Дивов П.Г. Из дневника П.Г. Дивова. 1828 год // Русская старина, 1898. – Т. 93 - № 3. – С. 497-520. – Сетевая версия М. Вознесенский 2006.

 

 

Из дневника П. Г. Дивова.

1828 год.

 

 

Перваго января во дворце был маскированный бал.

Января   29-го.   Получены неутешительныя вести из Персии, которая оттягивает заключение мира и как будто хочет объявить недействительными полномочия, полученныя Аббас-Мирзою от его отца Фет-Али-Шаха. Эти проволочки, приписываемыя наущениям  Порты,  надеялись   предотвратить, послав в ноябре месяце дополнительную  инструкцию нашим уполномоченным. Мне кажется, что ни главнокомандующий Паскевич, ни его дипломатический агент Обресков не находятся на высоте положения и что шах провел и того  и  другаго,  целых три месяца обманывая их пустыми обещаниями.

Февраля 1-го. При дворе (в особенности императрица Александра Феодоровна) чрезвычайно желают устроить карусель, в котором будут участвовать кавалеры и дамы. Трудно ожидать особенной ловкости от лиц, которыя будут фигурировать в этом каруселе. Февраля 6-го. Взгляд на положение Европы. Никогда еще, от сотворения мира, Европа не находилась в более странном положении как теперь; это неопределенное положение вызвано несообразностью тех принципов, на которых зиждется политическая комбинация, окрещенная громким названием «священнаго союза». Европейския государства, ошеломленныя нашествием Наполеона, которому судьба благоприятствовала на поле битвы, вышли наконец из оцепенения, в которое их поверг властелин Франции: 1813 г. был ко-

 

 

498

лыбелью «священнаго союза», к которому (в 1815 г.) примкнули Россия, Австрия и Пруссия—три главныя державы, низвергшия исполина, который поработил Францию. Англия отказалась от участия в этом союзе. Принципы «священнаго союза» были весьма похвальны с точки зрения христианства и нравственности, так как их цель была главным образом отвратить от Европы бич войны; но рядом с этим пустили корни принципы либерализма, ибо основатели союза хотели положить начало конституционных государств. За это особенно ратовала Пруссия, желавшая ввести у себя конституцию. Россия, т. е. император Александр I, был проникнут подобными же чувствами, и слово свобода было неосторожно произнесено в самом начале его царствования. Возвращение Бонапарта с острова Эльбы скрепило еще более узы «священнаго союза», в котором Франция приняла активное участие при Бурбонах. Когда смерть Бонапарта на острове Св. Елены утвердила окончательно династию Бурбонов на французском престоле, то новое правительство этой страны упрочилось, благодаря мудрой политике Людовика XVIII, и дало версальскому кабинету возможность принять деятельное участие в делах европейскаго материка.

Между тем возстание в Морее, Молдавии и Валахии неожиданно привлекло внимание кабинетов. Потом вспыхнуло возстание в Испании, Неаполе и Пьемонте, и так как основным принципом «священнаго союза» было поддерживать авторитет законной власти, то державы не колеблясь объявили, что они имеют право вмешаться в эти дела, чтобы возстановить законную власть, попранную либерализмом. Принцип вмешательства был провозглашен на Лайбахском и Веронском конгрессах. По окончании этих конгрессов Австрия принялась усмирять Неаполь и Пьемонт, Франция — Испанию, а Россия обезоружила греков в Молдавии и Валахии.

Возстание в Морее, поддерживаемое различными обществами, возникшими в Европе, не утихло, несмотря на старание Порты подавить его войсками египетскаго паши. Англия, до тех пор занятая признанием независимости тех государств Америки, которыя возстали против Испании и Португалии, руководясь теми же принципами, обратила внимание на Морею, главный очаг греческаго возстания. Но вооруженное вмешательство морских сил Англии, к которым присоединились Россия и Франция, было произведено лишь в 1826 г., т. е. 5 лет спустя после того, как греками была сделана первая попытка стряхнуть с себя иго Порты Оттоманской. Наваринская битва лишила Порту всякой надежды на возстановление ея власти в Морее, но Диван упорно продолжал не обращать ни малейшаго внимания на попытку трех союзных держав, игнорируя их вмешательство, что, в свою

 

 

499

очередь, вынудило посланников трех держав оставить Константинополь, не объявляя однако войны туркам.

В то время, когда происходили эти события, во Франции совершилась перемена министерства; Англия находилась в таком же положении, так что Россия не могла ожидать решения важных вопросов, стоявших на очереди, до тех пор, пока эти министерства не упрочатся настолько, чтобы вести переговоры от имени государств с представительным образом правления, коих они являлись уполномоченными. С другой стороны Персия, пользуясь нерешительностью кабинетов по отношению к Турціи, затягивала под различными предлогами окончательное заключение мира. Русские уполномоченные позволили водить себя за нос, польстившись на обещание персиян прислать 30 миллионов, которых тщетно ожидали в Таврисе с 4-го мая.

Удивительно, что никто не знал чего он хочет. Даже Англия действовала непоследовательно, под влиянием минуты. Франция, увлекаясь желанием играть роль, действовала без ясно намеченной цели, а Россия, лишившись свободы действий и участвуя в ошибках Европы, также была вынуждена подчиняться этим вечным колебаниям. Австрия, которая поступала более последовательно, одна осталась искренним другом Порты, на целость которой никто не дерзал посягнуть вооруженной силою. Пруссия так же, как и Австрия, обиженная тем, что ее исключили из тройственнаго союза, руководится советами этой державы. К чему же приведет эта всеобщая готовность к войне без военных действий и настойчивость, с какою Порта продолжает вооружаться не объявляя никому войны? Это приведет к тому, что она потеряет Морею и острова Архипелага и очутится в своей собственной столице, поддерживаемая Россией до тех пор, пока позволят средства султана, а в конце-концов окончит свое политическое существование в Европе среди всех ужасов и бедствий всеобщей войны. Грустно подумать, как будет держать себя в это время Россия с таким министром, как у нея. Время решит, кому должен принадлежать Константинополь, но спокойствие нашего отечества на веки будет нарушено.

Февраля 20-го. Появилось правительственное сообщение о том, что переговоры с Персией приостановлены и что главнокомандующий русской армией Паскевич уполномочен возобновить военныя действия, чтобы наказать Фет-Али-Шаха за его вероломство, так как он уничтожил полномочия, даннныя им Аббасъ-Мирзе.

Предвидят разрыв с Портою. Несколько полков, стоявших в Петербурге, получили приказание двинуться в Могилев.

Февраля 24-го. В 7 часов вечера скончалась княгиня Ливен; накануне вся царская фамилия собралась у ея кровати   и   простилась

 

 

500

с этой старейшей слугою двора. Прожив при дворе 50 лет она сроднилась с царской фамилией. В царствование Екатерины II она была воспитательницей великих княжен. Император Павел пожаловал ей большия поместья, точно так же, как и император Александр; он пожаловал, кроме того, ей и ея детям графский титул. Император Николай дал ей княжеский титул. При Екатерине Ливен не имела особеннаго значения, при Павле она сделалась наперстницей имератрицы Марии Феодоровны, которая делилась с нею всяким горем. При Александре она была центром всех интриг; от нея зависела судьба служащих лиц. Под видом добродушия и чистосердечия скрывался ея ясный ум, способный творить чудеса, когда того требовали ея личные интересы или выгода ея друзей. Ея преклонныя лета и попечения о всех членах царской фамилии с самаго ранняго их детства дали ей такое влияние, которое ничто не в состоянии было поколебать, и она стала относиться, наконец, к царской фамилии, как бабушка. Дворския интриги свили себе гнездо в ея комнатах, куда сходились ежедневно придворные, а посланники иностранных держав пользовались этим во время своих посещений, в особенности граф Блоом, датский посланник. Она покровительствовала почти исключительно одним лифляндцам и немцам, принявших русское подданство.

Февраля 28-го. Похоронили княгиню Ливен. Отпевание происходило в Анненской церкви. Их императорския высочества, даже сам император почтили ея похороны своим присутствием.

В тот же день правительство опубликовало в газетах перевод гати-шерифа Оттоманской Порты, которым эта держава призывает всех мусульман вооружиться против неверных и объявляет, что все договоры, заключенные между нею и Россией до Аккерманскаго трактата и даже этот последний считаются уничтоженными. Петербургский кабинет отвечал в газетах на этот новый способ объявлять войну в таком тоне, который дает право думать, что он намерен начать военныя действия. Многие находят, что было бы более уместно объявить войну оффициально манифестом, но так как в статье, помещенной в газетах упоминается о конвенции, заключенной с лондонским и парижским дворами, то надобно выждать результата этих объяснений и тогда уже появится манифест.

В тот же день было обнародовано известие о заключении мира с Персией, которое привез князь Суворов. Говорят, что большая часть требуемой нами суммы (т. е. 45 мил.) внесены в кассу главнокомандующего Паскевича.

Любопытно следующее обстоятельство, имеющее отношение к Персии: императрица написала, по желанию императора, очаровательную за-

 

 

501

писку графине Сологуб (невесте Обрескова, который ведет переговоры с Персией), красивой и очаровательной девушке, прося у нея извинения за горе, причиненное ей персидскими делами. К этому император приписал собственноручно, что он просит у нея прощения на коленях. Без сомнения все это очень любезно; в тот же день вечером она была приглашена к 7-ми часам пить чай, втроем с их величествами. Трудно допустить, чтобы супружеская любовь не спасовала перед этой, в самом деле, очаровательной особой, когда брачныя узы облегчат возможность сближения.

Марта 4-го. Разнесся слух о бунте удельных крестьян в Саратовской и Оренбургской губерниях.

Марта 9-го. Сегодня была карусель; все искусство наездников состояло в том, чтобы исполнить верхом английскую кадриль, полонезы и т. п. Каждый из участвующих имел право пригласить троих родственников, которые были зрителями.

Марта 11-го. В дворцовой церкви отслужена панихида по императоре Павле I; но об этом было объявлено от полиции, а не по повесткам Сената, как в прошлом году. Накануне приехал принц Оранский.

Марта 14-го. Коллежский советник Грибоедов прибыл курьером с мирным договором, заключенным с Персией. Жителям столицы было возвещено об этом пушечными выстрелами. На другой день при дворе было отслужено молебствие; главнокомандующий Паскевич получил звание графа Эриванскаго и миллион рублей награды.

Марта 15-го. Сегодня император послал невесте Обрескова 300 тыс. руб. и рескрипт, в котором говорится, что эти деньги пожалованы ей за заслуги ея жениха.

Марта 18-го. Я осматривал училище солдатских детей батальона поселений, где обучается 1.000 чел. детей разных возрастов; в том числе есть 5 и 8 летние дети. Они помещаются в здании бывшей военной коллегии и разделены на 4 роты, по 250 человек в каждой. В 1-ю роту зачисляются те юноши, которых готовят в инструкторы военных поселений и поселеннаго батальона. Из 2-й и 3-й рот выходят унтер-офицеры в артиллерию и инженерный корпус, а в 4-й роте находятся дети от  5—10 и 12 лет.

Спальни содержатся в порядке, классы точно также; у них есть и школа взаимнаго обучения. Учеников кормят очень хорошо, что сейчас заметно по их наружному виду, но на содержание их не существует никакого фонда, все издержки по этому предмету покрываются из экономии на крупу, холст и сапоги, которые отпускаются им на 1.000 человек из казны, как прочим войскам.

Это прекрасное и полезное учреждение изольет со временем, вме-

 

 

502

сте со школою кантонистов, свет грамотности на всю Россию. Подобно ларчику Пандоры, это заведение заключает в себе добро и зло. Дай Бог, чтобы надежды, скрытыя на дне этого ларчика не были заглушены злом; ежели зло будет уравновешено добром, то это заведение принесет государству не мало пользы.

Марта 25-го. Первый день Пасхи. По министерству иностранных дел много наград; я ничего не получил. Граф Нессельроде назначен вице-канцлером; его домашний секретарь Родофиникин получил 25 тысяч и Владимира. Князю Волконскому и графу Кочубею дали Андрея Первозваннаго с алмазами. Я так и ожидал, что меня. забудут, ибо вице-канцлер относится ко мне слишком дурно, чтобы я мог ожидать противнаго.

Марта 26-го. Я был с визитом у вице-канцлера, графа Нессельроде, который не принял меня, извинившись, что он не одет, и велел сказать, что мы увидимся во дворце. Действительно, я видел его во дворце, но он имел натятуный вид и мы не обменялись ни словом. Прием происходил во дворце во вновь отделанных и заново меблированных покоях вдовствующей императрицы, куда был допущен и дипломатический корпус. Это нововведение будет иметь удобства для двора; таким образом дипломатический корпус не будет находиться вместе с посторонними до возвращения их величеств из церкви.

Апрель. Перваго апреля гвардия выступила в поход двумя колоннами, а к 15-му числу из Петербурга уйдут все войска. Император напутствовал их речами. Артиллеристам, говорят, он сказал:

— Вам будет много дела, надеюсь на вашу преданность. Егерям его величество сказал, что ему неизвестно, будет ли война или нет, но во всяком случае он будет рад видеть своих егерей, когда они вернутся. Кажется, не может быть сомнения в том,

что его величество будет действовать не теряя времени; его супруга едет в Одессу, где останется с министром двора, князем Волконским. Между тем, как обер-церемониймейстер граф Потоцкий будет исполнять его обязанности при императоре. Уже говорят о назначении губернатора в Молдавию. Кандидатами на эту должность называют графа Фридриха Палена и моего зятя. Вообще, все носит печать чего-то страннаго. Дай Бог, чтобы эти необычайныя события, которыя являются последствием неустойчивой политики предъидущаго царствования, окончились благополучно.

Апреля 12-го. Непоследовательность, которой отмечены все дела вообще, не продвещает ничего хорошаго. Наконец решено поддержать с честью права России, попранныя Портою. Говорят, что мани-

 

 

503

фест появится 14-го числа сего месяца, 18-го числа великая княгиня Елена Павловна уезжает в Эмс, 22-го ея супруг едет в Измаил, 25-го император уезжает в армию, а 27-го числа императрица Александра Феодоровна едет в Одессу.

Так как мы дожили до событий, при которых России предстоит занять совершенно иное положение среди прочих держав, то любопытно будет взглянуть, какия личности окружают императора. Вице-канцлер, граф Нессельроде человек порядочный, но безхарактерный, привыкший в царствование Александра, ъ течение многих лет, к пассивной роли, так как покойный император держал его при себе только для того, чтобы Европа чувствовала, что этот министр не играет никакой роли в его политических комбинациях. Александр не задумался даже высказаться по этому поводу откровенно баварскому министру, графу де-Бре, на обратном пути из Парижа в 1813 г. С такими же пассивными наклонностями Нессельроде перешел в наследие и к императору Николаю. Три личности имеют большое влияние на взгляды и решения графа Нессельроде: 1) его супруга, в качестве диктатора, 2) директор Азиатскаго департамента Родофиникин, как человек, который ведет личныя дела графа, и 3) сенатор Полетика, который снует в городе и при дворе, передавая графу все слышанное. Граф Нессельроде пользуется благоволением государя не за свои способности, а благодаря дружбе к нему князя Александра Голицына, который несомненно занял в сердце монарха самое прочное место с той знаменитой сцены, которая разъигралась в Государственном Совете вслед за кончиною императора Александра.

В то время как я пишу эти строки и с тех пор как граф Кочубей назначен председателем Государственнаго Совета, граф Нессельроде чрезвычайно поддался его влиянию. Говорят, что граф Кочубей отказался от места управляющаго министерством иностранных дел, которое было ему предложено; этому я и приписываю дружескую связь, возникшую между ним и графом Нессельроде. Кочубей не одарен от природы особенными способностями, но занимая последовательно различныя должности, в том числе пост министра внутренних дел, он приобрел с течением времени большой навык в делах. Это человек в высшей степени тщеславный; его назначение председателем Государственнаго Совета окончательно вскружило ему голову; однако он имеет большое влияние на императора; те проблески ума и предусмотрительности, которые он иногда проявляет, надобно отнести на счет его родственника, генерала Васильчикова (Иллариона Васильевича). Этот генерал руководит также с.-петербургским генерал-губернатором Кутузовым.

 

 

504

Шеф жандармов и начальник тайной полиции Бенкендорф также имеет большой вес в глазах государя. Его считают человеком порядочным; для блага общества от души желаю, чтобы это было справедливо.

Начальник главнаго штаба Дибич вполне заслуженно пользуется доверием монарха. Его хотели сменить, назначив на его место графа Петра Александровича Толстого, который исполнял его обязанности в то время, когда войска выступили из Петербурга и во время отъезда Дибича в Персию.

Министр двора, князь Петр Михайлович Волконский также имеет голос; видя императора ежедневно, он имеет возможность делать добро и зло. Это также один из друзей вице-канцлера.

Генерал Чернышев (военный министръ) пользуется большим влиянием с тех пор, как он принимал деятельное участие в процессе по делу о заговоре 14-го декабря. Это человек способный, но его мало кто любит. Были пущены в ход всевозможныя старания, чтобы парализовать его влияние. Так как Дибич удержался на посту начальника главнаго штаба, с присвоенными этой должности правами, то граф Чернышев вступил в управление министерством

с теми же ограничениями,   которыя  существовали  при   его  предместнике.

Назвав лиц наиболее влиятельных, заметим, что императора видят ежедневно князь Волконский, князь Голицын, граф Дибич, Бенкендорф,  с.-петербургский   губернатор и   обер-полициймейстер.

Кроме этих главных действующих лиц, при дворе императрицы Александры Феодоровны, вдовствующей государыни и великаго князя Михаила Павловича существует еще несколько скромных, малоизвестных личностей, коих роль ограничивается несколькими словами, но эти слова бывают подчас решающия и имеют значение приговора при решениях императора.

Князь Меншиков, назначенный начальником морского штаба незадолго до выступления войск из Петербурга, человек выдающихся способностей. Он только что появился на горизонте, но надобно полагать, что он будет иметь влияние.

По всему вышесказанному, главными советниками императора можно считать в настоящее время: вице-канцлера графа Нессельроде, Дибича,

Меншикова,   главнокомандующаго  армией  и графа Кочубея по корреспонденции.

Апреля 15-го. Четырнадцатаго числа сего месяца отпечатаны, а 15-го числа обнародованы манифест и объявление о войне с Турцией, в которых изложены причины, вызвавшия эту войну. В объявлении меня поразило одно место, то именно, где говорится о желании

 

 

505

обезпечить всем нациям свободу плавания по Босфору. Очевидно это указывает на желание овладеть Босфором, ибо, не овладев им, нельзя будет обезпечить желаемое.

Копии с этого объявления и с манифеста разосланы всем дипломатическим агентам иностранных держав в С.-Петербурге.

Апреля 20-го. В то время как я находился в общем собрании Сената, объявлен указ о моем назначении управляющим министерством иностранных дел на время отсутствия графа Нессельроде, с прибавкою тысячи руб. жалованья в месяц. В тот же день я отправился к графу Нессельроде и поблагодарить его за доброжелательство. Он сказал мне, что император не желает иметь бумаг при армии и что ему следует посылать как можно менее дел. Мне будет дана, как он сказал, письменная инструкция, а все прочия указания я получу изустно. Я воспользовался случаем переговорить с ним о Кудрявском; он обрисовал его таким, каков он есть на самом деле, и просил меня посоветовать ему обращать внимание на то, что может быть полезно его детям, т. е. на улучшение его финансов. Затем разговор коснулся вновь назначеннаго министра внутренних дел Закревскаго. Граф сообщил мне под секретом, что он не будет более управлять Финляндией, что этот указ дан временно, до приезда императора. О Лонгинове граф выразился как о человеке глупом, прибавив что он жаловался на него императору и что это человек ничтожный.

Апреля 21-го. Тезоименитство императрицы Александры Феодоровны. Я был во дворце на церемонии baise-mains. Граф Чернышев просил меня присылать ему немедленно все известия, касающияся вооружений Швеции и Англии. Я обещал сообщать ему эти сведения тотчас по получении и предпочтительно перед другими лицами. Он сказал, что генерал-губернатор будет сменен и что на его место назначат графа Петра Толстого.

Апреля 22-го. Я был у вице-канцлера, который прочел мне нечто в роде инструкции, одобренной императором и Родофиникиным, директором Азиатскаго департамента. Это было оригинальное произведение его превосходительства; уменьшая мою власть, оно облегчало мне вместе с тем исполнение моих обязанностей. Вице-канцлер кажется был удивлен, видя мое удовольствие при этом чтении.

Меня поражает легкомыслие, с каким говорят о начавшейся войне. В Молдавии и Валахии распределяют стоянки как у себя дома. В Яссы и Бухарест отправилась масса всевозможных чиновников. Казалось все уверены в том, что султан не двинет войск в подвластныя ему княжества, и мы будем преспокойно получать там все

 

 

506

средства,   необходимыя для военных  действий за Дунаем. Увидим, оправдаются ли мои опасения.

Апреля 25-го. Император уехал в армию. На молебне, отслуженном по случаю его отъезда, вдовствующая императрица и весь двор плакали, но всем бросилось в глаза, что императрица Александра Феодоровна была невозмутима.

Апреля 26-го. Сенат собрался в полном составе и ему был прочитан высочайший указ относительно завещания, которое его величество оставлял на случай своей кончины. В этом указе было упомянуто и о распоряжении, сделанном еще во время коронации относительно назначения регентом великаго князя Михаила Павловича. Кроме того, был назначен для управления империей особый Совет, в который назначены: граф Кочубей, князь Голицын и граф Петр Алекс. Толстой. По прочтении этого акта мы составили о том протокол и поручили министру юстиции послать донесение об исполнении Сенатом высочайшей воли.

Мая 5-го. Прусский посланник генерал Шолер прислал мне копию с депеш на имя русскаго посланника в Берлине и русскаго посла в Лондоне, которыя ему сообщил вице-канцлер. В первой депеше говорилось о чувствах дружбы, связывающих оба двора, и выражалась признательность его величеству королю прусскому за формальное обещание с его стороны действовать согласно с интересами России. Во второй депеше, служащей дополнением первой, подробно объяснено намерение России соблюдать конвенцию 6-го июля касательно Греции и говорится между прочим, что русский флот, который находится в Средиземном море, начнет неприязненныя действия против Турции только в случае последней крайности, т. е. ежели он сам подвергнется нападению; что посланник уполномочен заключить с лондонским и парижским кабинетами такую конвенцию, какая будет признана желательной, и что Россия, не стремясь к увеличению своих владений, потребует от Порты денежнаго вознаграждения за убытки, понесенныя ея подданными в торговле за последние семь лет. Одним словом, лондонскому двору дали понять, что Россия будет настаивать на вознаграждении убытков, причиненных коварным образом действий Турции, и вполне уверена в том, что сен-джемский кабинет поддержит предложения русскаго посланника относительно средиземнаго флота.

Мая 6-го. Я был у графа Кочубея по его приглашению; он сказал мне, что весьма затрудняется, как поступить относительно некоторых иностранных газет, в коих помещена прокламация графа Витгенштейна. Я обещал ему поместить эту прокламацию на другой же день в «Gazette de St.-Petersbourg»,   о чем  и сообщил графу

 

 

507

Лавалю, прося его сказать в виде предисловия к ней (так как там неизвестно точное число), что на основании рескрипта графу Витгенштейну,  полученнаго   Сенатом,  военныя  действия  будут начаты 25-го числа.

Мая 8-го. У меня был шведский посланник барон Пальмштиерна; он высказал мне свое сожаление по поводу задержки в обнародовании торговаго договора, заключенная со Швецией, присовокупив, что так как подлежащия власти не извещены об этом договоре, то подданные его монарха находятся в печальной необходимости подчиняться прежней таксе, впредь до разъяснения. Я попросил его представить мне об этом записку, которую я передал министру финансов, чтобы помочь беде, пока не последует обнародование договора.

Затем он просил меня сообщить ему пояснительную депешу, посланную нами английскому кабинету по поводу войны, начатой с Портою. Я отвечал, что я на это не уполномочен и не могу исполнить его желания, хотя он дал мне честное слово, что вице-канцлер обещал ему сообщить содержание этой депеши; впрочем, я обещал написать об этом вице-канцлеру, сказав, что несколько дней промедления не принесут никакого ущерба делам.

Мая 26-го. Английскій посланник Тэмпль просил у меня свидания и передал мне все бумаги, касающияся Португалии, которыя он оставил у меня до 29-го числа. Английское правительство приказало ему сообщить нам эти бумаги. В них осуждают поведение дона Мигуэля, называют его узурпатором; английский посланник получил приказание уехать из Лиссабона как только этот принц провозгласит себя королем.

Известия, получаемыя из дунайской армии, далеко не удовлетворительны и совершенно не соответствуют той быстроте, с какою разсчитывали вести военныя действия. Осада Браилова была поручена великому князю Михаилу Павловичу, но он вел ее очень медленно.

Июня 3. В Таврическом дворце отслужено молебствие о благополучной переправе через Дунай.

Июля 7-го. В Таврическом дворце отслужено благодарственное молебствие, по случаю взятия Исакчи и уничтожения турецкаго флота.

Получено известие о внезапной кончине великаго герцога веймарскаго; два дня спустя приехал адъютант короля прусскаго, сообщивший подробности этого события.

Июня 17-го. Получено известие о взятии Браилова и Мачина. Судя по бюллетеню, который появился на следующий день, мы понесли большия потери; подкопы, которые велись с целью взорвать крепость, были заложены весьма необдуманно и нанесли, кажется, более всего вреда действующему корпусу.

 

 

508

Июня 22-го. В Таврическом дворце отслужено молебствие по случаю взятия Кюстенджи и Гирсова, но празднование по случаю взятия Браилова отложено, потому ли что мы понесли при этом большия потери, или по иной причине—мне неизвестно.

Июня 25-го. Сегодня день рождения императора; в городе нет никакого торжества, даже не трезвонят в колокола и нигде не служат молебнов.

Получено известие о взятии Анапы; весь гарнизон, численностью до 3,700 чел., вместе с пашею взяты в плен.

Июля 2-го. В Никольском соборе отслужено молебствие по случаю взятия Браилова, Анапы и Тульчи, на котором присутствовала вдовствующая императрица; в собор был приглашен и дипломатический корпус. Я воспользовался случаем сказать английскому посланнику, что император весьма доволен тем доверием, с каким отнесся к нам лондонский кабинет, сообщив нам документы, касающиеся португальских дел, и что его величество одобряет поступок повереннаго в делах, который уехаъ из Лиссабона.

Июля 11-го. Я был первый раз в Павловске у вдовствующей императрицы. До обедни, в кругу придворных, ея величество весьма любезно упрекнула меня за то, что я редко у нея бываю, а после обедни, вторично, в присутствии придворных, неоднократно заговаривала со мною. Перед обедом она также говорила со мною весьма благосклонно, стараясь, повидимому, всячески выказать мне свое благоволение. Я не могу объяснить себе это иначе, как воспоминанием о покойной сестре; императрица как-будто даже хотела дать мне понять, что я имею право считать себя в ея дворце своим человеком. За обедом мне указали почетное место почти напротив самой государыни, а после обеда она велела передать мне, что желает говорить со мною.

Я прождал добрых полчаса у нея в аванзале. Она пригласила меня на маленький балкончик, куда надобно было пройти через ея спальню. Государыня встала, когда я вошел вместе с бароном Альбедилем. Я осмелился попросить ее сесть, сказав, что мы будем стоять. Она приказала подать два стула; я сел против ея величества. Первым ея вопросом было — считается ли ответная нота валахам оффициальным документом? Я отвечал утвердительно. Затем она упомянула о дон-Мигуэле и сделала очень умное замечание относительно блокады Оппорто, признанной английским правительством делом справедливым, сказав, что, признавая за регентом это право, английское правительство не задумается признать и законность его прав на престол, когда дон-Педро вздумает их провозгласить. Затем она повела речь о газетных известиях вообще. После получасовой беседы, во время которой я вставил несколько слов о лечебнице ду-

 

 

509

шевно-больных, о которой французское правительство желает получить сведения и за коими я уже обратился к Венингу, государыня сказала:

  Да ведь я еще ничего не сделала, я только успела улучшить их содержание в смысле пищи.

  Ваше величество много сделали, — отвечал я, — так как эти умалишенные испытывают счастье находиться под вашим благодетельным попечением.

Когда я откланивался, ея величество сказала мне «навещайте меня». Я видел в Павловске графа Кочубея, князя Голицына и графа Толстаго.

Июля 13-го. Получено известие о победе под Базарджиком, который занят нашими войсками, и под Коварною.

Июля 15-го. Из неоффициальных источников получено известие о том, что граф Паскевич овладел Карсом, взял 7.000 чел. в плен, захватил 150 орудий, 15 т. четв. ржи и проч.

Июля 16-го. У меня был португальский посланник, сообщивший мне содержание двух писем, посланных им графу Нессельроде, коими он его извещает о том, что он не состоит более посланником своего двора и что вследствие смут, терзающих его родину, он не может признать ни дона-Мигуэля, ни юнты 1). Он сообщил мне, что инсургенты в Оппорто требуют, чтобы их права были признаны, чтобы блокада Оппорто была отменена и чтобы ввоз оружия и военных снарядов в Португалию был воспрещен.

Июля 22-го. Я был в Павловске, где праздновался день тезоименитства вдовствующей императрицы. Курьер, прибывший в этот день из армии, привез известие о сражении под Шумлою, вследствие котораго мы оттеснили турок с ближайших к этой крепости высот. В этом сражении убит полковник Реад; войсками командовал начальник главнаго штаба Дибич.

Августа 3-го. С 21-го июля по 3-е августа не было известий об императоре. Говорят, будто фельдъегерь Сивков, не доезжая границы, убит турками. Это и было причиною отсутствия всяких известий. По сведениям, полученным с последним курьером, осада Шумлы и Варны ведется энергично. Император уехал в Одессу, где он намерен провести несколько дней, пока не будут возведены редуты около этих крепостей, а я полагаю, что он уехал из главной квартиры для того, чтобы отсрочить свое свидание с английским  посланником  (Гаксберри).   Это  весьма благоразумно  и  даст

 1) Юнта — собрание  народных  представителей для разрешения государственных вопросов.     В. Т.

 

 

510

возможность подвинуть военныя действия прежде, нежели мы узнаем, что именно замышляют сенъ-джемский и венский кабинеты для того, чтобы парализовать наши успехи.

Августа 8-го. Шведский посланник барон Пальмштиерна просил у меня свидания как можно скорее. Сначала я назначил ему это свидание в 8 ч. вечера, а затем в 6 1/2 ч., так как я догадывался, в чем дело, и полагал, что придется послать эстафету. Он приехал в назначенный час, вручил мне ноту и на словах просил дать ему паспорт для проезда в главную квартиру. Я отвечал, что это совершенно немыслимо, так как в инструкции, данной мне императором при отъезде, сказано совершенно точно, что я не должен выдавать паспортов ни одному из посланников или поверенных в делах, не испросив на то предварительно согласия его императорскаго величества. Пальмштиерна чуть не упал в обморок, сидя на стуле; у него показались от досады слезы на глазах и он сказал, что это произведет подавляющее впечатление в Стокгольме; что адъютант Гулленштольпе, который должен был сопровождать его, возвратясь на родину, распространит слух об отказе, полученном им, Пальмштиерной. Чтобы успокоить его, я прочел ему тот пункт моих янструкций, в котором говорилось об этом запрещении, сказав, что он может послать курьером Гулленштольпе, которому я выдам паспорт. Он отвечал, что так как король поручил ему передать его величеству  это письмо собственноручно, то он никому не может его доверить.

— В таком случае,—сказал я,—потерпите несколько дней, надеюсь, что я буду уполномочен выдать вам паспорт.

Наконец я сообщил ему, что, предвидя возможность подобнаго случая, я уже писал об этом вице-канцлеру и в субботу (11 ч.) получу вероятно обстоятельный ответ, который выяснит этот вопрос. Между прочим я советовал ему не отправлять Гулленштольпе обратно в Стокгольм, а обождать; я же со своей стороны пошлю экстреннаго курьера Сухтелену, чтобы уведомить его обо всем происшедшем, и о результате сообщу. Он протянул мне руку в знак согласия и дал честное слово, что не пошлет Гулленштольпе и будет писать не ранее субботы, по почте. Уходя, он упомянул о своем старании поддержать доброе согласие между обоими дворами и выразил сожаление по поводу того, что распоряжения общаго характера могут распространяться на данный экстраординарный случай, в котором он заинтересован. Я отвечал, что это меня еще более огорчает, тем более, что мне известно, какую цену его величество придает дружбе его монарха и что государь император относится к нему с самым искренним расположением. Он ушел от меня успокоенный;

 

 

511

я же поспешил известить обо всем вице-канцлера эстафетой, отправленной в 11ч. вечера. Вот плоды непоследовательнаго образа действий, благодаря которому датский посланник был допущен в главную квартиру. Бенкендорф опрометчиво устроил поезду графа Блоома, а вице-канцлер уступил, движимый своей приязнию к датскому посланнику, не думая о последствиях, какия это могло иметь. Письмо короля шведскаго к государю могло быть вызвано вопросом о королевском титуле принца шведскаго, который сын Густава хотел принять при бракосочетании с принцессой Нидерландской, но, разумеется, король не прибегнул бы к этой уловке для того, чтобы добиться своему посланнику разрешения прибыть в главную квартиру. Августа 10-го. Мне приказано отправить в Стокгольм курьера с депешей от вице-канцлера к графу Сухтелену. Этою депешею ему предписывалось испросить аудиенцию у короля и дать ему следующия объяснения по поводу брака принца Густава с принцессой Нидерландской:

1)  что император не вызвал и не поощрял союза принца Густава с принцессой Марианной Нидерландской;

2)  что его величество говорил об этом браке с принцем Оранским в его последний приезд в Россию, как о намерении, о котором его королевское величество сам скорбят;

3)  что император был извещен о том, что вопрос об этом браке решен окончательно письмом короля шведскаго, которое получено его величеством в то время, когда он был за Дунаем;

4)  что отношения, в которыя принц Густав  будет поставлен к Нассаускому дому,   никоим образом не изменят  непоколебимаго решения императора соблюдать по отношению к ныне царствующему королю Швеции и Норвегии и к его династии все обязательства, проистекающия из договоров и частных соглашений,  заключенных с его величеством королем шведским блаженной памяти императором Александром;

5)  что таким образом никакое домогательство,  несовместное   с несомненными правами короля и его законных наследников на престол Швеции и Норвегии, не встретит поощрения и поддержки со стороны России;

6)  что графу, напротив того, будет приказано  во всеуслышание, громогласно подтвердить сделанное выше заявление, дабы убедить в этом всех, кто вздумал бы возжечь в Швеции пламя раздора и возлагать надежды на узы, которыя принц Густав намеревается заключить с королевским  домом;   его величество далек от мысли поддерживать эти надежды и твердо намерен соблюдать союз и отношения, установившияся с монархом, который непрестанно дает ему до-

 

 

512

касательства своей дружбы и имеет полное право разсчитывать на дружественныя чувства с его стороны.

Мне было приказано сообщить об этом словесно барону Пальмштиерну несколько дней спустя по отъезде курьера, но я нашел гораздо проще сделать это раньше, чтобы успокоить его насчет моего отказа выдать ему паспорт. Поэтому я попросил шведскаго посланника, через одного из чиновников канцелярии, заехать в канцелярию министерства иностранных дел. Первым моим словом было, что я не получил еще резолюции касательно его паспорта, но что мне велено сделать ему словесное сообщение по вопросу, коим так сильно озабочен его монарх, король шведский. Затем я прочел ему вышеупомянутые  шесть пунктов и, положив  эту выписку в карман, сказал:

— Вы видите из этого, с какою искренностью его императорское величество действует по отношению к королю, вашему монарху.

Видимо, он был чрезвычайно доволен моим сообщением, но заметил, что, после этого заявления, его поездка в главную квартиру может быть будет излишней. Я ничего не отвечал, но поблагодарил его за интересное сообщение, которое он мне сделал о планах короля шведскаго относительно торговых сношений. Прощаясь, посланник сказал, что он надеется в скором времени сообщить мне еще более приятныя вести, и мы разстались; он был спокойнее, а я был доволен тем, что мне удалось его успокоить.

Августа 14-го. Я получил с одесской почтой от вице-канцлера настоятельное приказание — не выдавать паспортов барону Пальмштиерну до тех пор, пока об этом не будет доложено его величеству.

Августа 15-го. Отслужено благодарственное молебствие по случаю взятия Поти. Весь дипломатический корпус, поняв мои намеки, явился в чулках и башмаках, тогда как прежде они не стеснялись являться в сапогах.

Августа 24-го. Шведский посланник атаковал меня насчет его поездки в главную квартиру. Я сказал ему, что не получил еще никакого ответа по этому поводу. Несколько часов спустя я узнал, что моя депеша была получена в Одессе 15-го числа, а депеша вице-канцлера помечена 17-м числом. Это доказывает безспорно, что он не потрудился доложить ее императору. Правда, император ездил в это время в Николаев.

В тот же день я получил с экстра-почтой циркуляр, разосланный всем нашим министрам о посылке 15-ти тысячнаго корпуса французских войск в Морею, что служит доказательством друже-

 

 

213

скаго  согласия,  существующаго  между  тремя великими державами по делам Греции.

Апреля 26-го и 27-го. Я был в Павловске. Императрица приняла меня со своей обычной добротою. После обеда она пригласила меня во внутренние покои и беседовала о текущих событиях. Сентябрь месяц внушает ей, повидимому, большия опасения. Она упомянула о коварстве венскаго кабинета. Я старался успокоить ее, сказав, что эта держава не объявит нам войны. Она заметила, между прочим, что запрещение вывоза зерна из Черноморских портов причинит большие убытки частным лицам. Я отвечал, что эта мера благоразумная, что она вызовет недостаток продовольствия в Константинополе.

  Так Венгрия снабдит его хлебом,—возразила она.

  Да, ваше величество, но потребуется несколько тысяч волов, чтобы доставить то количество зерна, которое  потребно для армии на один день.

Августа 28-го и 29-го. Наконец мне сообщили из главной квартиры резолюцию относительно поездки шведскаго посланника. Вице-канцлер прислал ему письмо, в котором высказывает причины, в силу которых посланнику не следовало бы настаивать на том, чтобы лично передать императору письмо короля шведскаго; тем не менее, ему предоставляется право совершить поездку до Одессы, ежели он того пожелает. Он просил у меня свидания и заявил, что считает долгом сообразоваться с приказаниями своего монарха и поэтому просит меня выдать ему паспорт; будучи на это уполномочен, я выдал ему паспорт 29-го числа.

Кроме писем по этому делу, я получил секретное предписание послать шифрованную депешу графу Сухтелену в Стокгольм с просьбою сообщить нам все, что ему известно о происходящих яко бы вооружениях Швеции. Я отправил это шифрованное письмо почтою 29-го числа, приложив к нему копию с письма вице-канцлера к Пальмштиерну.

Августа  30-го.   Сегодня  вернулся  фельдъегерь,   посланный  в Стокгольм 10-го числа этого месяца. Он привез мне незапечатанное письмо на имя вице-канцлера, в котором генерал граф Сухтелен сообщает результат своего разговора с королем, который он вел согласно с данными ему инструкциями. Король принял заявление императора с благодарностью и прибавил со своей стороны, что его императорское  величество  вполне  может  разсчитывать на него, что он особенно доволен лойяльностью, с какою император высказал свое решение, так как это разбивает все инсинуации, сделанныя ему по поводу  этого   брака  и  относительно  титула,   коего  добивался принц

 

 

514

Густав; но он не назвал кабинета, коим были сделаны эти инсинуации.

Кроме этой депеши, привезенной фельдъегерем, была прислана еще депеша от шведскаго двора на имя Пальмштиерна; в нее было вложено письмо короля, служащее ответом на заявление, сделанное ему графом Сухтеленом.

Пальмштиерна имел прощальную аудиенцию в Зимнем дворце.

Сентября 1-го. Поверенный в делах Нидерландов приехал ко мне нежданно-негаданно в 8 1/2 ч. утра, чтобы сообщить, что барон Пальмштиерна, уехавший накануне в Одессу, объяснил ему в кратких словах причину своей поездки, и что хотя он не уполномочен своим  двором говорить со мною  об  этом предмете,  однако,  он просит меня сообщить ему все, что я сочту возможным. Я сразу понял всю затруднительность моего положения и, гуляя с ним по саду, сказал ему в общих чертах, что русский  двор  твердо намерен соблюдать договоры, заключенные с Швецией, а затем попросил его зайти часу в первом в канцелярию, чтобы поговорить об этом деле обстоятельнее.  Тем временем я приказал  написать краткое извлечение из заявления, сделаннаго  королю   шведскому графом Сухтеленом по приказанию его величества. После того, как я сделал в нем необходимыя поправки, из этого извлечения можно было вывести лишь то  существенное  заключение,  что  мы  намерены  соблюдать договоры, заключенные  императором  Александром и, будучи вполне довольны поступками короля шведскаго, намерены поддерживать права его собственные и его династии. Приехав в канцелярию, поверенный в делах Нидерландов г. О'Сюлливан де-Грэ начал  разговор с того, что барон Пальмштиерна  сообщил ему   вкратце все  происшедшее между его двором и нашим. Я отвечал ему, что лойяльная политика государя императора  дает  мне  право  ничего не скрывать от него (хотя я и не уполномочен делать ему какия бы то ни было сообщения). Я   прочел   сделанное по   моему   приказанию   извлечение,  присовокупив, что барон Пальмштиерна  повез  письмо своего  монарха,   служащее ответом на это  словесное заявление.   О'Сюлливан де-Грэ поблагодарил меня за доверие и сказал в общих выражениях,  что его двор никогда не стал бы делать никаких домогательств относительно   титула  принца  Густава,   будущаго   супруга  принцессы Марианны, не заручившись предварительно согласием русскаго императора, предпочтительно перед всеми остальными главными державами Европы; он полагает,  что   его величество,   король  Нидерландский,   объявляя штатам об этом браке, заявит, что принцесса выходит за принца Густава,   сына  бывшаго шведскаго  короля.   Я спросил повереннаго, правда ли, что у нее 30 мил. приданаго, не считая мелочей. Он отве-

 

 

515

чал, что принцесса Марианна очень хороша собою и очень богата, что она веселаго характера и составляет утеху отца, который всячески старался, чтобы его дочь, выходя замуж, не покинула Нидерланды, но, кажется, принц Густав поселится в австрийских владениях. Я написал немедленно донесение о нашем разговоре.

Сентября 6-го. Я был у графа Петра Толстаго, одного из трех управителей империи, и заключил из его слов, что или он сам, или они все трое недовольны своими занятиями, так как он сказал мне, что работает, как вол, но что в конце-концов из его трудов ничего не выходит. Я попросил его сообщить мне подробности о спасательном снаряде Гейльборна. Он отвечал, что им уже сообщено об этом военному министерству, но министр, граф Чернышев, котораго я видел дня два спустя, сказал мне, что он не получал от него никаких сведений, присовокупив, что граф Толстой никогда не помнит, что он делает.

Сентября 9-го. Я был в Павловске. После обедни вдовствующая императрица позвала меня во внутренние покои. Когда я явился, она завела речь об отъезде шведскаго посланника. Я разсказал ей все происшедшее по этому случаю между мною, Пальмштиерном и О'Сюлливаном де-Грэ. Она отвечала мне, что принц Густав писал ей о предстоящем его браке, но она не сочла нужным отвечать ему и переслала его письмо императору, своему сыну. Между прочим государыня сказала, что его величество находится на флагманском судне «Город Париж», с котораго он будет следить за сухопутными и морскими действиями против Варны. Затем разговор коснулся старания венскаго двора заставить Англию действовать относительно нас согласно с желаниями Австрии. Ея величество обошлась со мною весьма милостиво и приказала барону Альбедилю передать мне, что ей всегда приятно меня видеть. Граф Кочубей и князь Голицын стали держать себя со мною более непринужденно. Это в порядке вещей.

Сентября 18-го. Вдовствующая императрица возвратилась в город. До 15-го числа не было никаких положительных известий из Варны.

Сентября 23-го. Прибыл курьер с оффициальным известием о взятии Ахалцыха. За эту победу граф Паскевич получил Андрея Первозваннаго.

Сентября 24-го. Приехал курьер, не привезший, кажется, никаких утешительных известий, а я получил депешу от графа Сухтелена  из Стокгольма.   Он  отвечает весьма резко вице-канцлеру на шифрованную депешу, которую я ему послал.

Сентября 26-го. В городе разнесся слух о решительном поражении под Варною гвардейских егерей, которые разбиты 15-ти ты-

 

 

516

сячным вспомогательным корпусом, подошедшим к неприятельскому войску. Говорят будто убито 12—15 офицеров и их командир, генерал Гартинг и будто от всего полка уцелело не более 300 человек.

Сентября 29-го. Курьер, приехавший из армии с депешами, не привез мне никаких известий; даже зять мой, генерал-адъютант Стрекалов, препровождая мне свои письма к разным лицам, не пишет мне ни слова. Это молчание чрезвычайно встревожило меня за участь сына, служащаго в Егерском полку.

Октября 2-го. Меня известили о том, что я имел, вероятно, несчастье потерять сына, хотя подают надежду, что он может еще оказаться в числе пленных. Я не возлагаю на это никакой надежды; мы  оплакали  с  женою потерю сына, подававшаго большия надежды.

Октября 3-го. Я получил третьяго числа тоже известие от зятя но он также подает мне некоторую надежду.

Октября 5-го. Вдовствующая императрица прислала ко мне барона Альбедиля, поручив ему выразить мне участие, которое она принимает в моем горе, а я просил его повергнуть к стопам ея величества изъявление моей глубочайшей признательности. Я дал прочесть барону Альбедилю письмо моего зятя генерала Стрекалова, но сказал, что не питаю ни малейшей надежды, хотя делаю вид, что надежда еще не потеряна, чтобы хотя несколько облегчит горе моей жены.

Октября 9-го. Получено известие о взятии Варны и капитуляции капитан-паши; все войска оказались в плену. На другой день отслужено молебствие в Казанском соборе, в присутствии их величеств, обеих императриц.

Октября 12-го. Поверенный в делах королевства Виртембергскаго известил меня о кончине вдовствующей герцогини Виртембергской. Я просил его сообщить мне о том оффициально и предложить барону фон-Мальценбаху, который привез эту скорбную весть, не показываться в обществе до понедельника.

Октября 13-го. Вдовствующая императрица спросила меня чрез ея статс-секретаря Вилламова, имею ли я какия-либо известия о посланном Виртембергскаго двора? Я передал ему записку повереннаго в делах сказав, что я отложил объявление о кончине герцогини до 15-го числа (но не прибавил, что это было сделано с целью дать возможность отпраздновать 14-го числа день рождения вдовствующей государыни), и что я буду ожидать дальнейших приказаний. Мне ничего не передали, следовательно распоряжение мое одобрено.

Я послал военному министру графу Чернышеву гранату,   которая

 

 

517

была испытана в 1813 г., со всеми бумагами, до  этого дела относящимися. Увидим как он поступит.

Октября 14-го. Я был во дворце, чтобы поздравить вдовствующую императрицу с днем ея рожденія. Ея величество захворала три дня тому назад и не принимала; я росписался и отправился к обедне в малую дворцовую церковь, где была императрица Александра Феодоровна. Едва началось богослужение, как я услышал в церкви громкие возгласы. Я подумал сначала, что кому-нибудь дурно, но увидел, что императрица и обе великия княжны выбежали из церкви с радостными криками, и узнал, что император вернулся из поездки. Все бросились в покои вдовствующей императрицы. Я последовал за толпою и встал в одной из зал. Император прошел взад и вперед с детьми. Мы поклонились. На вид он здоров. Мне кажется, что столь шумный выход из церкви, столь громкое изъявление радости слишком шумно для придворнаго этикета. Когда я уезжал из дворца, мне сказали, что штандарт, поднятый над дворцом был поднят вверх ногами, так что орел висел с полчаса ногами кверху а головою вниз. Этот случай был истолкован публикой как дурное предзнаменование.

Октября 15-го. В Казанском соборе отслужен молебен, на котором присутствовали император с супругою. Дипломатический корпус получил приглашение на этот молебен немного поздно. Поверенный в делах Австрии, испанский и саксонский посланники не были на молебне; все остальные съехались в собор.

Октября 18-го. Из Сената взято духовное завещание, которое император оставил там на хранение, уезжая в армию, и комитет, состоявший из графов Кочубея, Толстаго и князя Голицына, упразднен.

Октября 20. Говорят, что император кажется весьма озабоченным. Поразительно, что с 14-го числа, т. е. со дня его приезда, не появлялось бюллетеня из армии.

Октября 25-го. Я был у графа Нессельроде, который возвратился накануне. Он принял меня весьма любезно и казалось был чрезвычайно взволнован кончиною вдовствующей императрицы. Мне пришло на ум, что его волнение объясняется, может быть, до некоторой степени тем, что он получил известие о кончине моего сына под Варною; у меня не хватило духа спросить его об этом, и я завел речь о хозяйственной части иностранной коллегии.

Октября 29-го.   Покончив с делами коллегии я отправился во дворец отдать последний долг вдовствующей императрице.  Я ехал туда в полной уверенности, что панихида уже окончена и что я встречусь там с такими же   не   привилегированными   лицами как я; но

 

 

518

по счастливой случайности я еще застал во дворце его величество и весь двор в полном сборе. Я присутствовал на панихиде, поклонился праху усопшей и с трудом поднялся на ноги после того как я вторично преклонил колена. Император был очень взволнован, он преклонил колена перед парадным ложем и плакал несколько минут, подозвав к постели наследника.

Ноября 4-го. Девица Дивова была назначена сегодня на дежурство к телу покойной императрицы, но занемогла ночью, о чем я известил церемониймейстера, князя Гагарина.

Вдовствующая императрица скончалась 24-го октября без агонии; зародыш смертельной болезни, которая усилилась вследствие простуды, таился в ней давно. Война против Турции и опасность, которой подвергались ея сыновья, император Николай и великий князь Михаил, пошатнули ея здоровье. Варна, взятие которой все ожидали с нетерпением, так как этим должна была окончиться война 1828 г., была наконец во власти русских. Это известие нанесло первый смертельный удар этой любящей матери. Ея радость была так велика, что, как полагают, ее постиг тогда первый удар; затем молебен, отслуженный в холодную погоду в Казанском соборе, дал окончательный толчек болезни, которая похитила ее у России. Все русские должны оплакивать потерю этой достойной обожания и благодетельной матери всех удрученных нуждою и горем. Пройдет некоторое время и все почувствуют как велика эта утрата.

Ноября 8-го. Я дежурил у тела императрицы. При мне приходили император, его супруга, наследник и великий князь Михаил Павлович. Более всех опечаленным казался император, он был действительно огорчен более других. Богослужение совершилось чинно; я особенно любовался народом, котораго прошло по церкви до 8 тысяч лиц обоего пола. Обеденный стол и ужин были сервированы прекрасно, вообще все было вполне достойно монарха, жившаго во дворце. Меня огорчило сказанное одним царедворцем, что со смертью вдовствующей императрицы слово «consideration» придется вычеркнуть из придворнаго словаря. Мне говорили также, что нелюбовь императора к внешней представительности проявляется сильнее чем когда-либо и что мы более не увидим экипажей с форейторами и золоченых карет.

Ноября 13-го. Сегодня совершилось погребение императрицы. Все три брата присутствовали при погребении своей матери. Я был назначен ассистентом при ордене Александра Невскаго. Смерть вдовствующей императрицы—большое горе для России; при дворе говорят не стесняясь, что вместе с этой добродетельной государыней сошла в могилу представительность.

 

 

519

Ноября 20-го. Я был у вице-канцлера, чтобы спросить его, не согласится ли он испросить для меня у императора вспомоществование в размере от 50—60 тысяч рублей для устройства моих дел. Он отвечал, что сделает это охотно и попросил меня подать ему о том докладную записку, что я и сделал, отослав ее графу 22-го числа. Да пошлет Господь мне удачу и да поможет он мне в теперешних обстоятельствах.

Ноября 23-го. Я был у князя Дм. Хилкова, бывшаго секретаря вдовствующей императрицы, который только что возвратился из своего имения и накануне имел аудиенцию у императора. Между прочими вопросами, которые были затронуты императором во время их беседы, его величество говорил об управлении губерниями. Император сказал, что в губернских правлениях дела ведутся плохо, что у них то и дело возникают столкновения с министерствами, с коими они находятся почти всегда в разногласии, что он уже повелел выработать для этих присутственных мест новыя правила, коими они должны будут руководствоваться и которые войдут в силу с будущаго года. Государь находит, что только одна уголовная часть идет правильно; он сам сознает, что он действовал иногда слишком поспешно, но теперь он действует более осмотрительно. Изо всех слов государя я вывожу заключение, что он потерял доверие к тем личностям, которыя занимают губернаторския места, и что он слишком близко принимает к сердцу вопросы, к которым следует относиться хладнокровнее.

— Неудивительно, что государь затрудняется в деле управления государством,—сказал я князю Хилкову,—имея таких ничтожных советников, каковы Кочубей и Голицын. Первый известен своим управлением министерством внутренних дел и как сторонник мысли о необходимости низвергнуть весь прежний строй; второй—человек порядочный, ловкий царедворец и более ничего; около государя есть и другия личности, как например, князь Волконский, которые также вполне ничтожны; какого же совета можно ожидать от подобных людей, в особенности когда является желание избегнуть прежних ошибок, к чему император кажется искренно стремится.

Декабря 16-го. С 6-го по 15-е число этого месяца император ездил то в Петергоф, то в Кронштадт и в военныя поселения. Эти поездки, в холодное время года, не вызванныя никакой необходимостью, служат мне, как и в царствование Александра, мерилом, по которому я сужу о настроении государя.—Он чем-то чрезвычайно озабочен и не знает на что решиться, чтобы выйти из этого лабиринта; а так как в настоящее время, со смертью вдовствующей императрицы, нет более центра, куда бы можно прибегнуть с полным до-

 

 

520

верием со всеми своими заботами, то приходится прибегать к этим развлечениям.

Говорят о новом рекрутском наборе по 6 чел. с 500 жит. Эти слухи указывают на положение дел в мире политики.

Hosted by uCoz
$DCODE_1$