Баженов В Автобиография

Баженов В.И. Автобиография [Публ. и коммент. А.И. Михайлова] // Искусство, 1947. - № 4. – С. 86-87.

АВТОБИОГРАФИЯ В. И. БАЖЕНОВА

(Из новых материалов по истории русского искусства)*

В делах Ленинградского центрального исторического архива, среди бумаг В.И. Баженова и Ф.В. Каржавина, находятся автобиографические заметки Баженова, которые имеют исключительную важность для историка русского искусства¹.

Эти заметки представляют часть черновой записи о кремлевской перестройке, предназначенной для Екатерины II. В записке упоминаются слухи о неопытности Баженова как строителя, распространявшиеся его недоброжелателями, в связи с чем он и счел необходимым сообщить некоторые сведения из своей творческой биографии.

Заметки Баженова кратки, но необычайно интересны, ибо они впервые позволяют с полной ясностью представить, в каких условиях я как формировался гениальный русский художник, завоевавший еще в молодые годы европейскую славу.

Автобиография Баженова вносит коренные изменения в общепринятые со времени Евгения Болховитинова² представления о первом периоде его творчества. Принято было со слов Болховитинова считать, что Баженов первоначально учился в Славяно-греко-латинской академии, а с 1751 года в школе Д. Ухтомского. Между тем из автобиографии Баженова видно, что он начинал свою творческую деятельность самоучкой и притом как живописец, а не как архитектор.

До 18 лет он занимался живописью и благодаря своим исключительным способностям уже тогда значился живописцем 2-го класса. Как указывает Баженов, он и впоследствии не бросал живописи. И действительно, нам известны некоторые его эскизы, сохранившиеся благодаря альбому, собранному Ф. Каржавиным³. По эскизам Баженова в 1780-х годах художник Клаудо расписывал Собор Донского монастыря⁴, Болховитинов указывает на наличие картин, писанных Баженовым, в собрании Воронцовых. Баженов много занимался и офортом. Свободное владение живописью и офортом сыграло большую роль в творчестве Баженова.

Подробный комментарии публикуемой автобиографии Баженова, а также пересмотр с точки зрения сообщаемых в ней новых сведений, установившихся представлений о первом периоде его жизни и творчества, будут даны нами в особой работе.

Нельзя, однако, не отметить здесь важного значения сведений, сообщаемых Баженовым о его пребывании в Париже. В литературе о Баженове были попытки представить его творчество как подражание французским мастерам. Однако из слое самого Баженова видно, что не он, а французские его сотоварищи по архитектуре, пораженные гениальными исканиями русского зодчего, подражали ему и подхватывали его идеи. Это подтверждается и творческой практикой Баженова; в своем проекте Кремлевского дворца он бесспорно во многом опередил своих французских современников. Большая гордость звучит в словах Баженова, когда он сравнивает себя с выдающимися французскими мастерами, но эта гордость вполне оправдана. Задачей советского искусствознания является раскрытие того нового, что внес великий русский зодчий в развитие мировой художественной культуры.

Приводим текст автобиографических заметок Баженова. «Хотя я упоминал уже и о других великих архитекторах и о практике, что оную я у них примечал⁵, однако не упомянул толко того, что некакие эхи (то есть слухи — А. М.) о мне здесь распущены, что будто я никогда не бывал при практиках и немогу производить, толко оная (молва — А. М.) столко несправедлива, чего несправедливее быть не может. Я отважусь здесь упомянуть, что я родился уже художник. Отец мой бедный человек⁶ не имел понятия о сродности (то есть природной одаренности — А. М.) моей, а хотя и примечал во мне толко у него денег не было, отдать меня куды нибудь учится, но я как уже стал приходить в смысел, тогда видел близ церкви, где я с отцом моим жил делали подле оной надгробную позиту, где от ломки камня оставшие (куски — А. М.) лежали ис коих по несколку я перетаскав к себе сделав гвозди наподобие долот и ими вырезывал личинки. Рисовать я учивался на песке на бумаге на стенах и на всяком таком месте где я находил за способ, итак я продолжался лет до десяти. Между протчим по зимам из снегу делывал палаты и статуи, что бы и теперь я желал то видеть. После сего я был отдан в монастырь Страшной (то есть Страстной — А. М.) для бедности отца моего чтоб я исправлял пение и чтение церковное к чему ни малейшей охоты у меня не бывало, однако повиновался родителю в его воле. Я всех святых из церкви переносил мыслями под переходы на стены и делал их своею компазициею, за что меня заставали и секали часто. Уже будучи в пятнадцати летах я нашол живописца, которой Христа ради меня взял к себе. И в ту пору еще я ево был уже лутче: он писывал вместо правой руки или ноги левую, коему я примечал часто; еще несколько спустя я своему отцу принасил малинкое пропитание и подрядами крест которой делался за Мещанской одним стариком переставлял я сам в Сретенский монастырь которой за куриозную вещь в то время почитался, и оной я срисовавши благополучно поставил, за что получил хорошее награждение⁷, потом по пожарному случаю дворец в Москве в 754 или 755 строился я в ту пору уже в оном по печам умел мрамор метать (то есть расписывать под мрамор — А. М.) и давали мне 60 коп. на день ⁸, по которому случаю я стал учится живописному (искусству — А. М.) у лутчих мастеров и был в команде архитектора Ухтонскова (то есть Д. Ухтомского — А. М.); потом взят в Университет а оттудова вскоре его превосходительство Иван Иванович Шувалов проведал про меня взял в Санкт Петербург и отдал учится к архитектору Чевакинскому, где при многих строениях я был⁹, потом Академия художеств мною первым началась, откуда я был послан в чужие краи, во Франции учился в Теори (и), за что похвалы имею от всей Академии Парижской, примечал и практику, где все архитекторы сматривали мои дела с большею охотую, а мои товарищи, французы молодые у меня крадывали мои прожекты и жадностию их копировали; мой же учитель столко был там велик¹⁰, что я еще до нево во многом дойтить не мог и поныне, а после его кто б там ни был всякой мне не страшен, разве многие Другим знанием одолевают да и Суфлот Моро 1е Royat ¹¹. Там 5 или шесть человек, кои мне и все знакомы. А в Риме единственно и во всей Италии был всегда на строениях также есть свидетельствы из италианских академий и старался весма крепко учится оной (то есть архитектуре — А. М.) а по возвращении из Рима я заехал в Париж в другой раз ходил в некоторые классы мне нужные к архитектуре; ест ли и ныне нужда потребуется при строении дать, могу и сам зделать понятную мадель живописцу и скультору, ибо я рисовать с натуры не покидал до самого в Росию возвращения, это же касается до гридорованья (гравирования — А. М.); архитектуры и во оном имел же упражнение. Естли б толко я установится мог то б моя вся веселость была в том как иметь у себя маленькую партикулярную академию к чему уж и приготовляю в Москве малчиков с коими уже малинкое и начало имею, но толко препятствиев к моему намерению весма есть много»¹².

* Публикация и комментаоии А. И Михайлова.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ ЦГИАЛ, фонд Академии художеств, опись 1-я, д. № 26/1770. Бумаги В. И. Баженова и Ф. В. Каржавина, относящиеся к кремлевскому строению и другим вопросам, л. 34—36.

² Митрополит Евгений (Болховитинов). Словарь русских светских писателей. 1845, т. I, с. 7—12.

^3.Ф. В. Каржавин — ближайший друг и сотрудник Баженова. Альбом его хранится в Ленинской библиотеке.

⁴ См. И. Забелин «Историческое описание Донского монастыря». 2-е изд., 1893, стр. 42, 158—160.

^5. В этой же записке Баженов говорит о великих архитекторах прошлого и значении их наследия и творческих принципов в его работе над проектом Кремлевского дворца. Особенно он ценил, по его словам, Микельанджело и Палладио.

^6. Отзывы Баженова об отце, которого о« нигде не осуждает, но сожалеет о его бедности, в корне противоречат тому, как рисуют облик Баженова-отца некоторые беллетристы, представляющие его беспробудным пьяницей, драчуном, жестоким, бессердечным человеком. См. повесть А. Шишко «Каменных дел мастер» (2-е изд., 1945 г.), новеллу Жаковой в Альманахе «Год XVII», кн. 4-я, книгу Борисова «Баженов» (серия «Жизнь замечательных людей», изд. Жургаза). Отец Баженова, Иван Федорович, был псаломщиком церкви Иоанна Предтечи, за золотой решеткой, в Кремле.

^7. Баженов говорит здесь об известном в истории русской скульптуры произведении большом Кресте, выполненном резчиком Григорием Шумаевым. См. о нем статью Н. Соболева «Резные изображения в московских церквах». Сборник «Старая Москва», 1914, выпуск 2-й. Крест представлял сложную резную композицию, заключенную в киот размером 10 аршин 14 вершков X 6 аршин. Это была своеобразная резная панорама с изображением библейских сцен и событий из жизни Христа. В начале 1755 года крест ввиду дряхлости Шумаева предложено было перенести в Сретенский монастырь. Для зарисовки, разборки и постановки креста на новое место запросили от Ухтомского архитектурного гезеля или ученика, «искусного в рисовании». Ухтомский послал трех человек: двух живописцев, Василия Иванова и Александра Полозова, и копииста Григория Полозова (Центр, госуд. архив древних актов—ЦГАДА. Дела Сената, кн. 7962, л. 381—383).

Из сопоставления исследованных нами архивных документов с автобиографией Баженова можно установить, что под именем живописца Василия Иванова в данном случае выступает именно Баженов, который по распространенному в XVIII веке обычаю ввиду своей молодости назывался не по фамилии, а по отчеству.

^9. Баженов имеет в данном случае в виду Головинский дворец. Он несколько запамятовал даты. Головинский дворец сгорел 1 ноября 1753 года я был отстроен в том же году с исключительной быстротой. В начале 1754 года заканчивали уже только его отделку. В списках художников, работавших >в Головинском дворце, мы обнаружили среди живописцев 2-го класса (получавших, как указывает и Баженов, 60 коп. в день) Василия Иванова, то есть Баженова, который и «а этот раз именован по отчеству (ЦГАДА. Дела Сената, кн. 6411, л. 1023). Таким образом, в обоих случаях архивные изыскания подтвердили сведения, сообщаемые Баженовым в автобиографии.

¹⁰ Факты, сообщаемые Баженовым, подтверждают сведения первоначальных биографов о его обучении у Чевакинского (см. Е. Болховитинов — указ, соч., стр. 7), а также биографию, найденную в бумагах Собко в Публичной библиотеке имени Салтыкова-Щедрина. Эта биография написана Ф. Каржавиным, и в основу ее, как можно думать, легла автобиографическая записка самого Баженова (см. журнал «Академия архитектуры» № 2, 1937 год, где опубликована биография. В ней указано, что Баженов был при строении колокольни Никольского военно-морского собора, что косвенно подтверждает и автобиография). Отметим также, что Баженов упоминает в качестве своих учителей в России только Д. Ухтомского и С. Чевакинского, ничего не говоря о Растрелли (которого иногда без всяких доказательств называют учителем Баженова. См. Д. Аркин — «Баженов». «Архитектура СССР», № 2, 1937, также Д. Аркин — «Образы архитектуры», 1941 г. (171).

^11. Баженов учился у Шарля де Вальи (1729—1798).

^12. То есть Суффло, Маро, Леруа. Эти зодчие вместе с Габриэлем подписали парижский диплом Баженова.

^13. О своих попытках завести в Москве вольную Академию искусств Баженов говорит и в «Изъяснении», посланном в 1776 году Завадовскому. Баженов пишет, что, усердствуя отечеству, он «набирал беднейших я для их обучения выписывал нужные книги, покупал эстампы, редкие картины, гипсы и все, что касается до художества», благодаря чему вошел в большие долги (ЦГАДА, Госархив, разряд XI, № 1061, л. 12, «Изъяснение архитектора Баженова»).