Воспоминания пелымского старожила / Запись Найденова // Маяк современного просвещения и образованности, 1842

Воспоминания пелымского старожила / Запись Найденова // Маяк современного просвещения и образованности, 1842. – Т. 2. – Кн. 4. – Отд. «Замечатель». – С. 85-89.

ВОСПОМИНАНИЯ ПЕЛЫМСКАГО СТАРОЖИЛА,

Из записок г. Найденова, сообщенных генералу от инфантерии, и генерал губернатору Западной Сибири И.А. Вельяминову.

В январе 1826 года, г. Найденов, по назначению начальства, отправлен был в Пелымсий край, для обозрения Оседлых и Кочевых инородцев; пробираясь чрез темные, дремучие леса (на тамошнем наречии волоком именуемые), спускаясь, то на широкую реку Тавду, то на обширныя болота, застывшия от холода, и где путник изредка мелькает в глазах, утомленных диким еднообразием, наконец он увидел из за ле-

сов, селение Пелым. Луна в тумане разливала слабый свет на несколько убогих хижин, раскинутых на высокой горе, где возвышался Божий храм, как бы дремлющий в безмолвии ночи, вместе с селением. В то время, в Пелыме, было не более 30 домов; и это убогое селение, со всех сторон окруженное водами и дремучим бором, представляло вид самый уединенный; но на другой день, с появлением утренней зари, г. Найденов был восхищен очаровательною картиною: утренняя звезда разсыпала радужныя струи по вершинам убеленных снегом окрестностей, как бы усеянных разноцветными камнями, между тем, и лучи солнца, блеснули из—за туманных лесов; дикие Остяки появлялись в оленьих парках, гусах, и тому подобных Азиатских одеждах; — иные проезжали в нартах, запряженных собаками, или проскальзывали на лыжах, с луком за плечами; иные возвращались, с добычи, а другие уходили на добычу в леса, прилегающие к Пелыму.

В то время в Пелыме, находился один, ста тридцатилетний старец, помнивший твердо некоторыя минувшия события, и пересказывавший их, как живая летопись; г. Найденов послал за стариком покойную нарту; и, вот к нему явился, согбенный долголетием, почтенный муж, с высоким посохом в руках, на который опираясь, он шел медленно, с помощию вожатых, и с поникшею головою; волосы его от времени уже пожелтели, но вид его был спокоен, улыбка привлекательна, взор тусклый, но выражал добродушие и чистосердечие, и внушал почтение к нему.

Крестьянин Антон Васильев Казанцов *) родился в царствование Императора Петра Перваго, между ясачными Вогулами, в то время, еще не говорившими по Русски; в простоте сельской жизни Казанцов вел себя скромно, осторожно; не входил в сообщество людей буйных, был трудолюбив и воздержен, не знал горячих напитков до 50 лет; по силам же своим мог работать за трех и четырех человек; ходил за сохою в поле, а по лесам за звериною добычею, и в свое время, известен был под именем зажиточнаго; но когда уже дожил до 100 лет, то по неволе отстал от работ,

*) Дед Антона Казанцова, Иван, уроженец города Казани, жил 60 лет, и поселился в Пелыме, — сын его, отец Антона, Василий, родился уже в Пелыме и жил более 80 лет.

обеднел и стал кормиться уже трудами детей и внуков. Он женился сорока лет, и прожил с женою слишком 80 лет; из 12 человек детей, остался у него в живых один сын Дмитрий, ныне имеющий 46 лет, да три дочери в замужестве, 14 внучат, и б правнуков. Некоторые из внучат, живут в одном с ним доме, им самим построенном: они любят его, как отца, берегут, покоят жизнь его, а при болезненном его состоянии, не отходят от его постели.

Казанцов при имени Петра Великаго, пишет Г. Найденов, вздохнул тяжко,— и слеза навернулась на седых его ресницах; он с умилением благословлял имя Великаго. Почтенный старец помнил еще бывших в городе Пелыме воевод: Патера, Страхова, Зубатова и последняго, Путилова, который закрыл город; он помнил, когда была в Сибири пошлина, с дыму с каждаго двора по 30 коп. в которой и он участвовал; когда в 1719 году была ревизия, именуемая Сонцовою, в которую и он записан; помнил, как были сосланы в Березов Князья: Меншиков, Долгорукий, когда привезен был в Пелым граф Миних, и другие. Вспоминая царствование Анны Иоанновны, Казанцов говорил о Бироне, называя его жестоким мучителя рода христианскаго. Царствование Елизаветы, именовал золотым солнцем, тогда и мы, говорил он, в лесах своих добывали зверя изобильно; все было дешево, все веселились, самые нехристи незнакомы были с бедностию в краях наших! Когдаж разговор коснулся времен Императрицы Екатерины II, Казанцов приподнял седую голову, взором окинул всю комнату, потом увидя образ Богоматери, встал и несколько минут, неподвижно стоял пред иконою, как бы в глубине души молясь пред Небесною о земной Царице; и как будто не желая, чтоб мы увидели слезы его, отер их жестким рукавом, и обратясь к стоящим возле, примолвил:

не долго старику и до слез; под час заплачу, как ребенок; слаб я стал! а о матушке Царице скажу, что видно ангел сходил к нам с небес, управлять царством. Казанцов со всею откровенностию разсказал, как будучи уже в преклонных летах, он вознамерился побывать в России, посмотреть на Царицу, и просил выдать ему паспорт в Россию; но просьбы его не имели успеха; к тому же тогда была тяжкая пора. Емелька Пугачев злодействовал под Казанью. В наших лесах

есть звери добрее этаго злодея! сказал об нем почтенный старик.

Между прочим Казанцов вспомнил о фельдмаршале графе Минихе, который некогда жил 20 лет сряду, на берегах Тавды. «Миних, говорил Казанцов, редко выходил из замка, (который был построен с четырьмя башнями, на самом берегу pеки и обнесен крепостною стеною; - он, не любил ни каких сообществ, ни народных увеселений, и по большей части был задумчив. Иногда приходил он с удкою на берег реки, ловил с крестьянами рыбу, косил с ними траву, или разводил молодые кедры; он щедро платил крестьянам за работы и ласково обходился с нами! — Пелымцы долго вспоминали о нем с любовию; отцы разсказывали детям, как он был милосерд к несчастным; мы все жалели о себе, когда оставлял он Пелым; говорят прежде он был строг, — а мы видели только его доброту. Один из Русских, молодой крестьянин, полюбил пригожую Вогулянку и желал на ней жениться. Но родные ея, слышать не хотели о том, и отказали потому, что он не в состоянии был заплатить определяемаго ими калыма или выкупа, какой, по обычаю Вогулов и Остяков, жених должен платить перед венчаньем Крестьянин увидел однажды Миниха, прогуливавшегося вместе с детьми и женою своею,* остановил его на дороге, бросился к нему в ноги, и просил его помощи. Миних распросил его обо всем, а у других об нем, я слыша, что он честен и усерден к трудам, призвал родных Вогулянки и ласково сказал им: «придите ко мне за калымом, а я вам дам зятя; купите себе счастие на деньги, если нельзя иметь его даром;» и на другой день, они получили от него знатную сумму денег; а потом графу привелось через год с женою воеводы Путилова крестить у осчастливленной им четы; взяв младенца на руки, он сказал; «Дай Бог, чтоб крестник мой сам крестил других.» Миних сам заботился об обучении своего восприемника грамоте, и крестьянский сын, действительно поступил сперва причетником в одну из церквей в том округе, а дожив лет до 40, достиг и до священ-

ническаго сана. Но это было по отбытии уже Миниха из Пелыма. Когда пришло повеление об освобождении Миниха, он роздал все свои пожитки крестьянам, потом объехал верхом вокруг Пелыма, прощался с жителями как отец, и мы благословляли путь его.

Крестьянин Антон Казанцов росту высокаго, но зрение его потускло от старости, он смотрит на предметы, как бы сквозь туман; ходит всегда с помощию посоха и вожатых; слух начинает притупляться, но память и чувства по летам его удивительны, говорит весьма твердо, иногда еще шутит с правнучками своими, играет как дитя, и спокойно помышляя о смерти, всякой день благословляет их, чтобы не заснуть смертным сном, не благословив любезных ему. И. А. Вельяминов, котораго память почтенна и заслугами отечеству, и любовию к просвещению, и радушным доброжелательством, не оставил без внимания представления г-на Найденова, и прислал значительное noco6иe престарелому Казанцову, озарявшее отрадою закат жизни ста тридцати летняго старца.

* Супруга Миниха, была вдова Салтыкова, урожденная фон, Мальцан, и последовала за ним в изгнание См. Цар. Имп. Eлисаветы Петровны, соч. Вейдемейера, часть 1-я.