Тургенев А.М. Записки Александра Михайловича Тургшенева. 1772-1863 // Русская старина, 1885. – Т. 48. - № 10. – С. 55-82.

Записки Александра Михайловича Тургенева

1772 — 1863.

V¹).

Императору Павлу было угодно сформировать конный полк кавалергардов (gardes du corps), в котором все рядовые были из дворян; в полках гвардии Преображенском, Семеновском, Измайловском и Конно-гвардии было более 3,000 человек дворян-сержантов и унтер-офицеров. Гатчинскому полковнику Давыдову было поручено выбрать в полках дворян, для составления полка кавалергардов.

Всех нас собрали в доме командовавшаго полком генерала Васильчикова; надобно сказать, повелено составить из природных дворян, а начальником назначен даточный однодворец Гатчинскаго полка—Давыдов. Невежда, без всякаго образования и пьяное животное, он, при выборе нас в кавалергарды, обращался с нами самым унизительным и обидным образом; должно было терпеть и молчать. Короткой моей фигуре я обязан, что меня г. полковник Давыдов не удостоил в кавалергарды, наградив эпитетом: „куда его, каратыша, в кавалергарды!"

Тот же вечер объявили нам высочайший приказ, что 86 счетом выпущены в армию, с пожалованием в чин корнета.

¹) См. „Русскую Старину" изд. 1885 г., т. XLVII, сентябрь, стр. 365-390.

На другой день, целым стадом, повели нас в военную коллегию, где мы были росписаны уже по полкам и нам тут-же выдали виды для немедленнаго следования к полку, без означения места, где полк находится. Все мы просили члена коллегии, генерала Лампа, приказать означить в данных нам видах местопребывание полков, без этого мы не знаем, куда следовать, не зная, где полки находятся. Ламп был добрый и благоразумный человек, отвечал нам с заметным прискорбиeм, называя нас „любезныя дети": „не могу удовлетворить вас, ведомость о дислокации полков взял, по высочайшему повелению, адъютант Нелидов, и что там сделано, нам знать не дано".

Это любопытно знать, что было в канцелярии сделано: каждому полковнику послано высочайшее именное повеление: „с получения сего, следовать со вверенным вам полком на назначенныя непременныя квартиры", не уведомив о сем новом перемещении ни военную коллегию, ни командовавших генералов войсками! Что-же последовало? Полки, получив высочайшия повеления, тронулись с мест, пошли без маршрутов, без распоряжения от военной коллегии о заготовлении войскам в пути продовольствия; каждый полк пошел по своему произволу, брал, отнимал у обывателей все, что находил, и в целой России, чрез нисколько веков, олицетворилось нашествие татар! Возникли вопиющия отовсюду жалобы. Павел Петрович прогневался и, чтобы исправить это дело, десятками выключил из службы полковых командиров, с отобранием патентов, с лишением чинов и потом преданием военному суду. Назначал на место исключенных вновь произведенных генерал-маиоров, чрез несколько недель, а много чрез два-три месяца, выгонял и вновь определенных и назначал на их места других, вновь произведенных. Многие были исключены из службы до прибытия своего к полку, следовательно до вступления в командование полком. Этому было причиною-то, что забыли о движении полков, уважали приносимыя на полки жалобы во взятом провианте и фураже, но распоряжения о продоволъствии войск не делали, потому не делали, что находившиеся в военно-походной канцелярии никакого понятая о движении войск, равно и о государстве русском, не имели. Например, Сибир-

скому драгунскому полку, который потом назывался драгунами Скалона, как и все полки назывались по именам шефов, назначены непременныя квартиры в Тобольске; Сибирский драгунский полк находился в составе армии против Персии и получил высочайшее повеление выступить на непременныя квартиры в Тобольск, находясь в Дербенте! Около двух лет следовал полк из Дербента в Тобольск и драгуны пришли в Тобольск не на конях и в седлах, а под седлами, т. е. всю амуницию и конскую сбрую принесли на плечах.

Войском против персов начальствовал граф Валериан Александрович Зубов; о нем и находящемся при нем штате вовсе забыли. Чтобы не быть зарезану толпою каких либо бродяг, граф Зубов упросил бывшаго при армии с казаками наказным атаманом бригадира Платова конвоировать его и весь штаб армии до крепости Баку, где приняли их на корабли русскаго флота и отвезли в Астрахань. По возвращении с войском бригадира Платова на Дон, его схватили и отвезли в Петропавловскую крепость, где он и содержался в темном каземате более трех годов.

Государь освободил Платова из заточения за несколько месяцев до переселения своего в вечность, приказав ему поднять весь Дон, кто только может владеть копьем, и следовать с казаками, чрез Оренбург, в Индию. Тогда, по совещанию и согласно с первым консулом французской республики, Бонапарте, было предположено громить Англию в Индии. В военной коллегии один из старших писарей сказал нам, что Екатеринославский кирасирский полк стоял на квартирах в г. Кобеляках, Полтавской губ.; как более сведения о полке получить мы не могли, мы решились отправиться в Кобеляки.

В Москве собралось нас 10 офицеров Екатеринославскаго полка и полковник Голенищев-Кутузов (Павел Иванович); явились к коменданту Гессе, он тогда был плац-маиор и правил должность коменданта, гатчинскаго происхождения, великий знаток всех подробностей, относящихся до вахт-парадов, любил пить пиво, курил табак и, к удивлению, получив образование в Гатчине, был добрый человек, большой крикун, но никому никакого несчастия не сделал.

Комендант представил нас военному губернатору, князю Юрию Владимировичу Долгорукову. Потомок Рюриков, князь Юрий, принял нас по варяжски, начал на нас кричать, бранить нас и приказал коменданту, чтобы нас завтра в городе не было.

— „Следуйте к полку, вам нечего здесь делать".

Мы готовы были следовать к полку, да не знали куда следовать, не зная где полк находится. Нас выгнали из Москвы; полковник Голенищев-Кутузов и 10 офицеров с ним поехали наудачу по киевской дороге, в надежде где либо с полком встретиться, которому непременныя квартиры назначены в Москве.

В Туле, в Орле на нас смотрели как на зверей или заморских птиц: мы были обмундированы по новой форме, толстыя выше уха букли, длинныя косы и шпаги сзади в фалде мундира, конечно, более возбуждали любопытство зрителей; шпага дана офицеру как орудие для защиты себя, носить-же шпагу было приказано таким образом, что ее из ножен вынуть, ни в ножны вложить сам офицер не мог, а был принужден искать помощника для содействия обнажить оружие.

Из Орла полковник Голенищев-Кутузов отправил меня, как отправляют отряд для поисков о неприятеле, отыскивать полк; мне было в ордере предписано разспрашивать, осведомлшяться в городах и у сельских обывателей—не знают ли они, не слышали-ли, где находится Екатеринославский кирасирский полк? В окружностях города Путивля застигла меня буря, мятель, и я едва не замерз; по счастию вдали засветился на хуторе в хате огонь и мы, т. е. я и ямщик, доехали или, как говорят, добились до хутора. Когда малоросс впустил нас во двор под крышу, где вьюга не била мне в глаза— я не умею объяснить чувство радости моей в эту минуту: в 19 лет от роду умереть, и как умереть—замерзнуть как кочерыга! Я вошел в хату, где препокойно лежали телята, ягненки, поросята, и присоединил себя в их общество,—спал между почтенным обществом четвероногой братии до полудня.

Наконец нашел я полк, явился полковнику Василию Васильевичу Гудовичу, отобедал у него и, получив письмо к полковнику Кутузову, поехал обратно в Орел.

На третий день полковн. Кутузов и при нем нас 10 офицеров отправились рано утром верст 40 от города, где полк того числа дневал; проделка благополучно кончилась, мы провели приятно время с новыми товарищами. Полковник Гудович дал мне ордер отправиться в Москву для занятия под полк квартир и приуготовления конюшен, а полковнику Кутузову и другим офицерам сказал:

—„Гг., я вас не удерживаю при полку и не покажу прибывшими, вам делать нечего, да и службы вы отправлять не можете, у вас коней нет, поезжайте обратно в Москву и ожидайте там прибытия полка".

Полковник Кутузов и все офицеры были много обрадованы отзывом командира полковаго, но, возвратясь в Орел, на просторе раздумались, вспомнили, как нас потомок Рюрика выгнал из Москвы. «Я один получил командировку от полка занимать квартиры, а у товарищей моих и г-на полковника Кутузова были только паспорта военной коллегии следовать к полку. По зрелом обсуждении сего важнаго обстоятельства, на совете определено ехать всем в Москву,—мне, как имеющему командировку, прямо, открыто въехать в город чрез заставу, а все прочие должны пробраться в Москву кто как может, секретно, и как у всех нас в Москве родственники, то скрыться в их домах и до вступления полка в Москву сидеть дома, никуда не показываясь. Стратагема эта счастливо удалась.

Я въехал в Москву чрез заставу и провез брата; прочие спустились близ Данилова монастыря на реку и преблагополучно по льду въехали в Москву Белокаменную и каждый притаился в семейном приюте.

VI.

В губернии Орловской, как то было и во многих губерниях, дворянам принадлежащие крестьяне взбунтовались, начали резать и вешать господ своих и управителей в имениях; сие зло возникло также от поспешности, нехотения справиться как преждее было, или от хотения, чтобы