Давыдов Д.В. Некоторые объяснения на послужной список генерал-майора Дениса Давыдова [Из собрания П.П. Сухтелена] / Сообщ. М. Розанов, примеч. П.И. Бартенева // Русский архив, 1889. – Кн. 1. – Вып. 3. – С. 399-403. – Интернет-версия – М. Вознесенский.

 

 

 

НЕКОТОРЫЯ ОБЪЯСНЕНИЯ НА ПОСЛУЖНОЙ СПИСОК  ГЕНEРАЛ-

МAИОРА ДЕНИСА ДАВЫДОВА.

 

Денис Васильевич Давыдов родился в Москве 1784 года Июля 16 дня, в год и день смерти Дениса Дидерота. Обстоятельство cиe тем примечательно, что оба сии Денисы обратили на себя внимание земляков своих Бог знает за какия заслуги на словесном поприще.

Давыдов, как все дети, с младенчества своего оказал страсть к маршированию, метанию ружьем и проч. Страсть сия получила высшее направление в 1793 году от нечаяннаго внимания к нему графа Александра Васильевича Суворова, который, при осмотре Полтавскаго легкоконнаго полка, находившагося тогда под начальством родителя Давыдова, заметил резваго ребенка и, перекрестя его, сказал: «ты выиграешь три сражения» *). Маленький повеса бросил псалтырь, замахал саблею, выколол глаз дядьке, проткнул шлык няне и отрубил хвост борзой собаке, думая тем исполнить пророчество великаго человека.

Розга обратила его к миру и к учению. Но как тогда учили? Натирали ребят наружным блеском, готовя их для удовольствия, а не для пользы общества: учили лепетать по-французски, танцовать, рисовать и музыке. Тому же учился и Давыдов до 13-ти лет своего возраста. Тут пора было подумать о будущности: он сел на конь, захлопал арапником, полетел со стаею гончих собак по мхам и болотам и тем заключил  свое воспитание.

Между порошами и брызгами, живя в Москве без занятий, он познакомился с некоторыми молодыми людьми, воспитывавшимися тогда в Университетском Пансионе. Они доставили ему случай прочитать Аониды, полупериодическое собрание стихов, издаваемое тогда

*) Стихи Языкова в послании к Д. В. Давыдову:

„Знать, Суворов справедливо Грудь тебе перекрестил".

Каковы бы ни были отзывы о славном партизане некоторых его современников, поэтический образ его не умрет в отдаленнейшем потомстве. По отцу своему Давыдов был происхождения Татаро-Крымскаго, а по матери происходил от одного из Екатерининских наместников, Евдокима Алексеевича Щербинина.       П. Б.

 

 

400

H. M. Карамзиным. Имена знакомых людей, напечатанныя под некоторыми стансами и песенками, помещенными в Аонидах, зажгли его честолюбие: он стал писать; мысли толпились, но как приключения во сне, без связи между собою. От нетерпения своего он думал победить препятствия своенравием: рвал бумагу и грыз перья. Но не тут-то было! Тогда он обратился к переводам, и вот первый опыт его стихосложения:

 

Пастушка Лиза, потеряв

Вчера свою Овечку, Г

рустила и Эху говорила

Свою печаль, что

Эхо повторило:

О, милая Овечка!

Когда я думала, что ты меня

Завсегда будешь любить,

Увы! по моему сердцу судя,

Я не думала, что другу можно изменить.

 

В начале 1801 года запрягли кибитку, дали Давыдову в руки 400 рублей ассигнациями и отправили его в Петербург на службу. Малый рост препятствовал ему вступить в кавалергардской полк без затруднения. Наконец, привязали недоросля за шею к огромному палашу, опустили его в глубокие ботфорты и покрыли святилище поэтическаго его гения мукою и треугольною шляпою.

Таковым  чудовищем   спешил   он   к   двоюродному   своему брату, А. М. К.....му *), чтобы порадовать его   своею радостию; но увы, какой прием! Вместо поздравления, вместо взаимных с ним восторгов, сей отличный человек осыпал его язвительными насмешками и упреками за вступление на службу неучем. «Что за солдат, брат Денис», заключил он поразительный монолог свой: «что за солдат, который не надеется быть фельдмаршалом! А как тебе снести звание cиe, когда ты не знаешь ничего того, что необходимо знать штаб-офицеру?" Самолюбие Давыдова было скорбно тронуто, и с того времени, гонимый словами К... ..ва, как грозными призраками, он не токмо обратился к военным книгам, но так пристрастился к ним, что не имел уже нужды в пугалищах, чтобы заниматься чтением.

Между тем он не оставлял и беседы с Музами, призывал их во время дежурств своих и в казармы, и в госпиталь, и даже в эскадронную конюшню. Часто на нарах солдатских, на

*) Известному генералу Каховскому. П. В.

 

 

401

столике больнаго, на полу порожняго стойла, где избирал свое логовище, он писывал сатиры и эпиграммы, коими начал он ограниченное словесное поприще свое.

В 1804 году судьба, управляющая людьми, и люди, направляющие ея ударами, принудили повесу нашего выдти в Белорусской гусарской полк, расположенный тогда Киевской губернии в окрестностях Звенигородки. Двадцатилетний гусарской ротмистр закрутил усы, покачнул кивер на ухо, затянулся, натянулся и пустился плясать мазурки с Полячками.

В cиe бешеное время он писал стихи своей красавице, которая их не понимала, и сочинил известный Призыв на пунш Б....ву *), который читать не мог от того, что сам писал мыслете.

В 1806 году, быв переведен в лейб-гусарской полк поручиком, Давыдов явился в Петербург. Вскоре загорелась война с Франциею, и князь Багратион избрал его в свои адъютанты, Давыдов поскакал в армию, прискакал в авангард, бросился в сечу, попался в плен и был спасен казаками.

По заключении мира он возвратился в Петербург, где написал Договоры, Мудрость и несколько других стихотворений.

Зимою 1808 года объявлена война Швеции. Давыдов является в армию, ждет обещаннаго приступа Свеабургу и, узнав о начатии переговоров для сдачи сей крепости, спешит к Кульневу на Север, идет с ним до окрестностей Улеабурга, занимает с командою казаков остров Карлое и, возвратись к авангарду, отступает по льду Ботническаго залива до с. Пигаиоков, а оттуда до Гамле-Карлеби. При с. Химанго, в виду неприятельских аванпостов, он перевел Делилеву басню La Röse et l'Etourneau.

В течение сей кампании Давыдов неотлучно находился при авангарде Кульнева в северной Финляндии, с ним был при завоевании Аландских островов, с ним разставлял пикеты, наблюдал за неприятелем, разделял суровую его пищу и спал на соломе под крышею неба.

*) Алексею Петровичу Бурцеву, про котораго князь Вяземский когда-то писал: „О Бурцов, Бурцов, честь гусаров, по сердцу Вакха человек". А. П. Бурцов (старший сын городничаго города Липецка, Петра Тимофеевича Бурцова, который пользовался вниманием Державина в бытность его Тамбовским губернатором и про котораго поминает Жихарев в своем „Дневнике студента") скончался в 1818 году в Брест-Литовске. Предание разсказывает, что однажды въехал он на коне в жилые покои своих родителей с требованием денег. У роднаго племянника его М. И. Бартенена случилось нам видеть несколько писем к нему князя Багратиона.         П. Б.

 

 

402

Летом 1809 года князь Багратион назначен был главнокомандующим Задунайскою армиею. Давыдов находился при сем блистательном полководце во всех сражениях того года.

1810 года князь Багратион отрывается от армии, граф Каменской заступает его место, и Давыдова приписывают снова к авангарду Кульнева. В поучительной школе сего отличнаго воина, он, так-сказать, кончает курс аванпостной службы, начатый в Финляндии, и познает цену Спартанской жизни, необходимой для всякаго того, кто решился нести службу, а не играть со службою.

Возвратясь послe Рущукскаго приступа к генералу своему, Давыдов находился при нем в Житомире и Луцке без действия, если исключим курьерския поездки и беседы с соимянным ему покорителем Индии *).

Начинается отечественная война. Давыдов поступает в Ахтырской гусарской полк, командует 1-м баталионом онаго до Бородина, первый подает мысль о выгоде партизанскаго действия, отправляется с горстью казаков (130-ю человеками) в тыл неприятеля, действует с оными 10 дней и, усиленный шестью стами новыми казаками, сражается несколько раз в окрестностях и под стенами Вязьмы, разделяет славу графа Орлова-Денисова, Фигнера и Сеславина под Ляховым, разбивает трехтысячное кавалерийское депо под Копысом, разсеивает неприятеля под Белынычами и продолжает веселые и залетные свои поиски до берегов Немена. Под Гродною нападает он на четырехтысячный отряд Фрейлиха, составленный из Венгерцов. Давыдов в душе гусар и любитель природнаго их напитка; за стуком саблей застучали стаканы—и город наш!!!

Тут Фортуна обращается к нему затылком. Давыдов предстает пред лице генерала Винценгероде и поступает под его начальство; с ним пресмыкается он чрез Польшу, Силезию и вступает в Саксонию. Не стало терпенья! Давыдов рванулся вперед и занял половину города Дрездена, защищеннаго корпусом маршала Давуста. За таковую дерзость он лишен был команды и сослан в главную квартиру.

Справедливость Царя-Покровителя была щитом безпокровнаго: Давыдов снова является на похищенное у него поприще, на коем продолжает действовать до берегов Рейна.

Во Франции командует он, в армии Блюхера, Ахтырским гусарским полком. После Краонскаго сражения, в коем всe генералы 2-й гусарской дивизии (что ныне 3-я) были убиты или ранены,

*) Бахусом, или Вакхом, иначе Дионисием.              Прим. авт.

 

 

403

он управляет двое суток всею дивизиею, а потом принимает в начальство свое бригаду, составленную из гусарских полков Ахтырскаго и Белорусскаго. С ними он проходит чрез Париж.

1814 года Давыдов возвращается из Парижа в Москву, где занимается словесностию и сочиняет все известныя его элегии.

В последствии занимал он разныя места в армии. Ныне проводит дни в уединении, наслаждаясь семейственным благополучием.

Давыдов немного писал, еще менее печатал. Он, по обстоятельствам, из числа тех поэтов, которые должны довольствоваться карманною славою. Карманная слава, как карманные часы, может пуститься в обращение, миновав строгость казенных дозорщиков. Запрещенный товар также как и запрещенный плод: цена его удвоивается от запрещения. Сколько столовых часов под свинцом Тимковскаго *) стоит в лавке! На вопрос: долго ли им стоять? отвечают они: вечность!

Общество любителей Российскаго слова, учрежденное при Московском университете, удостоило его избранием в число своих действительных членов, и он примкнул в нем к толпе малодействующих. Однакоже последнее сочинение его: Опыт, теории партизанскаго действия дает ему право на адрес-календарь Глазунова и на уголок в Императорской Публичной Библиотеке, в сем богоугодном и странноприимном заведении, куда стекаются любовники публичных дев Парнаса.

 

Это—копия с рукописи, найденной в бумагах графа Павла Петровича Сухтелена. Рукопись без подписи и, если в свое время она не была напечатана, то, очевидно, принадлежала к категории таких произведений, которыя ходили по руках в рукописных снимках.

(Сообщено М. Розановым).

 

 

Хотя это начало автобиографии славнаго партизана давно известно в печати и помещено в собрании его сочинений, но в нем есть некоторыя добавки и перемены против печатнаго текста. По всему вероятию рукопись сообщена графу Сухтелену, в бумагах котораго она найдена, самим Д. В. Давыдовым (f 1839).             П. Б.

 

*) Известнаго цензора Александровских  времен. П. Б.