Витберг А.Л. Записки [Отрывок. Воспоминания о Н.И. Новикове] // Русская старина, 1872. – Т. 5. - №. 5. – С. 560-564.

 

Новиков, положивший основание новой эре цивилизации Poccии, начавштй истинный ход литературы, деятелъ неутомимый, муж гениальный. передавший *) свет Европы и разливший его глубоко в грудь Poccии. Чего не должен был я ждать от взгляда великаго человека на храм, воздвигаемый Poccиею, который всю жизнь воздвигал в ней храм иной, колоссальный и великий!

Новиков, жертва сильнаго стремления к благу родины, жил отшельником в небольшой деревне, единственном достоянии его, в 60 верстах от Москвы, с одним из оставшихся друзей его и сотрудников, с Гамалеею. Меня пугала, правда, мысль, поселенная во мне Лабзиным к этимъ людям. Он их представлял стариками строгими и неумолимыми, особенно Гамалею. Хотя я и видел в этом отчасти гордость Лабзина, но все-таки боялся их грозной строгости, я—молодой человек.

 

* Вместо зачеркнутаго: «раскрывший». Ред.

561

Мы поехали.

По Бронницкой дороге, верст за 50 от Москвы, стал виднеться шпиц церкви села Тихвинскаго *). Небольшая деревенька и бедная. Вскоре открылись и ветхий господский дом, обнаруживавший недостаток, запущенный сад, и все окружающее показывало нужду и отшельничество. Мы взошли. Я нашел Новикова старым, бледным, болезненным, но взор его еще горел и показывал, что еще может воспламеняться и любить. Большой открытый лоб и вид серьезный и длинные волосы сзади, но во время разговора его мина принимала вид чрезвычайно приятный. Он встретил меня с душевным расположением.

Вскоре взошел С. Н. Гамалея, тот строгий человек, о котором Лабзин говорил, что он неприступен при первом взгляде. Я вспомнил суждение Александра Федоровича (Лабзина), и как же удивился, когда нашел в нем (Гамалее) человека, исполненнаго любви и привета. Правда, он был молчалив, говорил мало, резко. Новиков, напротив, был одарен превосходным даром красноречия. Речь его была увлекательна **). далее самыя уста его придавали какую-то сладость словам. Я сказал Новикову о цели моего приезда. Он желал видеть проект, говорил, что очень рад, что я вздумал навестить стараго страдальца и отшельника, что уже много о нем (т.-е. о проекте) слышал, и я, развернув проект, начал мое объяснение, стараясь как можно строже изложить оное. Я мог заметить, что Гамалея мена слушал холоднее Новикова; но Новиков слушал как любитель изящнаго.

Когда я просил суждения их:

— «Всего лучше, м. г., сказал Гамалея, что вы расположили храм свой в тройственном виде; ежели удастся выработать вам, то это будетъ хорошо».

Новиков хвалил мою идею, но говорил, что можно отбросить некоторыя частности, чтоб чище оставалась главная идея.

«Очень рад, что вы посвятили свой талант на предмет столь достойный, и предвижу успех ваш».

*) Зачеркиуто: «наваннаго им».Ред.

**) Зачеркнуто: «сладка».Ред.

562

— «Это-то мне и было лестно слышать   из  уст  ваших, потому более, что часто я слышал суждение Лабзина, который требовал отречения от всего  наружнаго,   как   будто  хорошо делает тот человек, который не развивает талант, данный самим Богом, и зарывает его в землю. Я прежде занимался с успехом историческою живописью; хотя и это  есть  орудие для прославления Бога, но мне казалось это   недостаточным и когда вышел манифест 25 декабря 1812 года, тут-то я увидел настоящее  призвание   и   предался  сему предмету.  Хотя и тут я видел, что буду заниматься   одним   наружным. «Какой храм воздвигните вы Мне,  не Я ли все   сотворил?»   Но мне казалось справедливым что ежели люди себе приписывают славу и блеск,  себе   воздвигают   дворцы  и памятники, еще более придать блеска дому *) Божию и ежели уже  нужен наружный храм, то чтобы он был не холодный   камень  **), а живой, проникнутый идеею, которая не ограничивается одною изящностью формы,   но в которой внутренний смысл,   глубоко врезанный в каждую форму.

— «Весьма несправедливо думают, будто наружныя дарования, науки и художества препятствуют человеку внутренне возвышаться к Богу. Когда Бог одарил кого талантом, он обязан был верным своему призванию, и вообще поэзия и искусства, эти сестры, отнюдь не мешают, но способствуют к внутреннему развитию. Слушая свое призвание, как бы покоряемся мы велению Бога; исполняя оное наилучшим образом, освящая целью высокой, следуя чистому одушевлению ***), мы служим лучшим образом для прославления Бога. Пусть пути разны — цель одна; пусть всякий исполняет свое, и совокупность сих трудов и усилий не воздвигнет ли настоящий храм Богу из целаго Mиpa! И для того-то познание самаго себя есть важнейшее познание; оно нам покажет, с чистым ли побуждением избирает душа занятие или нет. И в этом случае мы нуждаемся опытом других, и друг, испытавший многое, может во многом предостеречь, отстранить горькия

 

*) Вместо зачеркнутаго: «храму».                                            Ред.

**) Вместо зачеркнутаго: «не груда камней».                           Ред.

***) Вместо зачеркнутаго: «в этом-то и состоит лучше Богопочтение». Ред.

563

испытания; ибо не многое ли может сообщить отживающий юному, едва идущему по началу жизни».

Таким образом Новиков еще более одушевился к моему предмету.

Гамалея, как строгий стоик, умерший для всего наружнаго, не мог рассуждать так, как Новиков, полный идей живых и пламенных, заметил: «что, конечно, это хорошо; но ежели ваш проект будет избран, не опасаетесь-ли вы тогда увлечься так вашими наружными занятиями, и исполняя по совести, как верный сын отечества, сложныя и трудныя должности, что вы принесете им на жертву высшее *), нежели чего оне достойны».

Старики, казалось, полюбили меня. Я провел у них несколько дней и после раза два приезжал к ним. Каждый раз беседовали мы долго; мне было очень любопытно знать жизнь Новикова. Многое разсказывал он. Мне уже отчасти было известно, что Новиков 7 лет провел в Шлиссельбургской крепости и освобожден при воцарении императора Павла, но не знал причин сему. Новиков, сколько мог, удовлетворил меня.

Когда он старался Русь познакомить с лучшими европейскими произведениями, тогда стеклись на его сильный, призывный голос множество друзей, именем общей пользы и любви просвещения, чтобы совокупно работать в пользу образования. Тогда завел он огромную типографию, вскоре превзошедшую все заведенныя правительством, и книжныя лавки, пропагандируя просвещение; издавал журнал «Живописец», первый (?) литературный журнал в Poccии. На все это, равно на образование множества молодых людей и путешествия их по Европе, друзья его и он сам отдавали свое достояние, и, результаты были блестящие. Государыня лично знала его по службе, по талантам; но он в молодых летах оставил службу для своих высоких занятий. Занятия его и его друзей, чтоб иметь силу и быть обезпечену (от) всяких нападений, были делаемы под покровительством цесаревича Павла. Успех его типографии возбудил зависть и внимание; начали говорить об опа-

 

*) Вместо зачеркнутаго: «большее». Ред.

564

сениях на счет столь огромной типографии в руках *) частнаго человека. Этот взгляд подкрепили какими-то подозрениями насчет избрания Павла Петровича протектором. Новиков, сколь ни был далек от всяких политических замыслов, вдруг был схвачен и после некоторых допросов, посажен в крепость. Семь лет провел он там. При воцарении Павла его освободили; но семь лет тюрьмы и другия причины оставили его болезненным и он удалился в свою разстроенную деревеньку Авдотьино, названную им Тихвинским, по местечку близ Шлиссельбурга, где жил он в величайшем уединении.

В то время, когда я познакомился с ними, я застал их обоих все еще занятыми. Гамалея переводил с немецкаго и латинскаго языка книги геометическия (?) и религиозныя.

Взгляд Новикова на сии предметы был чист, светел и обширен. Взгляд Гамалея резок и положителен.

Новиков показывал мне свою небольшую библиотеку, где было много книг (до 50), переплетенных собственною рукою Новикова. При этом он заметил:

«Вот сколько труда; но с искреннею скорбью вижу, что некому завещать все это, некому передать мысли, для продолжения начатаго». Впоследствии времени я раза два-три посещал их; в одно из посещений я просил его дозволить снять его портрет. Новиков позволил; но Гамалею я не мог уговорить. Дальнейшия подробности опустим мы; кто знает Новикова, тот знает, что он был за человек; кто же не знает — тот не может и искать здесь полнаго сведения об этом великом человеке.