не уведав о том подлинно, тако не смущалися, и войною в поход за великими государи без их государского указу не ходили, и страхов бы и смущения людем не творили, и за то от великих государей гнева и наказания жестокаго на себе бы не навели.

Они же паки ему смертию прещаху; нецыи же от них невежди глаголаху: «Ведай, естьли ты мыслишь с ними заодно — убием тя и не пощадим никого же!»

143

Инии же, пришед в Крестовую, безгласнии стоявше пред ним яко изумлении, почто пришли, что глаголати не знав. Точию глаголаху: «Како нам быти?» — И возвра-щахуся вспять.

Святейший же патриарх со слезами непрестанно то тую, то иную премену преходящую людей увещеваше сице: «Братие! Молю вас, послушайте мене, не смущайтеся о глаголех безвестных. Весть Господь, что великие государи вам зла не хотят, а бояром тако творити отнюдь невозможно. Такожде и наша мерность, яко во Христе господе сыном желаем вам спасения и мирнаго пребывания. И се аз с вами есмь, и како мне на вас совещати кое-либо зло?! Вем бо, яко и благочестивыя наши самодержцы вскоре о том имут мене возвестити».

Они же вещаху: «Почто государи Москву покинули и ныне у нас правителя нет?! Изволь государем отписать, чтоб пришли к Москве». Святейший же патриарх (отвечал): «Ведайте, братие, яко государи Москвы не покинули. Их государской издревле есть таковый обычай: в сие время шествие свое в Троецкой Сергиев монастырь творити к памяти преподобнаго отца Сергия чюдотворца, — и сами сие вы ведаете».

И в 18 день в час третий прибеже ис похода великих государей з грамотою к святейшему патриарху стольник Петр Петров сын Зиновьев. Его же изымавше на карауле крепко страшили, чтобы он сказал, что писано. И приведоша его к святейшему патриарху множество их, служивых, и прилежно сего смотряху, не станет ли той стольник чего говорити тайно святейшему патриарху. И естьли бы что тако тайно к патриарху глаголюща увидели, — то вскоре бы святейшаго патриарха смерти предали: зело бо в той час вси исполнени быша велия ярости.

Но егда при всех он подаде великих государей грамоту святейшему патриарху, в ней же писано возвещение, како хотел изменить князь Иван Хованской и подиск учинить под Московским царством и под ними, государи, и с того письма, что на него извет объявился в измене, список, и за что их государским указом он кажнен, — и та государева грамота чтена бысть и письмо тогда не единощи (неоднократно) в Крестовой полате.

Услышавше же они о смерти названнаго отца своего

144

князь Ивана Хованского, за что кажнен бысть, паки в размышление впадоша. Ин говорит: «Пойдем за бояры и их побием!» Ин же глаголет: «Еще пождем». И сице от устремления войною в поход, время от времене, час от часа мятущеся, престаша.

Посланный же стольник, возвратився в поход в село Воздвиженское, возвести великим государем, что он был в каком страсе и что служивыя хотят итти в поход за ними, государи, войною со всякими оружии, яко на неприятелей государственных чюжеземцов, и бити бояр и всяких чинов людей. И сам он то от них слышал и видел на Москве, како они с ружьем ходяще готовятся.

Его же ради страха и малолюдства служивых дворян и всяких чинов людей и сами самодержцы от стрелецкого дерзновения и свирепства убояшася. И тамо в их государском дворе [яко слышах] мало кто бы от страха таковаго слез не лиял. И вскоре из села того поидоша в Троецкой монастырь, зане монастырь каменный и оружия в нем много.

И в той же 18 день в. г. ц. и в. кн. Иоанн Алексеевич, Петр Алексеевич (т) ради сбережения их государского здравия в своем царского величества походе указали быти в дворовых воеводах боярину князю Василью Васильевичю Голицыну, да с ним в товарыщах: боярину князю Михаилу Ивановичю Лыкову, думному дворянину Алексею Ивановичю Ржевскому да генералу думному Агею Алексеевичи) Шепелеву.

Пришедше же в той монастырь, великия сторожи и караулы стенные учинили, и по причинным местам пушки и всякое ружье ко опасению и на оборону уготовили, и всякий полковой строй устроили. И с того числа в том монастыре государи беша со всем двором своим во всяком опасении месяца ноемврия до числа (число не указано).

Служивыя же в Москве начаша крепитися и во осаде сидети готовитися. Разобрали же себе и роздавали многим людем из государевы казны ружье: мушкеты, и карабины, и копия, — и пороховую казну, и пушки с Пушечного двора по местам причинным (нужным) и по своим приказом розвозили; и на Бутырках салдаты сотворили такожде.

И начали стрелять всюду во дни и в нощи изо вся-

145

кого ружья: из мелкаго, из большаго, из мушкетов и ис пушек, — виною, якобы ружье вычищают и неприятелем задавают страх. Всюду же по улицах, и по Земляному городу, и по слободам построили надолбы. И на сторожи в день и в нощь выгоняли посацких людей: и чернослободцов, и всяких чинов людей. В Москву же, такожде и из Москвы вон никого не испущаху.

И от тех страхов начала было быти великая скудость убогим людем в хлебе и в дровах. Кого же и пустят, и того осматривают крепко, не везет ли вон кто ружья или на стрельбу зелия (порохов). По сем начаша они, служивыя, глаголати: «Егда имут бояре со своими холопи к Москве прийти войною — мы никого в город не пустим. А аще восхотят битися с нами — то мы пред собою поставим всех посацких и всяких чинов людей з женами их и малыми детьми, да еще хотят битися — прежде их станут бити или жалостию к ним приклонятся. Мы же имамы с сторон вооружатися к приступающим». И сими всеми винами зело-зело у всех людей сердца во трепетном страсе, в печали же и сетовании быша. В Москве же кроме стрельцов и посацких людей никого иных людей тогда не обретахуся, и ради малолюдства всюду бутто пусто являхуся.

Видевше убо в. г. ц. и в. кн. Иоанн Алексеевич, Петр Алексеевич (т) и их сестра, благоверная в. г. ц. и в. кн. София Алексеевна таковое их, служивых, неразумное дерзновение и злобу, и на Москве в. г. с. Иоакиму патриарху московскому и веса Росии от них великую докуку и досаду, и людем бедным нужду, — такожде и свое государское здаровье от такие их неос-мотреливыя наглости спасая, — повелеша к себе в Троецкой монастырь из городов всяких чинов служивым людем вооруженным прибыти тот час, чтобы их государское здаровье от невеждей мятущихся оберегли.

И по тому их государскому указу сентября месяца в розных числех посланы в городы из села Воздвиженского и ис Троецкого монастыря для собирания и высылки ратных людей бояре, и окольничие, и думные люди, и стольники наскоро. А в наказех им, высылыциком (т. е. посланным для сбора ополчения), и в грамотах великих государей к стольником и воеводам, и к стольником же, и стряпчим, и к дворяном московским, и к начальным

146

людем, и к жильцом, и к городовым дворяном, и детям боярским, х копейщиком же, рейтаром, и салдатом, и всяких чинов к ратным людем за оттворчетыми (накладными) печатьми писано.

Велено им, высылыциком, и стольникам, и воеводам, тех вышеписаных чинов ратным людем говорити, чтобы они все для их, великих государей, великого и нужнаго скорого дела ехали к ним, великим государем, в Троецкой Сергиев монастырь со всею службою наскоро, с великим поспешением, днем и нощию, не отымался (не отвлекаясь) ничем.

(Далее помещен список городов и высылыциков, отправленных в эти города из села Воздвиженского и из Троице-Сергиева монастыря.) Сентября же в 18 день из села Воздвиженского послана государева грамота в Новонемецкую слободу к полковником и всех чинов к начальным людем: велено им быти такожде в Троецкой монастырь тот час.

И по тому их великих государей указу собрався в Троецкой монастырь служивых людей многая тысящи. И хотеша великие государи со всем воинством итти царствующий свой град от служивых, не слушающих их государского указу, очищати, и их бы привести в должное покарение.

Они же, слышавше о собрании многочисленнаго воинства, день от дне начаша страшитися, и от гневныя ярости и жестоты преставати, и размышляти: како бо им противу самодержцев и всего государства возможно будет стояти, и кто и откуды им помогати имать, всякия запасы откуду возимеют? Аще жителей разоряти и у них отнимати будут пожитки (яко тако глупии вещаша) — на колико того будет? Но и тако без кровопролития не сотворится!

Но по своему тайному совещанию приходяще те служивыя к святейшему патриарху — просити его начаша со слезами, чтобы он, яко истинный пастырь, о них бедных, за их грехи в таковую ярость и безумство пришедших, ко господу Богу молитвою, ко благочестивым же государем царем прошением попечение сотворил, и не дал бы их в посмешество врагом душевным и в потребление вечные смерти, такожде и от них, государей, в наказании и разорении вечном быти. И ка-

147

ко им впредь быти научил бы, и ради их послал бы кого в поход от лица своего — архимандрита или игумена.

Ту бысть плач воспомяновенным от них прежде страхов; ту бысть плач и на них плачущих смотря — ибо поистине толикое их множество людей бывше вси во ужасе, яко овцы пастыря не имуще [егда от него удаля-хуся и ходили по своей воли]. Где первая уже дерзость?! Где время того буйства? Где неправедные советы? — Все разсыпася, все опровержеся, отменностию времене (изменчивостью времени) мира сего коло (колесо) превратися вниз. Все убо сие видеся во очию нашею!

Изменяешися ты, время,

Тяжко людем наложив бремя!

Потщися благо всякий сотворити:

Время не имать никогда вредити!

От Бога есмы, и живем в Бозе,

Виновнии быти в правде пред ним мнозе, —

За что не токмо зде дает богатство,

Но и вечное небесное царство.

Абие тогда в. г. с. Иоаким патриарх, яко милостивый пастырь, видя бедствуемыя паствы своея люди плачго-щих, отеческою щедрою любовию и жалостию велиею объемся, плакася плачем велиим. И едва — от многия пред тем бывшия скорби болезнию содержася (болея от многой бывшей ранее скорби) — проглагола: «О, чада! Молю и прошу вас, яко же и прежде рекох вам, яко аз зде с вами есм, — желах и ныне желаю вам добра от господа Бога и милость от благочестивых наших государей сотворити, ваше прошение великим государем о согрешении вашем (передам). И се аз, аще бы возможно мне, и сам бых пошел к великим государем с слезным моим прошением о вас, но ради немощи моея ныне пошлю не токмо архимандрита, но, аще хотите, и архиереа!»

И в той день по их прошению послан бысть от святейшаго патриарха к великим государем в Троецкой монастырь Чюдова монастыря архимандрит Адриан, чтобы великие государи изволили итти к Москве и их бы (вос-

148

ставших) от напрасного страха милостию и приходом своим обрадовали и от смущения усмирили. И о том тогда отказано (правительством).

И септеврия (сентября) месяца в день (день не указан) прислан ис походу великих государей в Москву во начальство и управление боярин Михайло Петрович Головин с товарыщи. И был он с товарищи на Москве и до приходу в царствующий град великих государей, стяжав терпение и досаждение немало.

Сентября же месяца в 21 день прислан был ис похода в Москву з грамотами великих государей к святейшему патриарху и к надворной пехоте думной дворянин Лукьян Тимофеевич Голосов, и их, служивых, уговаривал. И в грамотах им писано, чтобы они великим государем служили верно, и от смятения престали, и всполохов, и страхования в царствующем граде не чинили, и что князь Иван да князь Андрей Хованские за измену кажнены — в тое не вступалися, потому что измена их по розыску и по подлинному свидетельству государем извесна и всям людем явна, и та казнь учинена им по их царскому указу, и суд о милости и казни вручен от Бога им, благочестивым царем. А служивым о том не токмо говорити, но и мыслити не довелось. А на них их царского гнева и опалы не было, и были бы без смущения на их царскую милость надежны, а для челобитья дел своих, кому надобно, — шли бы в поход (к великим государям).

Они же непрестанно множеством, человек по двесте и по триста, приходя во дни и нощи стужали святейшему патриарху, глаголюще: «Чесо ради великие государи Москву покинули, все же государство и нас без управления оставили, яко мы и между собою не знаем, что содеяти? И хотят нас бояре с холопи своими без остатку всех искоренить».

Мысль же бе у них в то время такова: егда бы государи пришли к Москве, и бояре бы и по нужди с ними же, государи: и они бы (восставшие) тогда исполнили свою волю недобрую над ними.

Видевше же они, что на их руку не успевает ничтоже, а в поход к государем в Троецкой монастырь изо всех городов со всех стран всяких чинов люди конные и пешие идут непрестанно, и собралося войско великое, и

149

о их злобе начала быти во всем государстве молва великая: что странное дело [аще и попущение гнева от Господа бысть за грехи человеческия, но всякое дело воз-имеет конец!] невегласом-мужиком владети или начальствовати людьми разумными и величайшим господам и самодержцам всего многонародного государства указывати или противу их царского величества стояти упорно, — тогда, совет сотворя между собою, стрельцы и салдаты приходили к святейшему патриарху, по сем же к боярину. [Уже не токмо хотят воевати, но и бити челом в поход к великим государем ити не смеют ради страха, и чтобы кому тамо какия казни не прияти или на дороге от боярских людей, не проехав тамо, умрети]. — Чтобы из них, стрельцов, послати дву человек в поход и тамо милости у государей просити, еже бы изволили их братье быти в поход лутчим людем, коликим изволят.

И по тому их прошению боярин с отпискою послал дву человек их же братьи. А они ис похода великих государей грамоту привезли к боярину, чтобы изо всех полков послати лутчих людей по дватцати человек.

Служивыя же паки убоялися, что лутчих людей велено прислати. И мнеша, яко тамо им казнь смертна быти имать — инии же наипаче мятущеся глаголаху, бутто по дорогам служивыя государския полки стоят и их, на дороге перехватав, помучат, а в поход к великим государем не допустят. Того ради многия из них и ехати не хотели, яко не надеялися жити к тому.

Тем же, пришедше к святейшему патриарху, со слезами били челом, чтобы им милость свою архиерейскую явил и сострадал, яко истинный пастырь, немощем их в последнем бедствовании, и послал бы с ними вместе к великим государем архиереа от себе, о них с прошением и в предводительстве, дабы их, служивых, ради архиереа, на дороге, не допустя к государем, какие люди, гневаяся, смерти не предали. А аще ли кое бедство и случится, да видит то архиерей и возвестит великим государем, такожде и в полкех их, служивых, на Москве всем людем.

И в. г. с. Иоаким патриарх московский всячески о умирении и како бы тое смущение утолити промышляше тогда. И тому (был) зело рад. И чтобы их сумнения в том не было и на него [яко бы он за одно на них,

150

стрельцов, по их мнению, мыслит зло з бояры] пороков (нареканий), в кротости и смирении своем, яко истинный пастырь и чадолюбивый отец, их, служивых, умиленных и слезных зря, сам со слезами увещаваше:

«Ведите, людие Божий, и мне старцу сушу и пребывающу зде с вами имите веру, яко в пути и тамо не постигнет вас зло. Ибо аще гнев Божий за грехи ваша излияся, и смущение и мятеж бысть, буди он, Творец наш, благословен! Но и сему, от того (восстания) преставше, имамы (должны) его усердно молящеся умилостивите. Милость бо его несказанна и неизреченны щедроты. И ими же весть, судьбами своими спасает челове-ков не приближающихся бо ему и удаляющихся, яко броздами, наведением напастей востягает челюсти наша, да о всем благодарим его, яко учит апостол святый Павел. Тем же ради прошения вашего о вас с прошением моим посылаю с вами к великим государем митрополита Илариона суждальского. Вы же никаким словам лживым не внимайте и ничесого не бойтеся, зане и государи вашему повиновению и покорению зело желательны. И надеюся на Бога, что не изволят вам гнева явити. И ныне идите с миром!»

В тыя же дни печатным тиснением издадеся книга «Увет духовный» — и, по обычаю, во-первых (книги) великим государем в поход от святейшаго патриарха в подношение подаются, тем же и тогда послашася. И епистолия (послание) писася о «Увете» и о служивых сице: (далее следует послание патриарха о посылке царям 10 экземпляров публицистической книги против раскольников, и добавлено) «При сем же известно вам, великим государем, творю, яко нынешняго 7191 (1682)-го лета сентября месяца 24-го дня, пришедше к нам всех пехотных московских полков выборныя люди просиша нас [что велено де по вашему государскому указу быти от них в поход изо всех их полков по 20-ти человек], еже бы нам, ради вашея государския милости к ним, послати с ними к вам, великим государем, архиереа. И их по прилежному прошению ради вашея, великих государей, милости, послася от нас с прошением Иларион митрополит суздальский и юрьевский. А о чем прошение их, и то вашему царскому величеству он известит словесно». (Грамота завершается благоприветствием и указа-

151

нием, что с книгами послан справщик Печатного двора иеродиакон Карион Истомин; дата — 25 сентября

1682 г.)

И в той же день уже к вечеру поехав в Троецкой монастырь, обнощева (заночевали) Иларион митрополит и всех полков служивых по двадесяти человек близ Москвы пять верст, на мосту. С служивыми же ехал стольник и полковник их Михайло Ознобишин. В нощь же тую редкой человек служивых спаше, ибо вси беша (были) в боязни. И мнением, по смутительным словам, содержахуся сицевым: бутто их в том месте от великих государей посланы ис похода ратныя люди порубят. И уже в мечтании том сказываша, яко бы в тое место в ту нощь из полков и подъезд был (была разведка).

И того ради оттуду многия хотели возвратитися паки к Москве. И едва утра дождалися, и нечесого отнюдь не бывало. Их же, чтобы не возвратилися, едва митрополит и полковник уговорили, чтобы того мнения не имели и шли в поход к великим государем, на их царскую милость и на прошение о них святейшаго патриарха надеяся.

И в 26 день во утрие, зело во усумнении велицем, с митрополитом служивыя поехаша на путь той. Паки убояшася, вещающе, бутто в той дороге на Мытищах, от Москвы 15 верст, стоит с войском боярин Шеин и тамо, похватав, имать их казнити. И егда приехаша на Мытищи — ничего не бывало и войска тамо не собиралося, — тогда сказаша, что, конечно, войско стоит в селе Пушкине. И тамо ехати ради боязни своея не хотеша.

И в то село паки едва приехаша, и ничтоже войска обретеся тамо. Обаче в больший тамо приидоша страх того ради, яко видеша из градов множество всяких чинов служивых людей к великим государем непрестанно идущих. И тамо остановишася, и дале ехати не хотят — что бутто напреди, в селе Воздвиженском, велено их похватав казнити, где казнен бысть и боярин князь Иван Хованской.

И ходяще в селе том толпами, воздыхающе, плачут. И ис того села иные и убежали к Москве и сказали, что бутто уже тех их товарыщев всех переказнили. Тогда паки митрополит Иларион их начал уговаривати, чтобы отнюдь в том не опасалися и ехали бы без всякого

152

сумнения: никакие им беды ныне, ради прошения святейшаго патриарха, и тамо не имать быти.

Они же, не уверяющеся тому, послаша дву человек скоро наперед себе в Троецкой монастырь с отпискою к государем от митрополита, чтобы им с тою отпискою возможно проехати и по дороге войско, есть ли где в собрании, осмотрети. И тамо быв, с совершенною ведомостью к ним, служивым, возвратитися. Ибо глаголаху, что и посланных их к государем не пропустят, — того ради взяша от митрополита отписку.

И в том селе, отчаявше служивыя от жизни своея, попрощавшеся меж себе яко на смерть, за митрополитом поидоша. Не уповаху бо видети к тому в телеси сем прекрасного небесе, не уповаху зрети различных прекрасных цветоносий и доброплодия прозябающия земли, не уповаху видети пресветлое царское величество, не надеяхуся созерцати царствующий град и в нем неисчисленное множество християн православных обятающих и многих иноязычных народов, не чаяху с сродники своими видетися.

О, беды! О, плача! О, горькости сего жития! Они убо тамо в монастырь ехати ратных боятся, — ис похода же себе к Москве ехати всякия люди их, служивых, страшатся! И что в Москве творится, никое же истинное ведение в походе обреташеся (в походе ничего было не известно).

Егда же их царскому величеству в монастыре тамо учинилося ведомо, что из Москвы митрополит с служивыми к ним, великим государем, едет, — абие вскоре с милостивым их царского пресветлого величества словом и радостным приветством послася въстречю стольник Иван Иванов сын Мармацкой. Встретися оный стольник на пути, не доехав сельца Рахманцова и, собрав всех, начал убо государския милостивыя слова им возвещати, и чтобы они ничесого не боялися и их царского величества чаяли себе милости, яко он с тем к ним послася.

Тем же услышавше они нечаемое благовествование, радующеся, вси слез исполнишася: митрополит бо, и присланный стольник, и идущия путники-стрельцы, и полковник с ними, — вси друг другу состраждуще плакзху плачем велиим, о всех бывающих всех благ присносущную вину, господа Бога, благодариша. Подобно

153

другий той плач на земли бе, на дорозе ныне идущи в Троецкой монастырь, егда первый бысть плач исра-ильтяном из Египта на гумне Атадове, яко же пишется, по Иакове Исраиле, отце их. Но тамо и вопль бе — зде же слез течением видящим (здесь же плакали видящие); тогда землю и небо подтрепетным, рыдания ради своих сердец ко Богу, и умильным видением своим творящим.

Обаче и еще недоверством содержалися, ждуще своих посланных дву человек. И приидоша тии два человека к ним в нощи, часу в 4-м, и возвестиша все подробну, яко государская им милость есть, и повиновение их при-имут, по притчи блуднаго сына, радостно, и на дорозе им ни коего ни от кого препятия не бысть, и войска на подсаде под ними (в засаде на них) не обретается, и без указа великих государей тому их напрасному побие-нию быти невозможно.

И тогда мятеж душ своих утишиша убо. Но како явятся лицу пресветлого царского величества, и кое им будет изречение при множестве собраннаго тамо воинства, мало-мало сумнение имеху.

В той же 26 день великие государи указали бояром и воеводам с своими великих государей ратными людьми збиратися и стояти с полками по местом. И быти у них, бояр и воевод, в полкех городовым дворяном, и детем боярским полковые службы, копейщиком же, и рейтаром, и салдатом, которые из детей боярских и которые служили в выборном полку *. А московских чинов людем, всех городов помещиком и вотчинником, быти всем в полку у себе, великих государей.

(Далее изложена диспозиция Северского, Владимерского, Рязанского, Заоцкого полков дворянского ополчения.)

И сии полки по тем указным местам собралися и стояли во ополчении своем, донели же (до тех пор пока) их царское величество благочестивые г. ц. и в. кн. Иоанн Алексеевич, Петр Алексеевич со всем своим царским двором внидоша в царствующий град Москву и по вшест(ви)и их с неделю, ради опасения и внезапного

* Т. е. дворянскому ополчению и служащим регулярных войск из дворян. (Прим. сост.)

154

преложения от (т. е. перемене в мыслях из-за) наветов злобедственных.

И в 27 день в час третий в Троецкой монастырь прииде митрополит и с ним служивыя. И чесо ради митрополит приеде, все государем возвести. И яко бы мы тогда приидохом тамо из какия дальния страны — вси бо тамо людие всяких чинов любезно вопрошаху: «Како приидосте? Что деется в царствующем граде? Жив ли той человек, или овый?»

По вознесении же умилостивительныя всетворцу Богу безкровныя жертвы божественныя литургии, изшедши из Успенския великия церкве на крило церковное, сущее (т. е. обращенное) на юг, господолюбивая небесопаривая горлица, блаженнейшая мудрая дева [ей же дадеся смышление и острозрительство от Бога, что дражайшее всего на земли], крилы не позлощенна, но разумным доброкрасотством паче злата и топазия, и мысленными крилы ко Богу же желательным всякого добра всем человеком парением удобренна, в междорамии златом не блещащася, но девства чистотою, и правостию, и человеколюбием сердца своего паче солнца светящая и суждение дающая, их царского величества сестра благородная г. ц. и в. кн. София Алексеевна [солнце бо восприимует нощь, правды же и мудрости и мрачная злоба не одолевает] со множеством царского сигклита ближних людей.

И повеле прийти тамо всем служивым, кои из Москвы ради их государския милости приидоша. [Зане крило церковное, сущее на юг, высоко от земли и оттуду ей, государыне, возможно их обозрети]. Стоящим же им доле (внизу) на земли, главами поникъшим (в) умиление и ждущим царского гневнаго страшнаго изречения, абие благоразумно она, государыня царевна [воздавши благодарение, во-первых, Богу Отцу, Богу Сыну, Богу Духу Святому, в триех ипостасех единому Божеству, яко тамо в славу Троичнаго единства во обители их царское величество пребываше ради вышеписанныя нужды; таже честь сотворя християнстей надежде пречистей деве Марии Богородице, яже непрестанно к Сыну и Богу за люди в молитву руце свои простирает; по сем и всех святых угодников Божиих молитвенно чествующий, и в той обители святей телесы своими святыми опочивающих и создавших обитель тую преподобных Сергиа чюдотворца

155

и ученика его Никона такожде почтивши] начала глаголати сице:

«О, людие Божий! Како вы не убоястеся Бога?! Како востаете на величайших благочестивых самодержцев и на весь царского нашего величества сигклит, на бояр, и ближних людей, и на всех людей во всем Московском государстве вознеистовистеся?! Воистинну забысте вашу нам веру и целование креста святаго, что верно во всем нам служити! Забысте блаженные памяти великих государей — деда нашего ц. и в. кн. Михаила Феодоровича веса Росии, и отца нашего ц. и в. кн. Алексея Михайловича, и брата нашего ц. и в. кн. Феодора Алексеевича (т) — к вам милость и жалование. Забысте и ныне благочестивых ц. и в. кн. Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича (т) вам паки милость и паче вашея меры их го-сударское жалованье.

По что поидосте по своим волям зло творити? Чесо ради (почему), вознеистовяся, хотесте за нами войною воровски на погубление ити? Чесо ради без царского величества указов ружье всякое ис казны, зелие же, и свинец, и всякие военные припасы разобрали и людем иным раздевали, и пушки розвозили на бой, и ходите всюду на Москве в царствующем нашем граде с ружьем и с копьи, и караулы поставили многие, и круги злосоветныя ваши завели есте по-казацки, чесого и в древний лета в царствующем граде не бывало?! Или вы наше царство хощете завладеть?!

Видите, во что вы ныне своевольством своим приидосте! Видите, крликое множество воинства нашего из дальних стран вашего ради злодейства и непокорства приидоша, да охранят нашу державу! Како вы, в таком еще юном возрасте видяще благочестивых царей, и воз-двигосте смущение, и мятеж, и противление, и всему государству убыток, и обиду, и скорбь всему воинству соделали есте?!

Еще же и всяким людем (едущим) ради нужд своих из дальних стран и челобитья (обращения с просьбами) нам о всяких делах в царствующий наш град от вас возбранися (возбранились). И не пущаете в него никого же, за что не годни бы есте царского величества и зрения, не токмо милости к вам явления! Разумейте убо, аще вы называетеся царского пресветлого величества слу-

156

ги: «Где есть ныне служба ваша и послушание? Аще есте раби — где есть боязнь ваша?!»

Они же точию, плачюще, вещаху: «Винни семи, винни! Согрешихом, согрешихом! Бога и ваше величество прогневахом, прогневахом!» И подаша вси скаску (письменное сообщение), что у них ни коего зломышления нет и впредь не будет, и чесо ради содеяся тако. Скаска же их бяше такова за руками:

«191 года сентября в 25 день великих государей московской надворной пехоты пятидесятники, и десятники, и рядовые, и выборных салдацких всех полков, и пушкари, и гранатчики, и воротники, и емщики (ямщики) сказали: В прошлых годех блаженные памяти при в. г. ц. и в. кн. Михаиле Феодоровиче веса Росии, и блаженные (памяти) в. г. ц. и в. кн. Алексее Михайловиче (т), и блаженные памяти при в. г. ц. и в. кн. Феодоре Алексеевиче (т), и ныне г. ц. и в. кн. Иоанну Алексеевичю, Петру Алексеевичю (т) деды и отцы, дядья и братья наши, и мы им, великим государем, служили и ныне служим и работаем всякие их государские службы со своею братьею всех полков безизменно. А впредь им, великим государем, с своею братьею, надворные пехоты и с салдацкими полки, и с пушкари, и з гранатчики, и с воротники, и с ямщики служить и работать безизменно ж и безо всякие шатости (волнений) ради (рады), и от всех полков от своей братьи не отстанем.

А кто про их государское величество, и на их госу-дарских бояр, и на думных, и на ближних людей из нашие надворные пехоты, или из салдат, или ис пушкарей, или из ыных розных чинов людей какие злоумышленныя слова услышим или что на их государское величество какое злое умышление учнут мыслить — и тех людей имать, и приводить в свои полки на съезжия избы, и держать их на съезжих избах до указу великих государей, как они, великие государи, ис походу будут к Москве.

А у нас, у надворной пехоты у пятидесятников, и десятников, и рядовых на их царское величество, и на бояр, и на думных, и на ближних людей никаково злоумышления нет и впредь не будет! А что великих государей казну: пушки и порох, свинец и фетиль для опасения побрали, потому что сказал всем нам, надворной

157

пехоте, Григорей Павлов сын Языков, что многое собрание у бояр есть, и хотят ити к Москве на нас, надворную пехоту, боем. А та великих государей ратная казна ныне в полкех в целости. А которым полкам велено ныне быть на службе великих государей в Киеве — и на тое службу готовы. То наша и скаска».

И тогда паки благородная царевна София Алексеевна глагола им: «Добре есте днесь соделасте, яко покорно приидосте и спасосте от гнева Божия и от меча люта души ваша. Се же ведите, яко царское величество, яко цари благочестивии и человеколюбивии суть крове нежелательны, гневливи не суть (не гневливы), приятельны мира, лиятельны любве, простительны виновных, котории вину приносят.

Но суть у вас, яко слышим, и еще в полкех ваших ныне на Москве злонравнии люди, развращенная глаголющи. Тем же вы днесь царского величества видяще милость и впредь тоя от них будите надежни. Возвратившеся же к Москве в явлении нашея милости утвердите в полкех сущих вашу братию от всякого зла, и от нововводных обычаев, чего не бывало, и от стрельбы из ружья престаните, и взятое из царския казны всякое ружье, зелие, и свинец, и пушки все, собрав в места своя, по прежнему положите.

И вся устроя, и от всякого безчинства, и затейных слов, и сумнительств престав с виновным вашим челобитьем (с текстом повинной) и со усердным покорением семо (сюда) к царскому величеству приидите. И тогда оставление и совершенное приимете прощение. А донели же сего не сотворите вскоре, не благо вам будет, ибо великие государи пойдут силою многою неисчислимаго воинства на вас».

Они же ре(ко)ша: «Вси по воли вашей государской сотворим, точию молим державу вашу — потерпите нам бедным, донели же паки к вам, государем, возвратимся». И тако служивыя оныя стрельцы, видев и слышав государскую к себе милость, поидоша в путь свой радуяся.

О приятии же книги «Увета» к святейшему патриарху великие государи с митрополитом Иларионом суздальским писаша сице: (далее следует царская грамота о «любезном приятии» книги, датированная 29 сентября).

Тако же тамо великим государем святейшаго патри-

158

арха о служивых (Илларион) прошение доносил. И како они подали скаску, от чего такое смущение учинилося. И чтоб без всякого лукавства и хитрости служите государем и на службы во указныя места ити обещалися, и всю ружейную и зелейную казну снесть по прежнему, и чтобы принесли за своими и отцев своих духовных руками челобитныя, — о том указано все сие, писано в грамоте святейшему патриарху, яже ради обнадеживанья всем служивым чтена многажды. (Далее помещена грамота указанного содержания от 28 сентября.) К боярину же Михаилу Петровичю Головину с товарищи о том же грамота писана особно.

И они, служивыя, пришед к Москве, по обещанию своему и по указу великих государей все сотворивше. И вси о государском милостивом к ним призрении, и что живых и ничим же вредимых посланных своих выборных узревше, Бога благодаряще, обрадовашася и написаша виновныя своя челобитныя сице.

«Ц. г. и в. кн. Иоанну Алексеевичю, Петру Алексеевичю (т) бьют челом холопи ваши, надворной московской пехоты стольника и полковника Стремянного Никитина полку Даниловича Глебова пятидесятники, и десятники, и рядовые всего полку.

Служили мы, холопи ваши, деду вашему, великих государей, блаженные памяти в. г. ц. и в. кн. Михаилу Феодоровичю веса Росии, и отцу вашему, великих государей, блаженные памяти в. г. ц. и в. кн. Алексею Михайловичю (т), и брату вашему, великих государей, блаженные памяти в. г. ц. и в. кн. Феодору Алексеевичю (т), и вам, великим государем, служили так же деды, и отцы, и братья наши, и мы, холопи ваши, многие годы со всякою верностию, безизменно, безо всякия шатости. Так же и ныне мы, холопи ваши, обещаемся служити и прямити и всякого добра хотети вам, великим государем [усердно], а к шатостям не приставати.

А что мы, холопи ваши, взяли из вашея великих государей казны с Пушечного двора ружье без вашего, великих государей, указу — для того, что вестно нам, холопям вашим, учинилося во все полки из троецкого похода из села Воздвиженского от князь-Иванова сына Хованского князь Ивана же Хованского, по тому: в нынешнем во 191-м году сентября против 18-го числа приехал

159

он, князь Иван, к Москве из вашего великих государей походу из села Воздвиженского и сказал, что бутто отца ево, князь Ивана, взяли в селе Пушкине люди боярские и, связав, повезли неведомо куда, и казнили бутто без вашего великих государей указу.

Да нам же, холопем вашим, окольничего Павла Языкова сын Григорей Языков сказывал в Васильеве полку Лопухина надворной пехоте чтобы во все полки дати ведомость, бутто нас, холопей ваших надворную пехоту, бояре Одоевские и Голицыны хотят со многим собранием рубити, и чтобы мы засели в Москве, а он, Григорей, с нами же. А по дорогам де стоят всяких чинов люди боярские с ружьем и хотят ити к Москве на нас, холопей ваших, боем, и дворишки наши пожечь.

А у нас, холопей ваших, на ваших великих государей бояр, и на думных и ближних людей, и на весь ваш великих государей сигклит и ни на кого, и на домы их никаковаго злаго умышления, и думы, и грабительства не было и впредь не будет. А ныне у нас, холопей ваших, в полкех ваша, великих государей, казна: пушки, порох, свинец, и фетиль, и мелкое ружье, — все в целости. А где ныне вы, великие государи, укажете нам, холопем вашим, быти на вашей великих государей службе — и на тое службу мы, холопи ваши, готовы.

А которые прибылые караулы по смутным словам от страхования ставили вновь без вашего, великих государей, указу, — и те караулы по вашему, великих государей, указу и по грамоте сведены. А что государи впредь кто из нас, холопей ваших, или кто ни буди на ваше государское величество, и на бояр, и на думных, и на ближних людей учнет говорити какие непристойные слова, — и тех людей будем мы, холопи ваши, имать и приводите в Приказ надворные пехоты, и в винах их вольны вы, великие государи.

Милосердые г. ц. и в. кн. Иоанн Алеексеевич, Петр Алексеевич (т)! Пожалуйте нас, холопей своих, для Спаса и пречистые Богородицы, и для московских чюдотвор-цов, и для преподобнаго отца Сергиа чюдотворца, и для своего государского многолетного здравия. Призрите, великие государи, нас, холопей своих, своею государскою пресветлою милостию! Не послите (пошлите), государи, праведного гнева своего на нас, холопей своих, чтобы

160

нам, холопем вашим, во всем на вашу, великих государей, милость быти надежным и, видя ваше государское величество в вашем царствующем граде Москве, нам, холопем вашим, з женишками и з детишками своими всем возрадоватися.

А что вашу, великих государей, ратную казну без вашего, великих государей, указу взяли и вас, великих государей, на гнев привели, — и в винах наших вольны вы, великие государи цари. Государи, смилуйтеся!»

Таковы челобитныя за своими и отцев их духовных руками от всех полков написав, (восставшие) в Троецкой монастырь понесли. Пришедше паки служивыя с челобитными к святейшему патриарху и зело просили его со усердием своим, еже бы их пастырским своим милосердием помиловал, и в вине их у великих государей предстательствовал (заступался) своим отеческим к ним, государем, дерзновением, и от лица своего архиерейскаго с молительным прошением послал бы вкупе архиереа или кого изволит с ними. Ради же малости тогда в царствующем граде Москве архиереев, (патриарх) благоволил послати архимандрита Адриана Чюдова монастыря. С ним же епистолиа бысть послана сицева.

(Далее следует послание патриарха царям от 2 октября с сообщением, что стрельцы радуются результату хождения своих посланников к государям, желают быть в покорении, и с прошением Иоакима к правительству, по прибытии в Троицу стрелецких выборных с челобитными, «всем вашея державы людем на пользу сотворити».)

Октовриа же месяца в день третий, по предложению вины (по случаю) приезда архимандрита Адриана от свя-тейшаго патриарха к великим государем с служивыми, паки благородная г. ц. и в. кн. Софиа Алексеевна, изшедши к служивым и видевши (их) сокрушенных сердцы своими и плачющих горько, повеле прияти у них челобитныя и зело многими словесы оных увещевала, от чесого, наипаче слезы к слезам, умиляющеся, приложила.

И (восставшие) обещашася совершенно их царскому величеству служити без всякого злохитрства верно во вся дни живота своего. И тогда им вина их тяжкая, ради прошения в. г. с. Иоакима патриарха, отпущена бысть.

161

Они же премного благодаряще Бога и биюще челом царскому пресветлому величеству за явленную им — вместо чаямыя (ожидаемой) за их вину смерти и горьких мучений — милость, в радости велицей воз-вратишася в царствующий град и возвестиша о том в полкех своих, яко щедротами премилосердаго Бога, и предстательством пресвятые Богоматере, и чрез прошение крайняго российскаго архиереа, пастыря своего, о них отечески болезнующаго, святейшаго патриарха, у великих государей милость улучиша, и вина их прощена бысть.

О сем и всии слышавший во всех их, служивых, полков, со женами своими и детьми возрадовашася радостию велию зело, яко тажкое непрестанное смущение и боязнь отступи от них, сердца их преста (оставили) печаль и болезненное воздыхание.

И тогда ис похода грамота к Москве прислана такова: (далее приведена царская грамота от 5 октября, поданная в Москве патриарху Иоакиму 7 октября 1682 г., о походе стрелецких и солдатских челобитчиков в Троицу с повинными челобитными и объявлении восставшим полного прощения за «смятение» 18 сентября, вызванное, якобы, «смутными словами князь Ивана Хованского да Григорья Языкова». Грамота содержит указание патриарху объявить служивым людям присланные ему «указные статьи» и «по своему разсмотрению» укрепить их в послушании).

Октовриа (октября) же месяца в 8 день, в день недельный, в велицей соборней церкви по святей божественней литургии всему пехотному строю грамата чтена бысть, и указныя статьи в то же время прочтошася. Их же в. г. с. Иоаким патриарх московский и веса Росии довольно учаше тогда о хранении Божиих заповедей и ¹⁶¹како достоит, человеком сущим, богоугодно провождати время жизни сея, чтобы человек не зверский был, не телесный, но духовным весь учинился, яко в Бозе живет, и в нем движется, и есть, и всяческая в нем состоятся. Вещает бо сие избранный сосуд. И како властем преддержащим повиноватися подобает. Множество же народа в церкви бысть тогда, иже приидоша слышати, что сотворено им или указано.

По сем они, служивыя, целовав святое Евангелие и

162

руку святаго апостола Андреа Первозваннаго, имущую персты согбены на знамение святаго креста [егда всяк християнин по должности християнстей на себе сам крестное знамение изображает], из руки святейшаго патриарха взяли по всем приказом указные статьи в тетратех, и отидоша в полки свои мирно, и в приказах своих всем прочиташа.

Таковы статьи присланы ис похода и даны суть стрельцом. (Далее следует преамбула, излагающая официальную точку зрения на возмущение московских стрельцов и солдат после того, как, узнав «вину» Хованских, правительство вынесло князьям смертный приговор и привело его в исполнение. Виновным в «смущении» признан Иван Хованский-младший. Излагается история стрелецких и солдатских челобитий царям в Троице и объявляется царское прощение восставших под условием соблюдения следующих статей.) «А каковы статии по их, великих государей, указу быть учинены, и то писано ниже сего.

Впредь им, выборного полку салдатом, и всех полков надворной пехоте, и пушкарям, и пушкарского чину людем великих государей премногую и высокую к себе милость, — что они по их, великих государей, милостивому призрению от всяких тягостей и от работ свобожены, и их государским жалованьем наполнены, и всем удово-лены, чево деды и отцы их не видали, а ныне от них же в таких великих и тяжких винах пощажены и от смерти свободны учинены — всегда памятовать, и тое их государскую премногую милость платить, и нынешние свои вины заслуживать головами своими, а никакое дурно не мыслить, и ни с кем о том согласия и советов явно и тайно не держать, и смятения не затевать, и никого к тому не наговаривать, и ни х каким мятежником, и к расколыциком, и к иным воровским людем не приставать. И для того по прежнему зборов не чинить, и с ружьем в город и никуды не приходить, и кругов по-казачью не заводить, и воровских ясаков не вымышлять, и каланчей не именовать, и никаким образом ми-мошедших (прошлых) дел не всчинать и не делать, и тем не похвалятися, и никому не уграживать.

163

А кто из них услышит про великих государей от ково какие непристойные слова, или на бояр, и на думных, и на ближних, и московских, и иных всяких чинов людей какие злые умыслы или похвальные слова, или какие люди учнут какие слова им вмещать на смуту или говорить какие непристойные речи, или объявятся у них где от кого какие прелестные и смутные письма, — и им тех людей имать и приводить и письма приносить в Приказ надворные пехоты, а у себя таких и иных никаких воровских людей не держать, и нигде не укрывать, и им ни в чем не помогать, и никаких прелестных писем у себя не таить, и меж себя по полком ни о чем письменных и словесных пересылок не держать, чтобы от того впредь смуты и смятения отнюдь не было.

На Москве к бояром, и к окольничим, и к думным людем, и в приказех к судьям, и на съезжие избы к полковником, также в полкех и в городех к бояром, и воеводам, и к полковником же многолюдством, и с невежеством, и с шумом не приходить и никакой наглости не чинить. А приходить для челобитья о всяких своих делех с учтивостью, и бить челом вежливо и не шумно, и ни на кого ничево не затевать, и ничем ни х кому не приметываться, и не клепать, и мимо своих прямых дел никому из них ни за кого на Москве по приказом и в городех к воеводам для челобитья не ходить, и ни в какие чюжие дела не вступатися никоторыми делы.

На Москве и в городех никого без указу собою не 163 имать и за караулы не сажать, и никого не побивать, и не безчестить, и собою ни с кем не управливатися, и ни на кого никаким дурном не похвалятися, и никакова своевольства и грабежу не чинить. А о всяких своих делех бить челом великим государем и подавати челобитные: на Москве в больших делех — в Приказе надворные пехоты, а в малых делех — на съезжих избах полковником, а в полкех и в городех в больших делах — бояром и воеводам, а в малых делех – полковником

164

же. А самовольством отнюдь ничего не делать и не затевать, и быть у полковников во всяких государственных делех в послушании и в подобострастии безо всякого прекословия и ослушанья.

Пушки и всякие пушечные запасы, которые они взяли с Пушечного двора и розвезли к себе по полком, тако же ружье, и зелье, и свинец, и фетиль, которое они взяли из их государские казны себе и роздали розных чинов людем, собрать все тотчас. И пушки и пушечные запасы отвесть, где что было по прежнему, так же и ружье, и зелье, и свинец, и фетиль, и инное, где что взято, — отдать сполна в целости, и впредь тово самовольством не делать никакими мерами.

Которые из них посланы будут на их, великих государей, службы — и тем с Москвы в те места, кому где быть указано, ити без мотчания (промедления). А их, великих государей, жалованье — подъемные деньги — дать им велено.

На Москве и в городех ни у ково дворов себе не отимать, и людей (холопов), и крестьян в пехотной строй и на свободу не подговаривать и свойственниками их не называть, и за них в челобитчиках не ходить, и тем никому никакова разоренья и убытков не чинить.

В салдацкой Бутырской полк и в полки же надворные пехоты никого вновь без имянного великих государей указу не приверстывать. И салдацких и надворныя пехоты детей, которыя меньши 17-ти лет, а отцы у них есть — и тех из салдат и из надворные пехоты отставить, и быти им до семинатцати лет в недорослех и жить с отцы своими. А которые из них в семнатцать лет и больши, а отцов у них нет, — и тем быти в салдатех и в надворной пехоте по прежнему.

А боярских людей, и крестьян, и гулящих людей (бродяг), которые в нынешнее смутное время писаны в

165

салдаты и в надворную пехоту, выкинуть ис того строю всех и отдать от помещиком их и вотчинником по крепостям. А гулящих людей переписать, кто имяны, и от-куды, и давно ли пришли — а переписав, отпустить их в домы их, где кто живал наперед всего, а на Москве их не держать и жить им не велеть, чтобы от таких гулящих людей воровства не было. А буде которые такие гулящие люди, преж сего живучи на Москве, кормилися каким ремяством (ремеслом) или работою, — и им быть на Москве з запискою и с порукою, и записывать их в Земском приказе в книги подлинно, чтобы они все были в ведомости.

По смутным словам князя Ивана Хованского, и детей, и родственников ево, и по письмом их никакова зла не затевать, и что он, князь Иван, и сын ево князь Андрей за измену кажнены, — в то не вступатца никакими делы, потому что измена их по розыску и по подлинному свидетельству им, великим государем, извесна и всем людем явна, и та казнь учинена им по их, великих государей, указу, и суд о милости и казни вручен от Бога им, великим государем, а им никому о том не токмо говорить — и мыслить не надобно, и дела им до того не достало.

10.

По вышеписанным статьям великих государей указ и повеление во всем им исполнять со всяким усердием. И от всякого дурна престать совершенно. И им, великим государем, служить верно, безо всякие измены и шато-сти. И ни х каким прелестям и к смуте не приставать никакими вымыслы. И быти в их государском повелении, и во всяком послушании, и в обыклом повиновении со всяким усердным покорением и чистым намерением безо всякие хитрости и лукавства.

11.

А буде кто из них, презрев их, великих государей, премногую и высокую милость, в каком месте (какое) нибудь прежнее дело учнет хвалить, или похвалятьца смертным убивством, или затевать для смуты какие вы-

166

мышленные слова тако же, как и преже сего, или буде кто учнет какую смуту к воровству заводить, или кто, про то ведая, не известит, и того вора не поймает, и учинит ему поноровку — и таковых за начинание тех их воровских дел казнить смертию безо всякого милосердия, чтобы ворам и мятежником о том страшно было и помышлять, не токмо затевать, и чтобы впредь такова начинания никто отнюдь не мыслил никаким образом!»

И о всем том, что учинися на Москве, великим государем в Троецкой монастырь святейший патриарх писа епистолию, с нею же посла Воздвиженского монастыря игумена Ефрема октовриа в 10 день. Кая (которая) епистолиа зде приложися. (В помещенной далее «епистолии» патриарха царям, после обширного богословского вступления, сообщалось о принятии всеми восставшими царской грамоты «без всякого прекословия» и их единодушном обещании, «еже быти им вашему самодержавству во всяком повиновении и служити верно без всякого колебания».)

Егда же в 9 день в велицей соборней церкви благодарственное пение о мирном устроении творимо бяше, абие тогда во всех их стрелецких слободах по всех Божиих церквах с довольным ударением компанов (колоколов) петы бяху молебны. Моляше же их, служивых, святейший патриарх паки сице: «Людие Божий! Видите сами благоутробие Божие, явленное вам, иже в руце своей царская сердца имеет. Вложи бо той монарха, Творец сый неба и земли, в сердца благочестивых наших царей помиловати вас и прощение вам даровати.

И аз им, государем царем, со усердным моим молением о вас, во Христе чадех моих, велия моя прошения сотворях, да оставят вам ваша долги — и оставиша. Сего ради помните сие и мене, суща яко в поручении по вас: не предадите грехом и злобам, оставите всякое зломысльство от сердец ваших, и поживете благо лета мно-га, и не мозите навести на мя и на себе злобнаго и клятвенного порока!» Они же вси обещашася в благотворении быти усердно.

Егда же с писанием сим (т. е. с приведенной ранее «епистолией») октовриа в 11 день в Троицкой монастырь

167

игумен Воздвиженского монастыря Ефрем с служивыми людьми прииде и их царскому пресветлому величеству вся бывшая возвести, — абие, услышавше благовествова-ние сие, вси в веселии сердец своих Бога преблагаго прославиша, яко благоволи по своей неизреченней милости помиловати люди своя и междоусобныя брани и многаго кровопролития Российское царство свободити, даровав мир.

ВОЗВЕСЕЛИШАСЯ ЖЕ

Возвеселишася же многочисленного воинства народи, сущия тамо, яко мирствование бысть. Зело бо нужда осенняя постиже, дожди и воздушныя мятежи, слота (слякоть) и грязи вельми обыдоша (окружили), скудость же конских кормов и всяких запасов такому множеству людей собранному немалая бысть. Мнози бо приидоша вскоре и надеяхуся во своя такожде скорого отпущения и возвращения.

Противу же писания вествовательнаго (известительного) святейшаго патриарха великих государей бысть написание таковое: (далее помещена похвальная грамота патриарху от 13 октября, поданная ему 14 октября, за его описанные выше действия по «утишению» восставших в «мирное пребывание и к нашему царскому величеству должное повиновение»).

168

По сем милосердием неизреченных щедрот Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, отменностию времене от-менишася и сердца человеческая. И поидоша вси без всякого прекословия во мракооблачном зерном (воздушном) и мразливыя зимы движения тихолетием. Не бысть уже к тому ни у кого безчинного дерзновения и бедо-носнаго, ниже вредотворимых страхов, ниже суетных и праздных словес. Но яко же и прежде к братолюбию и к правдотворению (люди) тщаливы и покою миротвори-мому желательни быша.

О, чюдеси творящаго и претворящаго вся всетворца нашего Бога! Долженствует всякому, ум имущему, присмотретися, како своим несказанным промыслом противно суетнословнаго мудрования человеческия мудрости и вре-меногадателей сотворяет, да никако же, на тое надеющеся мраковетрие, прелести гадательныя утверждаются. — Но непрестанно, чистотою сердца и всякими непорочными и безпреткновенными нравы жительство свое видяще, да возвождают очеса своя в горы ко властоимателю Богу и от него же за благотворение несумнительно да надеются зде благовременств многих и в небесех неисповедимое мздоимательство (т. е. воздаяние) прияти!

Ибо егда воздушная мира сего ясность, по прошествии зимнаго тяжелоносия, и мразливых ветров, и смущенных облаков — и летняя тихость наступаше, тогда за многогневное человеческое грехование в сердцах человеческих и в жительстве християн православных зима люта зело бедотворивая и грехи ко грехом прилагаемая воста. — Яже роди прелютыя облаки уныния, и смущенныя во умном блюстилищи смыслы, и произносныя лжи-вословия, и бурю мятежей, и отчаянная страхования презельно возстави*.

Егда же времене зима миротвориваго круга наступоваше и далечайшаго ради Солнца отступления воздух мраки и мятежи исполняшеся, абие тогда сердца человеческая преестественною Божиею силою [нечаянно, человеческим мнетельством] в любовь братолюбства и единомудрие солнца праведного лучами просветишася, злобныя

* Что породило злые облака уныния, и смущение умов в головах, и словесную ложь, и бурю мятежей, и отчаянный страх подняло. {Прим. сост.)

169

мраки и ветротленныя дерзости погибоша, вси единомудрствовати в державе благочестивейших православных монархов устроишася. За что всех Творцу нашему и вла-дыце от всех человеков от всех дел его божественных лепотное благодарение и непрестанное от умных органов хваление и аллилуйа да поется во веки.

Сего ради в. г. ц. и в. кн. Иоанн Алексеевич, Петр Алексеевич (т) и сестра их благородная г. ц. и в. кн. Софиа Алексеевна [яже во дни полезными и благопот-ребными в царском сигклите вещаньми, и к служивым милосердыми приветы, и сладкоглаголивыми к ним увещании, в нощи же молитвенными во двери милосердия Божия непрестанными толцании (стучаниями) и к преблагословенней деве Богородице Марии слезоточными облаки одождяя сердце свое болезненными вопиении, зело потрудися], видяще изменение десницы Господни от междоусобного кровопролития и пагубнаго волнения творящия силу в мирное, и любезное, и нераздорливое житие и благопокорное пребывание — абие воздаша народодетелю Богу преблагому хвалу и честь, поюще его и превозносяще во веки.

Таже воинство, собравшеся их царского величества повелением тамо многочисленное, (цари и царевна) сразсмотривше. И яко на их государское повеление всяких чинов люди к ним, государем, в поход охранити их царскую державу и стрещи их богопомазанныя особы со тщанием вооружившеся пристойным чиновным (т. е. соответствующим званию) своим оружием приидоша, и до их царского указа [аще и велия нужди во времени том подъяша] пребыша — (государи) похвальныя словеса и милостивые им изрекоша.

И послушливую их и радетельную сию службу их царское величество повелеша в памятныя служебныя книги в Розрядном приказе написати впредь за то, ради милостиваго своего государского им жалования. И сие сотворше, отпустиша многия полки в домы своя, при своей же царстей державе оставиша воинства немного.

И октября в 25 день по повелению в. г. ц. и в. кн. Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича (т) их царского величества указ стольником, и розных строев полковни-

170

ком, и стряпчим, и дворяном московским, и жильцом сказан в Троецком Сергиеве монастыре таков.

«Стольники, и стряпчие, и дворяне московские, и жильцы!

В. г. ц. и в. кн. Иоанн Алексеевич, Петр Алексеевич (т) велели вам сказати. В нынешнем во 191-м году сентября с 3 числа, егда они, великие государи, изволили из села Коломенского шествовати в Савин монастырь Сторожевскаго, а из того монастыря в село Воздвиженское, и когда изволили быти в селе Воздвиженском, — и вы, уведав той их, великих государей, поход и показуя к ним, великим государем, службу свою и радение, приехали к ним, великим государем, в поход в вышепи-санныя места без многия высылки.

А егда они, великие государи, изволили прийти из села Воздвиженского в Троецкой монастырь, — и тогда приехали такожде без высылки многие. А из дальних мест по их, великих государей, указу по высылке в нынешнее осеннее трудноватое время приехали вы к ним, великим государем, в поход в скорых днях и великим многолюдством, принимая всякую нужду. Да вы же имали с собою людей своих со оружием сверх сказок своих (объявлений на смотрах) с прибавкою. И в том во всем к ним, великим государем, показали явную свою службу и радение многое.

И в. г. ц. и в. кн. Иоанн Алексеевич, Петр Алексеевич (т) за тое вашу верную к ним, великим государем, и правдивую службу и усердное радение жалуют вас — милостиво похваляют. И пожаловали вас, стольников, и розных строев полковников, и стряпчих, и дворян московских, и жильцов, и начальных людей, и городовых дворян, и детей боярских, копейщиков же и рейтаров, 170 которые в приезде объявилися октября по 26 число, за тое вашу радетельную и усердную службу и за скорый приезд своим, великих государей, жалованием: к прежним вашим окладом придачю помесного по 50 чети (четверти, т. е. по 25 десятин), денег по 5 рублев, да ис поместей ваших в вотчину с окладов ваших со ста по 10 чети.

И указали они, великие государи, дати вам на те вотчины свои, великих государей, жалованные грамоты, чтобы та ваша верная и правдивая служба и усердное

171

радение детем вашим, и внучатом, и впредь будущим родом была явна и памятна. И вы бы, видя к себе такую их, великих государей, премногую и высокую милость, и впредь им, великим государем, служили, и их государское повеление исполняли со всяким радостным намерением и усердием, и за то ожидали себе и впредь их, великих государей, всякого милостиваго призрения.

А ныне указали они, великие государи, быти вам с собою, великими государи, в походе по росписи. (Далее в грамоте приведена диспозиция дворянского ополчения.) А ехати вам в те вышеписанныя указныя места в полки к бояром и воеводам, не заезжаючи в домы и в деревни свои никоторыми делы. И в тех полкех у бояр и воевод записыватися вам в приезд вновь ноября месяца с 1-го числа ноября ж по 8 число нынешняго 191(1682)-го году безо всякого перевода.

А буде кто из вас, забыв их, великих государей, милость, от них, великих государей, ис похода или ис полков бояр и воевод без отпуску сьедут, — и тех указали они, великие государи, за то написать из московских чинов с городами (т. е. разжаловать в городовые дворяне), да у них же взяти ис поместей их и вотчин четвертую долю и отдати в роздачу челобитчиком бесповоротно.

Да великие же государи указали с сего времене вам, стольником, стольником же и полковником, и стряпчим, дворяном московским, и жильцом, и начальным людем, руским и иноземцом, городовым дворяном и детем боярским на Москве и в походех ходити с саблями, и с шпагами, и со иным таким ружьем. Да с таким же ружьем на Москве и в городех ходити приказным, и дворовым, и конюшенного чину людем, и гостям, и доктором, и иным таких чинов людем.

А надворной пехоте ходити на Москве с саблями тем, которые будут на караулех. А купецким и иных чинов людем и надворной пехоте, которые на караулех не будут, ни с каким ружьем не ходити. А опричь вышеписанного ружья со иным ни с каким ружьем вам и иных вышеписанных чинов людем не ходити, и не езди-ти, и с собою никому не носить. И в походех и нигде ни с кем никаких задоров и поединков не чинити, чтобы от того никакова дурна не было. А будет от кого в

172

том учинится какой задор, или кто кого каким ружьем ранит — и тем чинити указ по Уложению бес пощады».

Да того ж числа по их же, великих государей, указу сказан их, великих государей, указ боярским людей таков:

«Люди боярские!

В. г. ц. и в. кн. Иоанн Алексеевич, Петр Алексеевич (т) велели вам сказати:

В нынешнем во 191 (1682)-м году в сентябре и в октябре месяцах по их, великих государей, указу приехали вы за бояры своими к ним, великим государем, в поход, в село Коломенское, и в Савин монастырь, и в село Воздвиженское, и в Троецкой Сергиев монастырь в скорых днях с самым добрым намерением, хотя им, великим государем, служити и службу свою показати.

Да вы же, будучи на Москве в смутное время и ныне в полку, ни х каким смутным словам и к дурну не приставали, а от кого какия непристойныя слова слышали — и на тех извещали, а иные про то сказывали бояром своим.

И великие государи за то жалуют вас — милостиво похваляют. Да вас же великие государи пожаловали на погреб (велели поить из царских запасов). И вы бы, видяще к себе такую государскую премногую милость, и впредь им, великим государем, служили, и во всем радели, и всякого добра хотели со всяким усердием, а ни на какие злые смутные слова не прелыцалися и ни х какому воровству не приставали. А буде кто из вас от кого какие непристойные слова услышит, и на тех людей извещали (бы) вскоре.

Да вам же указали великие государи с сего времени на Москве и в походе ходити с саблями, и со обухами, и со иным таким же ружьем. А меж себе и ни с кем тем ружьем поединков не чинити и задоров бы ни с кем от вас не было. А буде кто из вас тем ружьем кого ранит, — и тем за то учинен будет их государев указ по Уложенью бес пощады.

Да вам же бы немцом, и черкасом, и иных народов иноземцом, и никаким людем никаких грубных, поносных слов не говорити и ничем их не дражнити. А буде

173

кто из вас в том объявится и будет изыман и тем быти в наказании по тому же бес пощады».

Октовриа же в 28 день служивыя стрельцы били челом великим государем, чтобы столп, поставленный на Красной площеди с подписию безчинною по прежнему их челобитью, повелели государи сломати. И подали заручныя челобитныя от всех полков, писанныя сице:

«Ц. г. и в. кн. Иоанну Алексеевичи), Петру Алексеевичи) (т). Бьют челом холопи ваши, стольника и полковника Леонтиева полку Ермолова пятидесятники, и десятники, и все рядовыя. В прошлом, государи, во 190-м году изволением Божиим грех ради наших в вашем, великих государей, царствующем граде Москве бояром, и думным, и всяких чинов людем учинилося побиение на Красной площеди и во многих разных местах.

И тем мы, холопи ваши, Бога и вас, великих государей, прогневали. А по умыслу вора и расколыцика Алешки Юдина с товарыщи, против челобитья по потачке всякому дурну отца их, Алешкина с товарыщи, названнаго, бывшаго боярина князя Ивана Хованского и сына ево князь Андрея, били челом вам, великим государем, всех полков надворныя пехоты, покрывая болыпия свои вины, чтобы вы, великие государи, пожаловали нас, холопей своих, всех полков надворные пехоты жалованными грамотами для того, чтобы нас, холопей ваших, ворами и бунтовщиками нихто не называл, и чтобы наши бывшия вины не ставити в вины.

И по неправому нашему, холопей ваших, челобитью, винных, ваши, великих государей, жалованные грамоты по полком даны. И по зловымышленому же богоотступника и святыя церкве противников и ругателей Алешки Юдина с товарыщи, и названным их отцем и ко всякому злому делу потаковщиком князь Иваном Хованским и сына ево князь Андрея, против той вашей, великих государей, жалованной грамоты били челом вам, великим государем, чтобы на Красной площеди учинити столп, а на том столпе подписать противу тех ваших великих государей жалованных грамот.

И противу того злоумышленного челобитья воров и расколыциков, Алешки Юдина с товарыщи, и по приго-

174

вору князь Ивана Хованского и сына (его) князь Андрея, на той Красной площеди столп зделан.

И ныне мы, холопи ваши, видя свое неправое челобитье, что той столп на Красной площеди учинен в вашем, великих государей, царствующем граде Москве не к лицу, и помняще свое к вам, великим государем, обещание и крестное целование и вашу, великих государей, премногую и неизреченную и высокую к себе милость, и паки обещалися же пред святым Евангелием, чтобы нам, холопем вашим, за дом пресвятые Богородицы и за вас, великих государей, умирати, и вам, государем, верно служити, и работати противу нашего, холопей ваших, челобитья, — по упрощению об нас, винных холопей ваших, в духовном чине отца вашего и богомольца в. г. с. Иоакима патриарха московского и веса Росии, мы, холопи ваши, в тех больших и тяжких своих винах прощены и от смерти свободны учинены.

Милосердые в. г. ц. и в. кн. Иоанн Алексеевич, Петр Алексеевич (т)! Пожалуйте нас, винных холопей ваших! Велите государи той столп с Красной площеди сломати, чтобы от иных государств в вашем, великих государей, царствующем граде Москве зазору никакова не было. А о вашей, великих государей, жалованной грамоте, которые у нас, холопей ваших, в полку, вы, великие государи, что укажете. Цари государи смилуйтеся!»

И по тому их челобитью послана ис похода великих государей грамота к боярину (Головину): велено той столп сломати. Ноемвриа же в 2 день послал боярин Михайло Петрович Головин стольника и полковника Ле-онтиа Ермолова с стрельцами. И той полковник столп сломал. И весь бут, выломав до свай, и кирпич весь с Красныя площеди свезен. А листы жестяныя, на них же была подпись, которые на том столпе были устроены, сазжены (сожжены) того же дня.

Месяца же ноемвриа в 6 день в. г. благочестивейший ц. и в. кн. Иоанн Алексеевич, Петр Алексеевич (т) со всем своим царским двором ис похода своего из Троец-кого Сергиева монастыря в царствующий град Москву внидоша мирно.

Около же их царского величества вси ближний люди

175

и воинство все, всяких чинов люди служивыя со оружием хождаху многое время в царствующем граде. На их же царского величества дворе, ради всякого опасения, уставлены быша стольники, стряпчие, жильцы, дворяне московские все по очереди, со оружием, пременятися чрез неделю сотнями.

А служивых людей: бояр, окольничих, и думных дворян, и думных дьяков, стольников, стряпчих же и жильцов, городовых дворян и детей боярских за ту их верную службу, что они в поход к великим государем в Троецкой Сергиев монастырь поспешилися и тамо, оберегая их государскую державу и здравие, пребыли до отпуску, — благочестивыя государи цари жаловали вотчинами, и поместьи, и чинами. И вновь приверстовати во оклады, иным же поместья указали давати в вотчины. И о том даваны, и ныне даются их, великих государей, жалованные грамоты печатныя, и та служба в тех грамотах описывается имянно.

Пребывающе же благочистивыя великие наши государи цари в царствующем своем граде Москве, и благополучно всяким разсмотрительством державу свою управляли. И тогда Стрелецкой приказ ведати и по их царского величества указу росправу творити повелеша окольничему Венедикту Андреевичи) Змеову. И тогда салдаты и стрельцы всех полков, видяще к себе великих государей царей неизреченную милость и во всем мирнаго пребывания своея державы людем их государское желание, били челом им, в. г. ц. и в. кн. Иоанну Алексеевичи), Петру Алексеевичи) (т), чтобы им, служивым, они, государи, повелели дати жалованную грамоту, дабы их никто всяких чинов людей не укорял и в досаждение уничижительных слов не говорил и не наругался. И по их, служивых, челобитью, милосердуя о них, благочестивыя наши самодержцы православныя цари повелеша им дати свою государскую жалованную грамоту во все полки порознь, яже тем дадеся сицева:

«Божиею милостию мы, в. г. ц. и в. кн. Иоанн Алексеевич, Петр Алексеевич (т), пожаловали московского выборного Родионова полку Жданова урядников и рядовых салдат: велели им дать сию нашу, великих государей, жалованную грамоту по их челобитью, что в прошлом во 190-м году в апреле били челом брату нашему,

176

великих государей, блаженные памяти в. г. ц. и в. кн. Феодору Алексеевичу (т) они, урядники и рядовые сал-даты, на генерала Матвея Кравкова, а московския на-дворныя пехоты пятидесятники, и десятники, и рядовые всех полков на полковников, которые у них у полков были, и подавали на них челобитные за руками.

А в челобитных их написано. Будучи де у них, выборного полка у салдат, генерал Матвей Кровков, а надворные пехоты у полков полковники — чинили им налоги, и обиды, и всякия тесноты, и приметывался к ним для своих взятков и работ многих,, их били жестокими побои, ругательством, взяв в руку батога по два, и по три, и по четыре.

И на их землях, которые им отведены под дворы, и на выморочных местех построили огороды, и всякие овощные семена на те огороды покупать велели им на зборные их деньги. И для строенья и работы на те свои огороды жен их и детей посылали работать в неволю, и в деревни свои прудов копать, и плотин и мельниц делать, и леса чистить, и сена косить, и дров сечь, и к Москве на их подводах возить заставливали. И для тех своих работ велели им покупати лошеди в неволю, бив батоги.

Да им же велели делать цветные кафтаны с золотными нашивками и шапки бархатные в неволю же, бив жестокими побои. Да они же, генерал и полковники, из нашего, великих государей, жалованья вычитали у них многие деньги и хлеб, и теми зборными деньгами и хлебом корыстовались.

И с стенных, и с прибылых караулов, и из недельных, и в слободах с съезжих изб спускали их по тритцати, и по сороку, и по пятидесять человек и больши, — а имали с человека по четыре, и по пяти алтын, и по четыре гривны, и по полтине, — и теми деньгами корыстовалися же.

Да они же, полковники, стоя на стенных караулех, имали. наше, великих государей, жалованье, что им, надворной пехоте, на той стенной караул даются деньги и запасы з дворцов. А им того нашего государского жалованья не давали, а велели те запасы продавать — и теми деньгами корыстовалися сами же.

А на дворовое свое строенье лес и всякие запасы по-

177

купать им велели на зборные деньги, и тем им чинили тесноты и разоренья. А иные из них, полковников, для каменной ломки на полатное свое строенье посылали их в Мячково по сту человек и больши. И тот камень и известь к Москве возили они, надворная пехота, водяным путем стругами, а сухим на своих подводах.

Да они же де, полковники, все на дворы к себе сверх деныциков имали на караул многих их братью и заставливали их работать всякую работу и отходы чистить.

А как де они, генерал и полковники, с полками бывали на ваших, великих государей, службах в полкех, и которые их братья оставалися на Москве — и с тех остаточных имали они великие взятки з боем и из них многих оставливали на Москве на дворех своих на караулех и для работы.

А на службах в полкех, и в малоросийских городех, и в дорогах будучи, по тому же чинили им великие тягости и на подводах их возили свои запасы.

И чтобы брат наш, блаженные памяти великий государь, пожаловал их за многия их службы, и за кровь, и за раны, и за полонное терпение, и за осадное сидение: велел им о том свой, великого государя, милостивой указ учинить.

И по указу брата нашего, великих государей, блаженные памяти в. г. ц. и в. кн. Феодора Алексеевича (т), а после преселения его государева от сего света в вечное блаженство по нашему, великих государей, указу и по приговору бояр наших те полковники за те их вины, что они чинили надворной пехоте всякую тесноту и обиды и за многие их взятки посыланы в тюрьму, и учинено им наказанье, и от полков отставлены, и полковничьи чины у них отняты, и деревни, которые им даны были к полком, у них взяты и отписаны на нас, великих государей, а у полков на их место велено быть иным полковником.

А что они же, генерал и полковники, будучи у тех полков, имали из съезжие избы у урядников и у пятидесятников з зборных их и вычетных денег, и хлеба, и иных взятков, и что имали в неволю мастеровых и работных людей и в деревни к себе, и к друзьям своим, и к свойственником, и к знакомцом для работы посыла-

178

ли — и за то за все доправлены на них против их заручных челобитных и росписей деньги и отданы им, челобитчиком, сполна.

И в тое же время по злохитросному умышлению князь Ивана и сына ево князь Андрея Хованских и единомышленников их воров, и раскольников святые церкви, и ругателей Алешки Юдина с товарыщи, в нашем, великих государей, царствующем граде Москве учинилося великое смятение и у них в салдацком выборном, так же и московские надворные пехоты всех полков возмущение.

И в том смятении и возмущении на Красной площеди и во иных розных местех побиты бояре наши, и думные, и ближние, и иных чинов люди. И от того смятения в Московском государстве в народе и у них в полкех было страхование большое многое время.

И в нынешнем во 191-м году сентября в 17-м числе по нашему, великих государей, указу и по боярскому приговору князь Иван, и сын ево князь Андрей Хованские, и Алешка Юдин с товарыщи за то их многое воровство, и за измену, и за возмущение в народе, и на наше, великих государей, здаровье и на державу нашу злой умысл, и за подискание под Московским государством, по подлинному розыску и по явным свидетельствам кажнены смертью.

И после того били челом нам, великим государем, они, московского выборного полка урядники и салдаты, также и московские надворные пехоты всех полков пятидесятники, и десятники, и рядовые. И подали заручные повинные челобитные. А в тех их челобитных написано:

В прошлом де во 190(1682)-м году в майе месяце изволением Божиим грех ради их, ненавидя рода христи-янского искони ненавистный диявол*, возмутил в народе вся злая. И по вымыслу вора и зломышленника князь Ивана, и сына ево князь Андрея Хованских, и советников их, вора же, и богоотступника, и расколыцика Алешки Юдина с товарыщи, учинилося в нашем, великих государей, царствующем граде Москве смятение и бояром нашим, и думным, и иных чинов людем побие-

* Ненавистный дьявол, исконно ненавидящий христиан. (Прим. сост.)

179

ние. И тем де они всемогущаго Бога и нас, великих государей, прогневали.

И ныне де обдержит их недоумение, и неудобство, и страх неисповедим, и в живых себе быть в нынешнем веце (веке, т. е. на этом свете) не помышляют, а в будущем о вечном проклятии совестию прободаеми — вопиют к нам, великим государем, со слезами, чтобы мы, великие государи, пожаловали их, на милость преклони-лися, и моления и прошения их со слезами и припадающих сокрушенным сердцем не презрели, и над ними умилосердилися, и милости нашей государской от них не отставили: велели за их многие службы, за кровь, и за раны, и за полонное терпение, и за осадное сидение вины их им отдати.

И на наших государских службах и в городех никому никакими поносными словами, и бунтовщиками, и изменниками их, урядников и солдат, называть, и без нашего, великих государей, имянного указу и без подлинного розыска казнить, и в ссылки напрасно ссылать, и без вины кнутом и батоги бить — не велели.

А наше великих государей жалованье на Москве и на наших великих государей службах им, урядником и сал-датом, и без них женам их и детям годовые их оклады давать сполна без всякого вычета. Да как де по нашему, великих государей, указу посланы они бывают на наши великих государей службы, и им де для тех наших служеб дают нашего, великих государей, жалованья на подъем по два рубли человеку. И на те де деньги покупают они лошеди и всякую служилую рухледь. И в дорогах и на службах тем лошедям покупают корм дорогою ценою своими деньгами, избывая с себя платье. И от того денежного малого подъему разаряютца они в конец без остатку.

Да у них же де в полкех под пушками станки и колеса окованы в розных годех для наших, великих государей, служеб и посольских выездов розными образцами, и знамена, и барабаны, и всякое полковое строенье из нашего государского полугодового жалованья и из их дачь великими вычеты. А прежде сего, при прежних великих государей, те полковые строенья строены из нашия государския казны, а не из их дачь. И чтобы о том наш, великих государей, милостивый указ учинить.

180

И на Москве, и на наших государевых службах, и идучи на службы и со служеб по дорогам, на всяких начальных людей и на друзей их никакие работы им не работать, и из нашего государского жалованья дворовых денег (доплат на домостроение) и недослуженого на их братье на отставных, и после их на женах их и на детях никаких денег не править.

А они де, урядники и салдаты, впредь обещаются нам, великим государем, служить и радеть со всякою верностию, и те свои вины заслуживать головами своими.

И мы, великие государи, наше царское величество, государи християнские милосердые, ревнуя по господе Бозе и последствуя его спасительным евангельским запо-ведем, и для преподобнаго отца и великого чюдотворца Сергиа, и по упрощению о Святем Дусе отца нашего и богомольца в. г. с. Иоакима патриарха Московского и веса Росии, и видя их, урядников и салдат, что они от вышеписанных дел своих пришли в познание, и от них престали совершенно, и пред нами, великими государи, вины свои объявили безскрытно, и у нас, великих государей, милости просят со многими слезами — и мило-сердуя об них, напоминая прежния их многия службы и крови — пожаловали по тому их многому и слезному челобитью: велели вины их им отдать и преступления отпустить и предати забвению.

А на Москве, и на наших великих государей службах, и в городех никому бунтовщиками и изменниками их называть не велели (далее жалованная грамота положительно отвечает на все просьбы солдат и стрельцев, изложенные в вышеприведенной челобитной, и требует от них полного повиновения и верной службы). На грамоте по склейкам* помета думных дьяков: Василья Се-¹⁸⁰ менова, Ивана Горохова, Федора Шакловитова, Емелиана Украинцова».

Декемвриа (декабря) же месяца в 10 день той Стрелецкой приказ повелеша они, великие государи, ве-

* Грамота представляла собой свиток, склеенный из бумажных полос и заверенный подписями на обороте по местам склеек. (Прим. сост.)

181

дати и по их государскому указу разсмотрение творити думному дьяку Федору Леонтьевичю Шакловитому с товарыщи.

Но видети зде подобает, яко же убо древле презоривии (преступливые) и забытливии быша благодеяний Божиих исраильтяне, — такожде и ныне в человецех со-творися забвение и о явленном милосердии многое презрение. Служивыя убо тии ж де люди в стрелецких полках в месяце декабре, забывше мнози великих государей неизреченную милость и милосердое их царское призрение, отдание же тяжких их вин и смерти достойных помилование видевше, и жалованныя грамоты на утоления мятежа душ своих вземше, скоро забыша и в развращение мыслей своих паки приидоша. Возвратилися бо из их полков мнози на первыя (т. е. прежние) своя дела мятежная и начали паки мястися (глагол от «смятения») и преслушание творити.

И в том же месяце декабре Павлова полка Бохина стрельцы всем полком своим учинилися великих государей указу преслушны. И чрез указныя им данныя статьи приходили в Стрелецкой приказ ис того приказа бити челом многолюдством, и били челом криком и невежеством.

И полковника своего Павла Бохина слушати не стали, и что ему, Павлу, велено своего полка стрельца вора Ивашку Жареного с товарищи сыскав привести в Стрелецкой приказ, — и они ево, Ивашка, ис полка своево не отдали, и в том отказали, глаголюще тако: «Хотя де нас велят и перевешать, мы того Ивашка не отдадим!»

Сего ради месяца того в 27 день в той Павлов полк Бохина посыланы были стольники и полковники Акин-фей Данилов да Иван Цыклер с полками своими. И они, полковники, того Ивашка Жареного с товарыщи в том полку взяли и привели в Стрелецкой приказ.

Тем же для того их непослушания и противности великим государем и непостоянный шатости взято у всего того Павлова полка Бохина служивых ружье, и государева жалованная вышеписанная грамота, и на караулы нигде всему их полку ходити не велено.

А воры и пущия возмутители и мятежники Ивашка Жареной да Ивашка Пелепелкин с товарыщи, 5 или 6

182

человек, в тое время на Красной площеди великих государей указом казнены: отсечены быша главы их.

Всему же их полку сказан бысть великих государей указ таковый: «Павлова полка Бохина стрельцы! В. г. ц. и в. кн. Иоанн Алексеевич, Петр Алексеевич (т) велели вам сказать: (далее говорится о верной службе полка при прежних царях, о челобитье стрельцов и прощении их царями осенью 1682 г., о клятве стрельцев на верную службу в октябре 1682 г. и выдаче им царской жалованной грамоты). И декабря в 26 числе приходили в Стрелецкой приказ вашего полка стрельцы Ивашка Пелепелка да Федька Ворон с товарыщи многолюдством, и с великим невежеством, и с шумом с челобитною.

А в той вашей челобитной написано, чтобы из вашего полка стрельца, бывшаго пятисотного Ивашка Трифонова с товарыщи, перевести в иной полк. И в тое же время тем вашим челобитчиком сказан их великих государей указ, что того Ивашка с товарыщи и без вашего челобитья во иной полк в стрельцы перевесть велено, и бити челом о том не о чем.

И они, Ивашка и Федька с товарыщи, слыша той их, великих государей, указ, пошедше было ис приказа, поворотилися назад и учели говорить с великим невежеством и шумом пуще прежняго, чтобы им отдати вашего же полка пятисотного Исачка Борисова да пристава Кондрашку. А велели де им о том говорить вы всем полком.

И тем челобитчиком сказано, что тех пятисотного и пристава им отдати не довелося, а будет им их великих государей указ по сыскному делу. И они о том кричали многажды и говорили, что прислали их для того вы всем полком.

И те ваши ваши челобитчики за то их воровство, что они их великих государей указу и указным статьям учинилися противны (не подчинились) и приходили в Стрелецкой приказ с великим невежеством и шумом, за таким их великих государей страшным указом и за своим многим обещанием — приняты (схвачены) были в Стрелецкой приказ.

Да по сыскному же делу вашего полка стрелец Ивашка Жареной довелся взять в Стрелецкой приказ. И о присылке того Ивашка посыпано к полковнику к Пав-

183

лу Бохину письмо. И Павел Бохин послал с тем письмом по него, Ивашка, сотеннаго з деныциками. И вы учинилися их великих государей указу ослушны: ево, Ивашка, не отдали.

Да и сам он, Павел, взяти его, Ивашка, к вам в полк посылан же был. И вы потому же их, великих государей, указу (были) непослушны и ево, Ивашка Жареного, ему, Павлу, не отдали и в том ему отказали. И говорили ему: Хотя де всех вас переказнят — и ево, Ивашка, вы не отдадите.

И после того вы вины вашей в том к ним, великим государем, не принесли, и того вора Ивашка Жареного в Стрелецкой приказ не привели, и стояли в упорстве вашем многое время. И по указу великих государей того вора Ивашка взяли у вас стольники и полковники Акин-фей Данилов да Иван Цыклер с стрельцами полков своих.

И тот вор Ивашка Жареной с советники своими за их воровство, и за мятеж, и за смуту, и за своевольство, что они чинили мимо их великих государей указу и указных статей, казнены смертию.

А кто за него, Ивашка Жареного, стояли и к тому пущие завотчики были, и во отдаче его отказали, и на такую противность вас привели — и вы тех не объявили, укрывая их. И то вы учинили забыв господа Бога, и их, великих государей, премногую и высокую к себе милость, и свое многое обещание, как вы обещалися им, великим государем, пред святым Христовым Евангелием.

И вместо верныя своея службы показали их, великих государей, указу явную противность и непослушание. И учинили многое возмущение, чего было вам за таким их, великих государей, указом и за указными статьями не токмо чинити, — и мыслити ни которым образом невозможно! И за те ваши вины довелися (достойны) вы смертныя казни.

И в. г. ц. и в. кн. Иоанн Алексеевич, Петр Алексеевич (т) для своего, великих государей, многолетного здаровья и для поминовения отца своего государева, блаженные памяти в. г. ц. и в. кн. Алексея Михайловича (т), и брата своего государева, блаженныя памяти в. г. ц. и в. кн. Феодора Алексеевича (т), пожаловали вас, напоминая прежния ваши службы, и раны, и по-

184

лонное терпение: «За те ваши великия и тяжкия вины смертию казнить вас не велели, а велели вам вместо смерти дати живот в другой ряд (вновь подарить жизнь).

А покаместа вы покажете к ним, великим государем, верную свою службу и тех воров, которые у вас в полку такое возмущение учинили, у себе сыщете и к ним, великим государем, приведете, — и до тех мест на карауле вам ставитися не указали. И вы бы, видя к себе такую их государскую премногую и высокую милость: в таких ваших великих и тяжких винах пощаду и от смерти свободу, — впредь им, великим государем, служити, и прямити, и всякого добра хотети безо всякия измены и шатости, и их, великих государей, премногую и высокую милость всегда памятовали, и нынешни ваши вины заслуживати вашими головами (стремились)».

Егда же слышаша они таковое великих государей им изречение и от их государския премногия милости отри-новение, абие зело беднии человецы опечалишася, и паки в последней и конечней беде себе зряще, в раскаяние злобы и непокорства своего и в противности великих государей указа приидоша. И начаша еще с великими слезами милости у государей царей о таковом их презорстве и непостоянстве просити.

И не единожды, страшным, и умильным, и погибельным образом на смерть сами себя осудя, приходили к государеву Красному крыльцу во многия дни человек по двесте и болыпи, возложа на шеи свои сило (петлю), плахи же и топоры в руках держаху. И пришед ко крыльцу, вергше (бросив) плахи на землю, вонзивше в них топоры, главы положа на плахи, немалое время лежаху.

Вопияху же, яко недостойнии царского величества милости и за вину свою помилования, и достойни суть смерти повисетельно (повешением) или глав отсекательно. Но дабы, ради таковаго их самосуждения, и страшнаго и ужаснаго образа, и всем человеком умильного и плачливого зрения, получити у благочестивейших великих государей премногую милость, того ради тако содеяша.

185

И таковое их смирение и самоосуждение великие государи цари видяще, паки их, служивых, простили и вину их достойную смерти паки им оставили. Им же и указ сказан есть сицев: (Далее говорится, что цари умилосердились и «пожаловали» стрельцов) «велели вам те вины ваши отдать совершенно и предати забвению, и свою, великих государей, жалованную грамоту, которая у вас была взята, велели вам отдать, и свое государево денежное жалованье Сергиевского срока противу вашия братьи выдать, и на своем государеве дворе на караулех ставитися вам с своею братьею по очереди по прежнему.

И вы бы, видя к себе их, великих государей, премногую и высокую милость, впредь им, великим государем, служили верно такожде, яко деду, и отцу, и брату их, великих государей, блаженные памяти великим государем служили деды, и отцы ваши, и вы наперед сего. И во всем их, великих государей, повеление исполняли с радостию без всякого размышления. А будет где объявятца какия воровския люди и учнут вмещати какую смуту или затевать какое дурно — и тех имали бы и приводили в Стрелецкой приказ».

Того же 7191(1683)-го лета ианнуариа месяца в 17 день, в час третий дне бысть знамение сицево: Егда убо взыде солнце [и небесный оризонт чист бе тогда], и от оного солнца отдадеся по аеру (воздуху) круг светлый велик, яко пояс, и по тому кругу недалече от солнца учинилися с обоих сторон солнечна круга круги или столпы таковы же светлы, яко солнце. И на сущем солнце и на тех дву кругах, подобных солнцу, были четвероконечныя кресты. В разстоянии же, мнимом (кажущемся) равном, по тому большому кругу или поясе были еще 6 столпов, равны во всем, светлостию же все те столпы были подобны тому кругу или поясу, яко лучы [инии же глаголют, яко токмо 4 столпа были, а не 6].

В средине же того большого круга или пояса стоял серп острыми концами от солнца прочь, видением той серп в светлости или масти яко дуга во время дождя бывающая и являющаяся. И то знамение видимо точию в царствующем граде Москве сущими (пребывающими)

186

людьми. И пребывало то знамение и серп даже до вечера. Светлых же с сторон, подобных солнцу солнцев [уже инии поведают] не было уже. И сие знамение во иных градех и около Москвы в селех и деревнях — не видеся оное.

И В ТО ЛЕТО

И в то лето многих ради возмутительных вин многия стрельцы в городы разныя в разныя же времена быша розосланы в ссылку.

В лета же 7192 (1683)-го, ради опасения в предбудущая времена, чтобы от многаго служивых людей числа, и на Москве в царствующем граде их купнаго пребывания, и в их полкех от некоторых своевольных людей и мятежников какого зла и мятежа не было [яко таковыя образцы и случаи и в древния лета во многих государствах и странах многия бывали и бывают], благоволением в. г. ц. и в. кн. Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича (т) и их великих государей сестры, великие государыни благородныя ц. и в. кн. Софии Алексеевны, и всего их царского величества сигклита советныя полаты людей выписка докладная им, великим государем, декабря месяца 30-го дня за пометами думных дьяков написана сице. «В докладной выписке нынешняго 192 (1683)-го году декабря 30-го числа за пометами думных дьяков написано:

Нынешняго 192 (1683)-го года декабря по 27-е число

187

по указу в. г. ц. и в. кн. Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича (т) на Москве ныне стрелецких 7 полков, людей в них, и с теми, что из служебных полков оставлено, 6056 человек. Да с служеб велено быть к Москве ж: ис Киева 3-м, из Батурина да ис Переяславля по полку, всего 5-ть полков, в них 3486 человек. И с тем на Москве будет 12 полков, людей в них, и с остальцами, 9512 человек.

Да на службах ныне полки ж: в Киеве прежних 3, да ныне вновь велено быть 3-м, всего 6 полков; в Батурине, в Переясловле велено быть по полку; во Брянску, в Смоленску, на Луках, в Астрахани, на Царицыне по полку; итого 14 полков, в них 8361 человек. Да выписных во Пскове, в Мензелинску по полку, в них 913 человек. Всего, и с выписными, в 28 полкех 19000 человек.

И в прошлом во 190 (1682)-м году майя с 15 числа московских полков стрельцы какое своевольство учинили и безстрашие показали — о том в. г. ц. и в. кн. Иоанну Алексеевичи), Петру Алексеевичю (т) известно и всему Росийскому и окрестным государствам явно.

И в то время на Москве было 19 полков, людей в них 14198 человек. А впредь для опасения от шатостей стрелецких и от иного своевольства, и чтоб впредь была постоянная и безопасная осторожность и во всем надежная крепость, написаны на пример статьи.

1-я.

По их, великих государей, указу, велено ис Киева преж иных полков взять к Москве Сергеев полк Сергеева для того, что они в большой шатости не были. А кто у них в том полку стрельцы были негодны, и тому (т. е. тем негодным) росписи в Стрелецком приказе нет. 187

И ныне по их же, великих государей, указу послана их, великих государей грамота в Севск к окольничему и воеводе к Леонтью Романовичю Неплюеву. Велено ему, как той полк придет в Севеск, взяв у полковника ведомость, призвать к себе тово полку ис пятидесятников, и из десятников, и из рядовых добрых людей, и обнадежа их государскою милостию, спросить: кто у них в том полку стрельцы, за прежние шатости и от кого впредь чаеть дурна, быть негодны. И про ково скажут — напи-

188

сать на роспись. И по той росписи гех стрельцов оставить в Севску, а сказать, что им быть в Севску на время до указу. А полк отпустить к Москве без замотчанья (промедления).

2-я.

По их же, великих государей, указу велено ныне полки ж к Москве отпустить по перемене ис Киева, да из Батурина, да ис Переясловля. А по росписям полковников, и тех полков пятисотных, и приставов, и пятидесятников, и десятников добрых людей, (которые) в тех полкех стрельцы быть негодны для того, что они пьяницы, и зерныцики (игроки в кости), и всякому злому делу пущие заводчики, и раскольщики, и в смутное время были убийцы и грабители, и ныне от тех дел не унимаютца, и впредь от них опасно всякого дурна:

Из Киева — был Философов — Родионова полку Остафьева 191 человек*;

Из Киева ж — Ильина полку Нармацкого 159 человек;

Из Батурина — Лаврентьева полку Сухарева 96 человек;

Из Переяславля — Никитина полку Полуехтова 84 человека;

всего 530 человек.

И ис тех полков тех стрельцов по тем росписям выбрать в Севску ж. И для того выбору с тех росписей списки в тетратех послать к окольничему и воеводе к Леонтью Романовичи) Неплюеву.

3-я.

И для того выбору из малоросийских городов полковников с полками отпущать к Москве порознь, а не вдруг, чтоб меж ими в походе было по неделе. А ис Киева отпустить ныне наперед Матвеев полк Философова, что ныне Родионов полк Остафьева. А сказать, что ему итить к Москве вскоре для посольские встречи.

А потом Ильин полк Нармацкого отпустить по пере-

* Полком Р. Астафьева в Киеве прежде командовал полковник Философов. (Прим. сост.)

189

мене, чтоб в Севску двум полкам вместе не сойтитца. И из Севска отпустить их одною Колужскою дорогою, а написать в указе, что им итить тою дорогою порознь для того, чтоб им на станех тесноты, и в подводах мешкоты, и в съесных запасех и в конских кормех скудости не было.

А как они к Москве станут приходить врознь, и они, пришед, осмотрятца и увидят великих государей милость, и наслушаютца добра и за дурости страху, и самовольство и шатость покинут.

4-я.

Тех выписных, и которые выписаны ж будут из Сергеева полку Сергеева, послать из Севска с начальными людьми в Куреск. И дать им их, великих государей, денежного жалованья по рублю человеку, а сказать им, что им быть в Курску на время, для береженья от приходу воинских людей татар, покаместа они из нынешней цесарской (с германским императором) войны в Крым пройдут, для того, что ис той войны опасно от них отвороту на государские украйные городы.

А что они, стрельцы, будут в Курску, и то у татар будет не безвесно, и почтут их за прибылые многие рати, и тем намерение свое на украйные городы отменят*. Да им же, стрельцом, у отпуску (при отправке) из Севска в Куреск сказать с великим подкрепленьем, чтоб они в Куреск шли с поспешеньем и были все по ряду сполна. А буде которые из них в Куреск не пойдут или з дороги збежат и где изыманы будут — и тем за то быти в жестоком наказанье безо всякого милосердия и пощады.

И они б о том их, великих государей, указ ведали и в Куреск шли однолично все с великим поспешением. А как они в Куреск придут, и им про вести сказать то ж, что писано выше сего. И давать им хлебных запасов месячные кормы.

5-я.

К ним же в Куреск взять стрельцов же, которые ныне в розных городех на службе и в ссылке (далее пере-

* Т. е. испугаются нападать на пограничные города. (Прим. сост.)

190

числено количество стрельцов, высланных ранее из разных полков в разные города). Всего 81 человек. Да которым велено быть до указу в Курску: Семенова полку Воейкова 7 человек. Итого 88 человек.

И тех выписных, которые будут из Севска присланы и которые из городов взяты, списать (свести) в полк и послать к ним с Москвы полковника Костянтина Арпова для того, что он подъемных денег не заслужил, да подполковника и капитанов.

6-я.

Которыя полки ныне на годовой службе в Киеве, во Брянску, в Чернигове, — и ис тех полков учинить выписку ж. А по заручным челобитным и по росписям тех полков стрельцов в полкех их стрельцы ж за многое воровство быть негодны:

Из Чернигова — Петрова полку Борисова 202 человека;

Изо Брянска — Андреева полку Нармацкого 139 человек;

Ис Киева — Борисова полку Дементеева 121 человек;

Тож — Тимофеева полку Кишкина 15 человек;

всего 477 человек.

Да к тому выбрать таких же, которые и в тех полкех быть негодны:

Из Киева — Тимофеева полку Кишкина 57 человек;

Тож — Васильева полку Боркова 72 человека;

всего 129 человек. Итого 5 полков, 606 человек.

И тех ис тех городов послать: ис Киева с подполковником с Кандратьем Саврасовым, которой ныне в Киеве за полками, и с капитаны, а из ыных городов с капитаны ж — в Севеск. И сказать, что им быть в Севску в зборном полку на время для того, что ныне великих государей у великих и полномочных послов с польскими камисары (комиссарами — послами Речи Посполитой) съезды, и им быть в Севску до тех мест, покаместа съезды минуютца, потому что Севеск от того съезжего места не в дальних местех, и чтоб про них, стрельцов, что они в Севску, так же что стрелецкой полк стоит в Брянску, у польских послов было ведомо.

191

7-я.

Как стрельцы в Севску, хотя не изо всех полков, будут выбраны, а ис Киева, и ис Чернигова, и изо Брянска будут посланы, и хотя они в Севеск и не будут — в то ж время послать к ним с Москвы жон их и детей Тульскою дорогою, чтоб им с полками, которые будут с службы отпущены, не встретитца. И отвесть их в Куреск и в Севеск на ямских подводах, и дать им на две семьи по три подводы, а дворы свои велеть им продать повольною ценою. И учинить то все по ведомости вскоре, до приходу к Москве стрелецких полков из Малоросийских городов.

А которые стрельцы ныне Семенова полку Воейкова в Коломну, Никитина полку Полуехтова в розных городех — и тех стрельцов жон и детей послать ныне вскоре. А заслуженое жалованье Семенова полку Воейкова стрельцов, которое ныне лежит на съезжей избе, послать с ними же и велеть роздать им в Курску.

8-я.

А как к ним жены их и дети в те городы привезены будут, — и им, стрельцом, сказать, что указали они, великие государи, быть им в тех городех на вечном житье. А пожаловали их они, великие государи, велели им быть в московских стрельцах по прежнему. И быть у них полковником, и подполковником, и капитаном против московских же полков, и ничем их от московских стрельцов отличать не велели. И свое, великих государей, денежное и хлебное жалованье давать им сполна безо всяких вычетов и недодачи. И полковые и осадные службы служить им с московскими полками по очереди, 191 и ничем им от московских полков отменным и униже-ным быть не велели.

А на Москве им за многую их мимошедшую шатость быть не мочно, потому, хотя они вины свои к ним, великим государем, и принесли и впредь того не чинить обещались, однако ж и после того по многом своем обещании многие из них объявились во многих шатостях, и противностях, и во всяком дурне, и непостоянстве.

192

9-я.

И сказав им о том их, великих государей, указ, дать им на дворовое строенье их, великих государей, жалованья до 5-ти рублев человеку, да годового, благовещенского сроку, по указным статьям сполна, да хлеба мартовскую дачю, чтоб им было чем в тех городех осмот-ритца и построитца. А в том жалованье и в службе, что им жить в тех городех без съезду, имать по них поруки, а велеть им ручатца друг по друге. А покаместа они дворами построятца, и им дать постоялые дворы где пристойно в слободах.

10-я.

Роздав им жалованье и на дворовое строенье деньги, сказывать им почасту, и утверждать их, и обнадеживать их государскою милостию, и чтоб они, видя к себе такую их государскую милость, и жалованье, и милостивое разсмотрение, не оскорблялись и в тех городех жили с радостию, им, великим государем, служили верно и на их государскую милость и впредь всегда были надежны. Да о том же к ним грамоты их государские посылать почасту, покаместь они в тех городех совершенно на житье устроятца и обживутца.

11-я.

А строить их в тех городех особыми слободами: в Курску — боярину и воеводе Алексею Семеновичю Шеину; в Севску — окольничему и воеводе по своему раз-смотренью. А в тех слободах построить им съезжие избы и на полковой ратной строй (полковое вооружение и снаряжение) анбары против того ж, как построено на Москве в стрелецких слободах.

И послать к ним в Севеск полковника и подполковника, и капитаном быть у них так же, как и в московских полкех. И в великие господские празники и в их государские аггелы (дни ангелов государей) давать им погребы. И ходить им в те и в ыные нарочитыя дни в цветных кафтанех, против того ж, как и на Москве.

193

12-я.

Денежное и хлебное жалованье давать им в тех городех однолично сполна, безо всякого переводу, и без недодачи, и без вычетов. И о всем чинить против жалованных грамот без пременения. А на дачю им хлеб имать в тех же городех с помещиков и с вотчинников вместо недостаточного хлеба, что в оклад не доложено, хотя вдвое против окладу.

И тамошним жителем тот платеж перед московским отвозом и платежем будет легче. А покаместа на тамошних жителей тому хлебу оклад положен будет, и ныне мартовскую дачю-хлеб дать им в Севску и в Курску из наличного хлеба: по две чети с осьминою и с четвериком ржи, овса потому ж человеку, да пятидесятником и десятником хлебные свершки (надбавки) по указу.

13-я.

Ратному строю учить их почасту, чтоб они того строю не забыли и были б всему навычны, не отымаясь ничем, потому что в них тому строю заобычных (непривычных) людей и из воров много.

14-я.

А как они в тех городех устроятца, и они во все стороны ко всякому ратному делу и к посылкам будут готовы и поспешни, а тамошным жителем от неприятельских приходов будет надежность и безопаство, а неприятелем страх и опасение, потому что во все окресности разнесетца, что Украина не токмо тамошними ратными людьми ко осторожности строитца, но и прибылыми с Москвы множитца. А станут их почитать (считать) за многие прибылые рати. А что они за шатость в тех городех будут построены — про то посторонним будет (не) ведомо.

А в Курску быть сверх того и для того пристойно, что в том городе живут бояря и воеводы и малолюдно быть в том городе не мочно. А что в том городе при них, боярех и воеводах, бывают для караулов и для посылок из городов солдаты — и то им великая тягость и

194

оскорбление, потому что тем салдатом и от служеб нужно (тяжело), а те караулы им служба ж прибавочная с нуждою. Да и для того, что в тех городех и в уездех дворян небезлюдно (достаточно), и они, живучи меж них, воровства заводить станут опасатца.

15-я.

В тех городех смотреть над ними накрепко, чтоб они упражнялись на домовое строенье и на иные свои нале-жащие нужды, а не пили б, и не бражничали, и их го-сударского жалованья не пропивали, и ни за каким дурном не ходили, и с воровскими и ни с какими причинными людьми не водились и к ним не приставали, и никакой бы шатости и своевольства у них отнюдь не было, и никаких бы непристойных, к мимошедшему смутному времени приличных слов они не говорили.

А для всякой верной твердости и постоянства дать им в те полки статьи, а полковником наказы против того ж, каковы статьи и наказы даны на Москве в стрелецкие полки. И о том послать в те городы к бояром и воеводам их, великих государей, грамоты, чтоб они полковником про то над стрельцами смотрить приказали, а сами и над полковниками смотрили, чтоб однолично от них к стрельцом для взятков приметак, и теснот, и обид не было никоторыми делы.

А буде кто объявитца в каком пущем воровстве, или в заводе, или в непристойных больших словах — без милосердия б им казнь чинить, чтоб оттого в городех был страх. А естьли им будет милость, то они, обнадежась, усвоеволятца. И везде им и иным чином таким же подобным чинить, чтоб везде страх был. А естьли то не будет — от грацкого (гражданского) своевольства и на Москве (не) безстрашно приходить.

16-я.

А которые стрельцы посланы с Москвы вместо ссылки в розные полки заслуживать (искупать вину службой) в Киев: в Родионов полк Остафьева два человека, в Васильев полк Боркова один человек, в Борисов полк Дементеева Дмитриеева полку Жукова один человек; в Переяславль: в Никитин полк Полуехтова Дмитриева же полку Жукова один человек, Борисова полку Головина

195

один человек; ис Трубческа в Анисимов полк Мертвого Стремянного полку один человек; всего 7 человек — и тех написать в Киеве в жилой приказ (постоянный полк) и жон их и детей послать нынешним зимним путем потому ж вскоре.

17-я.

Которые полки ныне на Москве и которые к Москве придут с службы, — и их обнадежить великих государей милостию. С служебных полков стрельцов накормить, и напоить, и сказать им, чтоб они, видя к себе такую их, великих государей, милость, простирались на всякое добро и на верную службу, и остерегали б их, великих государей, здоровья, и от всякого дурна имели осторожность от всея души, потому что и из них в смутное время были многие в шатости, и то им совершенно отдано и от таких людей учинены они отменны, и от них, великих государей, положена на них во всем надежная верность.

А особно из московских полков трем или четырем сказать, что их они, великие государи, пожаловали: велели им быть всегда на Москве и на службы им никуды посылок не будет. И чтоб они за превысокую такую их государскую милость и наипаче простирались на всякую верную и постоянную службу радостными душами и чистыми и радетельными сердцами. И что они от своей братьи отменены (выделены) и их государскою милостию повышены. И для тово будет про то сказать четырем полком. Четвертый полк, который постояннее и прибыльнее, повысить и написать ево в Стрелецком приказе в росписи четвертым или пятым полком*.

18-я.

В городы, в которых стрелецкие полки, послать великих государей грамоты с милостивым словом, чтоб про то стрельцам сказать так же, как писано выше сего о тех полках, которые придут с службы, чтоб они тому порадовались и за выписных, которые из их полков уст-

* Сравнительная «знатность», или честь полков отмечалась местом в общем списке — первые номера были предпочтительнее последних. (Прим. сост.)

196

роены будут в городах, не оскорблялись, и для того чтоб в тех полкех за то какие шатости не было.

19-я.

Которые стрельцы ныне по выписке во Пскове и в Мензелинску, — и об них учинить так же. А и лутчее — спросить на Москве тех полков, ис которых они выписаны, добрых людей по душам, кто из них на Москве быть годны, и не по злобе, кто напрасно написан. И буде такие объявятца — тех взять, а всех бы не имать, потому что и впредь от них воровства опасно, да и для того, что тем полком, ис которых выписные будут в Курску и в Севску устроены, будет великое оскорбление, что их полков устроены будут на вечном житье, а те, такие ж воры, взяты будут к Москве, а дело их одно и в воровстве были все вместе.

20-я.

Которые ныне полки на Царицыне, в Астрахани, в Смоленску, и которой послан ис Трубческа в Переяславль — и ис тех по отпуску выписки учинить же и устроить где пристойно, чтоб и в тех полкех шатких людей не было. А ныне из них выписки учинить не по чему для того, что тех полков росписей, опричь Борисова полку Головкина, в Стрелецком приказе нет.

21-я.

Впредь, усмотря времени, Анисимов полк Мертвого, Семенов полк Капустина, Сергеев полк Сергеева, что ныне Борисов полк Щербачова, Васильев полк Борисова росписать в вышеписанные полки в указное число, смот-196 ря по людем, для того, что за выпискою полки будут малолюдны. И то малолюдство наполнить добрыми людьми. А меж ими хотя немногие пьяницы или зерныцики (азартные игроки) и будут — и от тех опасатца нечево: всегда они будут под властию и в руках.

22-я.

Да и для того, чтоб полки были в розни (разрозненны), а в одной бы стороне многих полков не было, а буде и случитца — посылать ис тех сторон на службы,

197

хотя и не в очередь, чтоб впредь к дурну скорого согласия и поспешенья у них не было.

23-я.

Отставных стрельцов по росписям полковников и стрельцов — добрых людей, которые на Москве быть негодны, у которых дети в стрельцах, а построены будут на вечном житье в вышеписанных городех — послать их к детям их и жить с ними. А у которых дети малы, и тех послать в монастыри для прокормления, а детей их переписать, в каковы они лета.

И быть до совершенных лет у отцев своих. А в Стрелецком приказе их в списках погодно летами обновлять. И тово памятовать: и как они будут в совершенных летех или прилучитца служба, и их в то время приверстать в те полки, которые будут по городом, а к Москве таких в стрельцы не пущать!

А у которых отставных же дети женска полу, или бездетны, — и тех роздать вовсе по монастырем, а чтоб на Москве их не было. Потому что в тех отставных много воров, а ныне от них хотя и воровства нет — и от них проходят многие воровские затейные слова и впредь от них добра не часть. И к воровству они склонны, и иных подущать готовы. И учинить бы то, чтоб в стрельцах, в служилых и отставных, воров не было, а были б все добрые, и надежные, и правдивые люди.

24-я.

Буде повелением в. г. ц. и в. кн. Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича (т) и сестры их, в. г. благородные ц. и в. кн. Софии Алексеевны так учинено будет — чаять за милостию Божиею их, великих государей, разсмотреньем от стрельцов постоянства и на Москве от шатости безопаства потому:

Которые будут на Москве, и ис тех, буде не были, в большой шатости, их государской милости будут благодарны, и станут простиратца на всякое добро, и свою братью тому обучать станут.

А которые тому коснулись по какому случаю или поневоле, те радостно их государскую милость прияв, с вышеписанными будут сообщатца и отлучены не будут, потому что многим дурость надокучила.

198

А сверх тово, как будет таких людей много, а хотя у них будут немногие и непостоянные люди, и их во немноголюдстве мочно всяко усмотрить и в крепости держать.

А которые устроены будут в городех, те, признав вины свои, ради будут в тех местех жить, потому что им от своей братьи подозрения не будет, и всякой станет, будучи в чюжом крае, упражнятца на домовое строенье и в ыные належащия нужды, а о воровстве мысли оставят.

25-я.

А естьли на Москве многим полком случитца или по вышеписанным росписям выписки не учинить и воров, а наипаче астраханцов, не вывесть или выписных взять к Москве — и те воры по отпуску будут на Москве и случатца немалолюдством — и впредь от прежде бывшаго стрелецкого воровства на Москве быть небезопасно, да и смирить их будет трудно.

Добрые люди от них будут в страховании, и от того иные поневоле к ним приложатца, а станут отговариватца, что их правда была, и на них («воров») они извещали, и не выведены они, и на такое дурно усвоеволились за их изветом.

И тем [от чего Господи сохрани!] учинитца какая шатость, чтоб то к недосмотру и к нераденью Стрелецкому приказу было не почтено, и чтоб за то тем, кто ныне Стрелецкой приказ по их, великих государей, указу ведает или впредь ведать станет, не понести их госу-дарския опалы и гневу.

И о сем в. г. ц. и в. кн. Иоанну Алексеевичи), Петру Алексеевичи) (т) и сестре их, в. г. благородной ц. и в. кн. Софии Алексеевне, как господь Бог известит».

192(1683) года декабря в 30 день в. г. ц. и в. кн. Иоанн Алексеевич, Петр Алексеевич (т) и сестра их, в. г. благородная ц. и в. кн. София Алексеевна, слушав сей выписки и статей в комнате, указали и бояря приговорили:

По сей выписке впредь для опасения от шатостей стрелецких и от иного своевольства ис тех вышеписан-

199

ных стрелецких полков учинить выписку. И быть о всем так, как написано в пример в статьях выше сего. (Далее в тексте кратко перечисляются распоряжения, предложенные в статьях, с нижеследующими уточнениями):

А о хлебном годовом жалованье, откуды им (сведенным в Севск стрельцам) тот хлеб на дачю имать, выписать к ним, великим государем, в доклад особо. А о даче месячнаго корму послать их, великих государей, указ в Розряд.

А которые стрелецкие выписные полки в прошлом, во 191 (1683)-м году в марте посланы на их государеву службу во Псков и в Мензелинск, — и те полки ис тех городов перевесть: изо Пскова в Великий Новъград, из Мензелинска в Казань — и учинить против статей же, каковы об них выше сего на пример написаны.

А что в статьях же выше сего написано: сказать четырем полкам, что им быть всегда на Москве без съезду и на службы их не посылать, — и тою своею, великих государей, милостию они, великие государи, пожаловали стрельцов стремянных Иванова полку Цыклера, Семенова полку Воейкова, Дмитреева полку Жукова, Иванова полку Морева.

И для того Иванова полку Морева указали быть пятым полком и в росписи в Стрелецком приказе написать ево под Петровым полком Борисова, а Андрееву полку Нармацкого быть шестым, Родионову полку Остафьева — седьмым, Борисову полку Дементеева — осьмым полком.

И о том им, стрельцом, свой, великих государей, милостивой указ сказать, как писано выше ж сего. И о том о всем в приказы, в которые доведетца, послать памяти, а в городы свои, великих государей, грамоты без замотчанья (промедления).

И сей свой, великих государей, указ и боярской приговор закрепить думным дьяком всем и в Стрелецком приказе записать в книгу. Докладную выписку, и статьи, и великих государей указ закрепили думные дьяки, Василей Семенов (с товарыщи).

И по тому их, великих государей, указу в Стрелецком приказе учинено: послана их, великих государей, грамота с статьями в Севеск к окольничему и воеводе к Леонтью Романовичю Неплюеву с товарыщи такова: (да-

200

лее следует секретное распоряжение Л. Р. Неплюеву о проведении разбора стрелецких полков от 7 января 1684 г.).

Егда же сицевыми государству опасными вымыслы (замыслами для опасения государства) и дело самое совершилося, абие промыслом и благодатию всещедраго Бога преста в служивых смущение и мятеж. И от междоусобия православное Российское царство во успокоений преложися совершенно доселе.

Темь же, все сия писанная аще кто созерцает или от кого слышав чтомая слухи своя огласит, не да укаряет того, не да поносит оглаголан(ия)ми злыми, но о всем по учительству святаго апостола Павла благодарение творцу нашему и владыце Богу всеусердно присно воздавая, долженствует себе измеряти, тщатися убо о благоче-стном и Богу угодном житии, промышляюще добрая. Пред Богом и человеки вси виновни есмы, зане в горнюю жизнь и небесную избра добротворивых человеков господь Бог ради благости своея, и райская прекрасная недра в вечное восприятие боголюбивым душам человеческого рода отверше (т. е. отворены) благодатию его. Ему же слава и хвала во веки. Аминь.

(Далее к сочинению приложена выписка из секретных статей, посланных в Севск Л. Р. Неплюеву, о разборе стрелецких полков, основанная на приведенных выше статьях.)