Башомон Л. Цесаревич Павел Петрович во Франции в 1782 г. Записки Башомона [Отрывки] // Русская старина, 1882. – Т. 35. - № 11. – С. 321-334.
ЦЕСАРЕВИЧ ПАВЕЛ ПЕТРОВИЧ ВО
ФРАНЦИИ
в 1782 г.
Записки Башомона (de Bachaumont).
Настоящий отрывок из записок
Башомона есть перевод французской рукописи 1), хранящейся, в числе
прочих исторических материалов, в дворцовой библиотеке города Павловска; копии
с этих материалов, переводы или извлечения из оных исполнены нами в 1874—1877
гг., с благосклоннаго разрешения Августейшаго Владельца города Павловска, Его
Императорскаго Высочества Великаго Князя Константина Николаевича, и многия из
них, как напр., записки Манштейна, Герарда-Миллера (двор Анны Иоанновны),
переписка Екатерины II, в. к. Павла Петровича и в. к. Марии
Феодоровны—напечатаны в „Русской Старине" 1873—1880 гг. Ред.
5-го января 1782 г. Все наши
глюкисты затрепетали от радости когда пришло известие из Вены, что граф и
графиня дю Нор (du Nord, Северные) удостоили Глюка своим посещением. Да и
наши поэты не менее гордятся тем, что такой-же чести удостоился Метастаз.
Последний только что подымался на лестницу к их высочествам, (великому князю
Павлу Петровичу и великой княгине Марии Феодоровны), как они выходили от себя.
Они сказали ему, что намерены сами побывать у него, а графиня (т. е. великая
княгиня Мария Феодоровна) прибавила, что она считает обязанностью оказать
почтение поэту, драмами котораго она часто восхищалась.
4-го февраля 1782 г.
Говорят, что король так остался доволен праздником, данным господами его
конвоя, что намерен дать подобный в честь графа и графини дю Нор, по приезде их
во Францию.
18 мая 1782 г. Выписка из
письма, полученнаго из Лиона, от 13-го того-же мая....... Их сиятельства граф и
графиня дю Нор только что выехали отсюда, пробыв здесь целую неделю и раз-
1) Рукопись руки Лафермиера, секретаря цесаревича Павла Петровича: это не более, как извлечение
помянутаго лица из записок Башомона. Ред.
322
дав большое количество не серебра, а золота. Вот
черта, которая даст вам об этом понятие. Для охраны их нарядили не большую
стражу, которая должна была не допускать к ним слишком близко народ. В
благодарность за эти услуги, граф подарил сержанту стражи золотые часы с эмалью
и брильянтами. Между солдатами стражи оказался один русский; граф выпросил для
него увольнение, приказал ему представиться в Петербурге, и на дорогу дал ему
50 луидоров. Щедрость свою он распространил не только на здешния фабрики, на
которых много работают по заказам русской императрицы, но также и на больницы
города, куда привлекло его человеколюбие. Но поверят-ли? В благодарность за все
это, грубая наша чернь заставила его испытать одне оскорбления. На каждом шагу
до слуха его доходили отзывы, в роде этого: «ах! какой дурнышка !" Все это
он сносил спокойно и по философски. Однако, раз, обратясь к кому-то из свиты,
он заметил довольно громко, но весьма сдержанно: ,,конечно, если бы я ранее не
был убежден, что я дурен собою, то узнал бы это от этого народа".
Расчитывают, что он в бытность свою в Лионе издержал едва-ли не миллион
франков. Отсюда он отправляется в Дижон.
21-го мая 1782 г. 18-го
числа прибыли в Париж pyccкиe великий князь и великая
княгиня, под именем графа и графини дю Нор, и остановились в доме русскаго
посольства, так называемом отеле Леви, что в улице Грамон, по близости
бульваров. С тех пор народ постоянно окружает отель. Графа действительно
находят некрасивым, за то графиня великолепна; по полноте, она истая немка и
напоминает герцогиню де Мазарин. Говорят, будто здесь у них будет расходов на
три миллиона.
23-го мая 1782 г. На этих
днях граф и графиня дю Нор исполнили в Версали церемониальный обряд
представления ко двору. В тот день, когда графиня посетила принцессу Елизавету,
пустое обстоятельство вызвало ее на одно возражение. По выходе от принцессы, в
сопровождении придворной дамы графини Дианы де Полиньяк, графиня дю Нор, идучи
с нею до выхода, говорила ей, как пленила ее принцесса своею наружностью и
вообще всею особою своею, так точно как и сестра ея, пьэмонтская принцесса, на
что графиня Полиньяк ответила: «Да, обе принцессы очень схожи между собою в
миловидности и любезном обхождении; одно только вредит им, это излишняя
полнота».—«По мне, сухо возразила иностранная принцесса, тоже отличающаяся
полнотою, я не заметила в них этого излишка; на мои глаза, она совсем как
следует быть».—И, сказав это, она оставила госпожу Полиньяк;
323
та поняла неуместность своего замечания, хотя
сделаннаго и без дурнаго намерения, и это послужит ей впередъ уроком.
24-го мая 1782 г. Их
сиятельства граф и графиня дю Нор с самаго начала имели здесь успех. Народ,
извещенный о дне их прибытия, собрался толпами встречать их у отеля, так что
они не могли уклониться от всеобщаго любопытства. Лишь только их завидели, как
стали кричать: Vivent Monsieur le comte et Madame la comtesse du
Nord! (Да
здравствуют граф и графиня дю Нор). Великий князь тотчас-же спустил стекла в
карете, приказал ехать тише и, высунувшись в окно, сказал с выражением
искренней признательности: «Braves français, je
suis pénétré de l'accueil obligeant, que vous me faites,
et je n'en perdrai jamais la mémoire!» (Добрые французы, я тронут вашим ласковым
приемом как нельзя более, и никогда его не забуду.) Затем восклицания
повторились еще громче.
Преждевременный слух о
некрасивой наружности графа послужил ему в пользу; его нашли далеко не столь
дурным, как было разгласили. Впрочем, все некрасивое сглаживается выражением
доброты на царском лице; графиня же положительно всем понравилась. Не только
черты лица ея прекрасны, но и высокий стан значительно скрадывает ея полноту;
она держится с достоинством и благородною важностью, а в физиономии ея много
приятности.
25-го мая 1782 г. Вчера их
сиятельства граф и графиня дю Нор посетили собор Нотр-Дам, не предварив о том
никого и с небольшою свитою, как бы втихомолку. Однако вскоре о том проведали,
и несколько каноников вышли встречать их. При входе в собор, графиня вскричала:
«Вот великолепный готически памятник; конечно, не могут существовать на свете
два римских Св. Петра, но и этот храм в своем роде величествен». Такого рода
размышлениями, доказывавшими ея ум и сведения, сопровождала графиня обозрение
церкви. Особливо много вкуса выказала ея сиятельство при осмотре картин. Тут же
вспомнила она о кардинале Рец, что доказывает ея сведения в нашей истории.
После осмотра во всех подробностях как церкви, так и сокровищницы, аббат
Делафаж сказал графу: «Ваше высочество, в бытность свою здесь, царь Петр
пожелал видеть капитул и сад церковный», «Охотно», отвечал великий князь, «я
пойду всюду, куда только вам угодно будет меня повести».—Когда они пришли в
сад, назначенный для прогулки каноников и жителей монастыря, их увидал
архиепископ, который и послал своего служку спросить, когда ему позволено будет
представиться их высочествам. Великий
324
князь отвечал: «Попросите его не трудиться; мы здесь
инкогнито, иначе мы первые пришли-бы его навестить; но мы придем его послушать,
когда он будет совершать богослужение; говорят, он служит с большим
достоинством и назиданием». При этом граф, вообще более молчаливый и
застенчивый, заметил г. Делафажу: «Сколько мне помнится, настоящий архиепископ
еще недавно находится здесь; его предшественнику приходилось очень жутко».
«Ваше высочество», отвечал Делафаж в замешательстве, «у архиепископа
были неприятности с светскими властями». «Нет, не об этом только речь; сам
король прижимал его».—«Напротив, Людовик XV любил его, а выслал он его
только за тем, чтобы удалить его от преследований парламента». Граф только
пожал плечами, как-бы из чувства жалости, которое доказывает, как мало он
уважает такого государя. Вообще, блистала великая княгиня, которую находили
прелестною и ангельски-доброю. Августейший супруг ея отличался сдержанностью,
но все, что он говорил, было весьма основательно.
30-го мая 1782 г. Выписка из
письма от 20-го мая, полученнаго из Лиона...... Остается прибавить несколько
новых подробностей о пребывании в нашем городе графа и графини дю Нор.
В день своего приезда в
город, 7-го мая, они поехали встречать герцога и герцогиню виртембергских,
которые, под именем графа и графини де Жюстен, направлялись из Монбильяра в
Лион вместе с детьми своими, с тем, чтобы оставаться в кругу своих, во все
время пребывания своего в Лионе. Граф дю Нор на другой-же день обошел город
пешком, в сопровождении одного только придворнаго из свиты. Он навестил
старшину местнаго купечества. При посещении госпиталей, великий князь так
выразился, в ответ на попытки не допускать его до посещения таких жилищ,
которых высокопоставленныя лица столь тщательно сами избегают. « Чем более
государи удалены от зрелища людских зол, тем более должны они приближаться к
ним, чтобы быть в состоянии помогать несчастным». Всего более поразил графа вид
фехтовальной залы, служащей складом оружия, изготовляемаго на сент-этиенской
фабрике, и котораго было на лицо до 60,000 штук. Знаменитые путешественники
отплатили старшине купечества, за его личное внимание к ним, табакеркою, и еще
более драгоценными милостивыми словами, прося его сохранить добрую память о
графе и графине дю Нор.
Говорят, что члены
августейшей фамилии разстались в Дижоне.
31-го мая 1782 г. Продолжая
следить за обстоятельствами путе-
325
шествия графа и графини дю Нор, приходится
обращаться к тому, что уже предшествовало, чтобы не упускать ни одной черты из
такого любопытнаго дневника.
20-го числа граф и графиня
представлялись их величествам и королевской фамилии, причем их сопровождал русский
посол, князь Барятинский. Граф говорил последнему, что в церемонное его
посещение, король показался ему холодным, за то во внутренних покоях граф быль
вполне вознагражден радушным обхождением короля. Графиня точно также осталась
довольна королевою. В первое ея посещение, ея величество сказала ей: «Мне
кажется, княгиня, что у нас с вами одинаковый недостаток, близорукость; против
него у меня вделана в веер лорнетка; поглядите, по глазам-ли она вам будет?»
Тотчас-же приносят богатейший веер, украшенный брильянтами. Августейшая гостья
примеряет лорнетку к своим глазам и находит ее превосходною. «Это очень меня
радует», говорит королева; «так я вас прошу оставить ее у себя».—«Охотно
принимаю ее», отвечает графиня; «таким образом я еще лучше увижу ваше величество».
Когда граф дю Нор посетил
дофина, он поцеловал его, и просил княгиню Геменэ напоминать ребенку почаще,
как он, граф, его любит.
Кроме даннаго королевою этим
знаменитым путешественникам концерта, с участием певицы Mapà,
при дворе
происходили еще два спектакля. В среду, 22-го, давали: «La
reine de
Golconde» («Голкондская королева»), а 29-го «Ифигению в
Авлиде» и балет: «Нинета при дворе». В последнем участвовал уже уволенный
танцовщик Вестрис-отец, и госпожа Гейнель, оставившая монастырь для содействия
в удовольствиях двора. Граф и графиня уже три раза посетили французскую
комедию, представления которой, повидимому, сильно им нравятся.
31-го мая 1782 г. Надобно
заметить, что, согласно с этикетом, граф дю Нор был официально представлен
только королю при посредстве г. де ла Лив, котораго должность вводить
посланников. Впереди его шел домашний секретарь короля, г. де Секвиль. Король
принимал графа в своем большом кабинете. Граф вручил ему два письма, одно из
Неаполя, другое из Пармы, и сказал, что главная цель его путешествия было
свидание с его величеством. Король с своей стороны выразил удовольствие видеть
его. Графиня-же дю Hор не представлялась королю, а только королеве и принцессам
королевскаго дома, и ввела ее к ним графиня де Вержень, супруга министра
иностранных дел.
326
Того-же 20-го мая,
августейшие супруги обедали со всем королевским семейством; в то-же утро, они
принимали у себя, между прочим, гвардейских офицеров, представленных им
маршалом Бироном.
1-го июня 1782 г. Священнику
св. Сульпиции, котораго вероятно приглашали сообщить русской императрице, какия
он учредил заведения, выдана от имени ея в благодарность золотая медаль. Г.
Седень, сочинивший для ея императорскаго величества две пиесы в 5 действий,
награжден 20,000 червонцев. Не забыты также: госпожа д' Эпине, автор Бесед
Эмилии (Conversations d'Emilie), и внучка ея, графиня де Бельзёнс. Последней
дан шифр императрицы.
Уже говорено о медалях,
доставленных Бюфону; надобно к этому прибавить еще богатейшие меха. Монаршими
щедротами воспользовались также г. Губерт, из Лейпцига, за французский перевод
творения Винкельмана об искустве у древних, аббат Гальяни и др. Наконец
знаменитой импровизаторше флорентийской, известной под именем Кориллы Олимпики (Corilla Olympica), назначена пенсия в сто червонцев. Итак, по примеру Людовика XIV, безсмертная
Екатерина ценит и награждает заслуги даже чужестранцев.
2-го июня 1782 г. Граф дю
Нор, который не пропускает ни одного замечательнаго памятника, навестил в
Сорбоне могилу известнаго кардинала Ришелье. Ученый, сопровождавший графа при
обозрении церкви, напомнил ему у этой гробницы замечательныя слова, некогда
сказанныя тут царем Петром I-м: «Великий человек!»
воскликнул он: «Как жаль, что тебя нет в живых! Я отдал-бы тебе половину моего
царства, только-бы ты поучил меня, как управлять другою!», на что молодой
великий князь живо возразил: «Ах, сударь, да потом он же отнял-бы у вас и эту».
3-го июня 1782 г. Вчера, в
новой оперной зале давали в честь графа и графини публичный чрезвычайный бал.
Они были на нем. Любопытство привлекло сюда несметныя толпы посетителей, но
надежды их были обмануты, потому что августейшие иностранцы не снимали с себя
масок. На бал приехала и королева, незнакомая еще с оперною залою, обращенной в
бальную. Королева также была в маске, и шла под руку с принцем Орлеанским.
Знакомыя с этикетом лица узнали о присутствии ея величества на бале по значку,
который она и королевская фамилия всегда носят в подобных случаях, чтобы стража
их, свита и всякий, кто только должен быть на готове к их услугам, в случае
какого столкновения, могли узнать их.
327
Ея величество все почти
время провела в ложе, не снимая маски, а когда ей надо было с кем нибудь
поговорить, она посылала за ним герцога де Коаньи. На бале не произошло нечего
необыкновеннаго, кроме случая с герцогом Шартрским. Этот принц не был
замаскирован и даже без домино. Пока он разговаривав с одной из придворных
фрейлин, какая-то черная маска вздумала вмешаться в их разговор. Находя эту
фамильярность дерзкою, принц спросил маску: «Разве вы меня не
знаете?>—«Как-же», отвечала маска, «с вас уже снята личина». Не смотря на
это оскорбление, принц сдержал свое негодование, потому что не знал с кем имеет
дело; он воображал, что это кто нибудь из высшей знати. Принц несколько времени
следил глазами за маскою, которая смело продолжала глядеть на него, что еще
более смутило принца. Наконец незнакомец, человек незначущий, каъ уверяют,
скрылся в толпе и переменил
маску. На бале был также г. Ансело; графиня дю Нор шла с ним под руку. Bcе удивлялись присутствию
министра на бале; но дело в том, что он обязан находиться в подобных собраниях
при особе короля и королевы.
6-го июня 1782 г. Граф и
графиня дю Нор третьяго дни пpиеxaли к госпоже де Монтесон на ея
спектакль. До начала, по приглашению герцога Орлеанскаго, явился Комю (Cornus), занимать
покуда их сиятельства. Между тем, несколько лиц принцева двора вздумали занять
приготовленныя места, за ними другия, еще в большем числе, так что доложили
принцу, что вскоре ему не куда будет посадить своих высоких гостей. Герцог,
взбешенный, выходит на сцену и сквозь занавес говорит:—«Я удивляюсь этому
безцеремонному захвату мест, до того, что не достанет их графу и графине дю
Нор. Выходите все, я видеть вас не хочу». На эту выходку стали роптать, однако
повиновались; несколько несговорчивых дам обиделись и ушли, но большая часть
гостей осталась. Ужин, данный герцогом, был роскошнейший; между прочим, одной
земляники было подано на 850 червонцев. Однако граф дю Нор отказался от ужина,
извиняясь нездоровьем, а графиня тем, что ей нельзя оставить мужа. Герцог
Орлеанский очень был оскорблен этим. Говорят, что их сиятельства, узнав, что
они в гостях не у герцога, а у госпожи Mонтесон, не захотели поэтому
и кушать у ней.
Граф и графиня дю Нор
посетили дом инвалидов, и при этом осмотре выказали большия
сведения, особенно графиня. Она же не скрыла своего мнения, что пища инвалидов
неудовлетворительна. Надобно сказать, что они застали дом врасплох, и что за
328
полчаса до их приезда никто не был предварен о том.
Граф изъявил было желание оказать инвалидам некоторое пособие, на что г.
д'Эспаньяк объявил, что так как дом инвалидов состоит под королевским
покровительством, то в сем учреждении никому не дозволяется принимать подарки
от посторонних лиц. Граф полагал, что сделают исключение для больных дома, но и
на это получил отказ. В церкви дома графиня восхищалась куполом; живопись в
часовнях вызывала ее на весьма основательную критику. Вглядываясь в купол, она
спросила г. д'Эспаньяк, что значит изображенное в нем? Но ни он, ни другия
чиновныя лица не съумели дать объяснение; призвали старика инвалида, который и
исполнил поручение.
10-го июня 1782 г. Г. д е
.Лагарп предложил было для представления свою пиесу La
reine Jeanne de Naples (королева Иоанна неаполитанская); он надеялся, что ее повторят
несколько раз, и что граф и графиня дю Hор пожелают ее послушать.
Однако умный глава полиции, вопреки автору и актерам, запретил играть эту пиесу, покуда
августейшие гости находятся в Париже, потому что она могла подать повод к
злостным намекам. Вместо того, поставили пиесу: Гастон и Баяр, которая
вызвала страшный шум из за четырех стихов, в которых восхваляется одно
действующее лице, именно графъ д' Эстен (d'Ectains), и которые немедленно были
отнесены к современному д Эстен,
12-го июня 1782 г. Дня не
проходить без какого нибудь празднества в честь графа и графини дю Нор. В
прошлую субботу, в Версали был парадный бал, освещением превосходивший бал
королевскаго конвоя и также хорошо устроенный. Знаменитые гости восхищали
публику своим любезным и непринужденным обхождением, так что многие из нашей
знати казались неловкими в сравнении с ними.
С понедельника они находятся
в Шантильи, местность котораго так их очаровала, что они уверены, что ни у
котораго из европейских государей нет такого удобнаго для празднеств помещения.
Г. Ложу постарался и
поставил приличную случаю пиесу, в которой отличили
хорошенькие куплеты: остальное-же не слишком понравилось.
14 го июня 1782 г. В
промежутках празднеств, граф и графиня дю Нор постоянно посещают который либо
из наших памятников, или кого нибудь из наших великих людей. Прежде всех собраний, хотелось им побывать во французской академии.
Они присутствовали на одном из частных ея заседаний, в понедель-
329
ник 27-го мая. Г. де Лагарп прочел стихотворение в
честь графа дю Нора, в котором он довольно не точно сравнивает графа с царем
Петром, потому что между ними нет ничего общаго, кроме путешествия. Потом
аббат Арно прочел изображение Юлия Цесаря, в котором граф дю Нор еще менее узнавал себя. За тем снова
г. де Лагарп стал читать послание свое к графу Шувалову об описательной поэзии,
вещь уже известная, но измененная и поправленная; ее нашли несколько педантской
для настоящаго случая. Оба путешественника с большим удовольствием
разсматривали портреты различных академиков. Академия, пользуясь случаем,
выпросила портреты их сиятельств, и они были обещаны. Эти портреты будут
присоединены к находящимся уже в академии портретам королевы Христины и королей
шведскаго и датскаго. Всего замечательнее в этом заседании было то, что
знаменитые путешественники, особенно графиня, более сообщительная и лучше
владеющая нашим языком, расхваливали почти каждаго академика, приводя тут же
места из их сочинений.
Учитель математики
королевской военной школы разсказывает, что во время посещения их сиятельств
этого училища, графиня задавала ему вопросы, которые удивляли его и приводили в
замешательство.
Сегодня на лирическом театре
поставили оперу «Кастор и Полукс» с целью познакомить их сиятельства с
произведением безсмертнаго Рамо, составляющим образец французской музыки.
15-го июня 1782 г. Их
сиятелъства собираются уезжать, и в воскресенье намерены проститься. Говорят,
король готовит им два подарка: первый состоит из гобеленовых обоев,
изображающих историю царя Петра 1-го; второй—весь туалетный сервиз из севрскаго фарфора.
Сегодня граф и графиня, при посещении завода, были приятно удивлены: графиня,
увидев свой герб на туалетном приборе, а граф свой же герб на великолепном
сервизе, которым он много любовался 1). Граф, кроме того, накупил фарфору
на 400 т. рф.
19-го июня 1782 г. Сегодня
утром, позавтракав у короля в Шуази, их сиятельства выехали на орлеанскую
дорогу. В Орлеане, как всюду, где они проезжали, они были не менее щедры, и
нескольким лицам оставили значительные подарки. Не забыт и
1) Драгоценный подарок французскаго короля хранится
во дворце в г. Павловске. См. наш труд: „Очерк истории и описание
Павловска". Спб., изд. 1877 г. стр. 406—407. Ред.
330
г. де Лагарп. Этот академик, в качестве
корреспондента великаго князя ближе ему знакомый, имел честь часто бывать у
него и сопровождать его в разных случаях, между прочим, как сказано,
приветствовать его во французской академии посланием в стихах, которое потом
было напечатано и поражало своим безвкусием. Тем не менее граф подарил ему на память
золотую табакерку тонкой работы с
изображением разных атрибутов муз и украшенную брильянтами. Эту вещицу
оценивают в 6000 фр. 1).
21-го июня 1782 г. Граф и
графиня дю Нор уезжают из Парижа, оставляя в парижанах дорогую память о себе.
Граф возбудил живейшее участие в
каждом, кто только имел счастие приблизиться к нему и говорить с ним. Он
милостив, предупредителен с достоинством, по качествам своим он обнаруживает
самый счастливый характер, и нельзя было ему не успеть в стране, где прежде всего ценят любезность.
Он говорит мало, но речь его всегда уместна, проста, и все, что он скажет
лестнаго, не отзывается чем нибудь
придуманным. Однажды, когда граф дю Нор навестил графа д'Артуа в ту минуту,
когда оружейник показывал последнему новаго фасона шпаги, граф д'Артуа
воспользовался случаем поднести в подарок высокому гостю только что
выбранную им для себя шпагу. «Позвольте
мне не принимать ее», сказал
граф, «а дать в залог ту, которою вы завоюете Гибралтар». Во время параднаго бала, когда толпа
была так велика,
что хлынула в сторону короля,
который еще не
садился, его величество сказал: «Однако нас начинают
теснить». При этих словах окружавшие короля отступили в сторону, и граф дю Нор также, говоря: «Извините в. в., я в
эту минуту считал себя за одного из
подданных ваших, и подобно им находил, что чем ближе к вам, тем лучше». Король
протянул ему руку и поставил его подле себя. Все это оправдывает удачный
по характеристике стих Лагарпа из его
пиесы:
Aux
courtisans jaloux il apprend l'art de plaire.
(Завистливых царедворцев он
учит; как должно нравиться).
22-го июня 1782 г. В
субботнем листке «Меркурия» напечатана рецензия Истории Poccии, Левека. Говорят, что в этой
книге отец графа дю Нора изображен самыми черными краснами, и что
1) Огромное собрание писем Лагарпа к великому князю Павлу Петровичу, с
1774 по 1791 г., хранится в дворцовой библиотеке города Павловска, из них лишь
только часть была издана в 1810—1811 гг. Ред.
331
даже мать его, русскую императрицу, не пощадили
разными скандалезными анекдотами. Находят крайне неприличным и даже
неосторожным разбирать эту книгу печатно во время самаго пребывания графа в
здешней столице. Придрались к цензору Санси, котораго и вычеркнули из списка, отняв
у него цензуру «Меркурия» и «Парижскаго журнала». Его заменил для перваго из
этих изданий г. Гиди. Санси, обыкновенно очень осторожный, протестует против
этого распоряжения и уверяет, что ему подставили ловушку, хотели уличить его в
недобросовестности.
23-го июня 1782 г. Граф дю
Нор, будучи в Шантильи, в восхищении от местности, говорил, что он охотно
променял-бы свои владения на это. «Вы слишком много потеряли-бы отъ этого»,
возразил принц, «особенно-же ваших подданных».—«Напротив, я выиграл бы, я был-бы
Бурбоном, да еще лучше—Конде».
24-го июня 1782 г. В среду,
5-го июня, их сиятельства граф и графиня дю Нор присутствовали на заседании
академии наук. Кондорсе читал речь, которая была более уместна и интересна для
высоких слушателей, нежели сухия записки, полныя всяких вычислений. Он говорил,
как для некоторых отраслей наук необходимо покровительство государей.
26-го июня 1782 г. В
субботнем листке «Меркурия», от 8-го сего месяца, напечатана рецензия истории
России Левека, принадлежащая, как полагают, перу аббата Реми. А затем 10-го ч.
Санси получил от канцлера письмо с объявлением, что по жалобе министра Ансело
(государственнаго секретаря парижскаго департамента и следовательно ведающаго
все, что касается литературных дел) на означенную рецензию, он, канцлер,
вынужден уволить его от цензуры «Меркурия» и «Парижскаго журнала», и даже
совершенно исключить его из списка цензоров. Прочитав снова рецензии, Санси
удостоверился в своей ошибке, хотя и невольной, и решился обратиться к
посредничеству русскаго посла, прося взять на себя ходатайствовать за него у
великаго князя и просить его снисхождения, так как князь, вероятно, не желал
бы, чтобы Санси один пострадал от его путешествия во Франции. Однако канцлер
отказал в этой просьбе, потому что таким образом великий князь узнал бы то, что
оставалось ему еще неизвестным. Действительно, говорят, что он подписался на 50
экземпляров книги.
Как бы ни было, можно только
пожалеть о Санси; промах его тем извинительнее, что нужно было ему только
попристальнее прочесть в рецензии места, приведенныя из сочинения, которое было
уже ранее одобрено и вышло в нескольких томах. Быстрота, с
332
какою последовали одно за другим: жалоба и
взыскание, заставляют предполагать интригу против Санси, котораго не долюбливали
за суровость. По настоящему только граф дю Нор или русский посланник имел право
преследовать цензора.
27-го июня 1782 г. Издан
исторический водевиль, содержащий в себе более обыкновеннаго соли на тему
новейших событий, как-то: на путешествие Лафаета в Америку, на смешную прическу
женщин, на ломание наших щеголей, на новую залу французской комедии, на
воздушную лодку, на секрет Линге, на открывателя источников Блетона, на приезд
графа дю Нора. Музыка на слова: «А мне какое дело»?
„Воин пусть
спешит на битву в равнииы американския;
пусть он мешается в дела британской империи, а мне какое дело? Я смирный
человек, пою себе, да пью".
„Пускай наши
дамы, помешавшись на прическе, выдумывают каждый день новое средство уродовать
себя.—так мне какое дело? Моя Лиза хороша и без убора".
„ Пусть
разряженный чиновник спешит к Лае подать совет на счет модной прически и
моднаго платья,- a мне какое дело? я не хожу по таким делам".
„Пускай труппа Мольера с большими издержками переезжает
из Лувра, чтобы послушать наших свистков в новой громадной бонбоньерке. А мне
какое дело? Я сижу себе в партере".
„Пускай весь
Париж поощряет изобретателя воздушной лодки, в которой он обещает умчать нас к
небу. А мне какое дело? Я с ним не пойду".
„Пускай Линге
из кабинета своего льстит нашей гордости, уверяя, что в одно мгновение нас
могут услыхать в Китае; а мне какое дело? Меня слышат и из кухни моей".
„Пускай бедняга
силится с помощью бичевки вычерпнуть для нас воды, не то из колодезя, не то из
реки. А мне какое дело? Я в свой стакан не подливаю воды. Блетон прутом своим
откроет-ли, нет-ли источник, пускай себе кричит, когда покажется вода,—а мне
какое дело? На что мне его выдумка"?
„Пускай
московский великий князь путешествует и ослепляет пышностью своею, меж тем как
святой отец скромно возвращается в Италию, а мне какое дело? Я к дурачествам не
склонен".
30-го июня 1782 г. Хотя граф
дю Нор с графинею уже уехали, однако все еще идет о них разговор, и при этом
припоминают некоторыя мало известныя, или не точно разсказанныя обстоятельства
их пребывания у нас. Заметили, что из всех принцев крови, один принц Конти не
дал в честь их праздника, и невнимание это приписывают тому, что их
сиятелъства, зная о
333
существовании принцессы Конти, запоздали посещением
ея, что однако неправдоподобно. Говорят, что на время пребывания у нас графа и
графини дю Нор (Северных) в отель их был отряжен полицейский чиновник, который
обязан был облегчать им доступ в различныя учреждения и принимать для этого их
приказания.
Во вторник, 17-го числа, их
сиятельства были в парламенте Для приема их были назначены двое господ. В этот
день председательствовал д'Ормесон, заменяющий г. д'Алигра. Первая камера
палаты была в красных мантиях. Графу и графине дю Нор отведены были места в
ложе. Потребовали к слушанию какое-то дело. Стряпчие, гг. Мартино и Гардуэн
приветствовали августейших посетителей; последний удачнее перваго; а главный
адвокат, г. Сегьэ перещеголял обоих. По окончании заседания, г. д'Ормесон и
парламентские президенты приблизились к трибуне и приветствовали их
сиятельства. Граф и графиня пожелали обозреть всю палату, в особенности
часовню, а аббат Бексон, регент хора, имел честь приветствовать их экспромптом.
Говорят, что граф дю Нор
навестил г. Некера, и сказал ему, что пришел заплатить ему дань удивления
своего и всей Европы.
4-го июня, г. Матье,
лионский негоциант, и г. Прати, музыкальный композитор из Парижа, поднесли
высоким гостям их вензеля, искусное и оригинальное произведение печати. Между
линиями вензеля графа, П. П., внесены четким, хотя и разнообразным шрифтом,
следующие стихи: «Петр, законодатель севера и покоритель Азии, из пространных
степей образовал государство, основал Россию, к удивлению Европы. Его молодой
преемник, из любознательности путешествуя вдали от отечества, возвещает миpy, что,
наследуя престол деда, он наследует и гений его».—В вензеле графини, М.Ф.,
помещено следующее четверостишие: «Подобно цветам, распускающимся у ног, Мария
пленяет взоры наши. По благородной осанке и прелестной наружности, она
равняется грациям».— В медальонах против каждаго вензеля помещены, в одном,
рондо для фортепиано, в другом романс, соч. Прати.
2-го июля 1782 г. В 1779 г.
говорили, между прочим, о том, какою щедрою ценою русская императрица купила
собрание эстампов живописца Клерисо, известнаго своими архитектурными планами.
Императрица дала ему звание главнаго архитектора двора, а петербургская
академия художеств приняла его почетным вольным общником своим. Все эти милости
обязывали этого художника явиться с поклоном к графу дю Нор. От излишняго-же
тщеславия Клерисо
334
показалось, что его не довольно хорошо приняли, и он
разобиделся Когда их сиятельства пожелали осмотреть дом г. де ла Реньера.
одного из богатейших парижских капиталистов, хозяин пригласил архитектора
Клерисо быть при этом; а Клерисо воспользовался случаем и стал выговаривать
графу его мнимое неуважение к нему. Говорят, будто он дерзость свою довел до
того, что жаловался даже родительнице графа на то, что тот не оказал ему,
Клерисо, всей той ласки, которую он имел право ожидать от графа. Тщетно граф
старался его успокоить самыми вежливыми уверениями: грубиян продолжал изрыгать
самыя неприличныя речи. Эта сцена, происходившая в присутствии хозяина дома и
его общества, крайне огорчила их сиятельства.
12-го июля 1782 г В среду,
5-го июня, граф и графиня дю Нор (Северные) посетили академию наук. Кроме уже
помянутаго выше, их сиятелъства выслушали несколько речей: 1)Макер прочел
записку о существенных свойствах запаха, и о способе уничтожения зловония. 2)
Лавуазье производил опыты усиления огня, посредством лишения воздуха горючаго
начала (дефлогистация); и на этом огне он в короткое время взорвал железо и
расплавил платину. 3) Портал читал дисертацию о производимой болезнивю перемене
в голосе и о причинах этой перемены. 4) Добантон читал о травах, находимых
внутри никоторой породы камней. 5) Рошуо разнице в теплоте таких лучей, которые
отражены различно. Г. Фонтанье выточил на токарном портретном станке своего
изобретения—медальон короля. При этом случае их сиятельствам поднесли кусок
слоновой кости, выточенной Петром I-м, в 1717 г., во время его пребывания во
Франции, и хранящейся в кабинете академии. После заседания, их сиятельства
осматривали залы академии.
