ЖЕРБИЛЬОН GERB1LLON (1689)
Жан-Франсуа Жербильон
(1654—1707), французский иезуит, родом из Вердена в Северной Франции. Вступив в
орден в 1670 г., он был в числе четырех других иезуитов, которые с титулами
„Королевских математиков" были отправлены Людовиком XIV
в Пекин ко двору 4-го императора Цинской династии Кан-Си. Выехав из Франции в
1685 году, они прибыли туда лишь в 1686 г. (F.
v. Richthofen. China, I, S. 679 ff.; Chr. H. Kalkar, Geschichte der christlichen Missionen unter den
Heiden, II, S. 356—498).
Император
Кан-Си, известный своим покровительством иезуитам и своим интересом к
европейской науке, удержал при себе Жербильона вместе с патером Иоахимом Бувэ (H. Plath. Die Völker der Mandschurei, Göttingen, 1830, S. 356—498). B 1688-89
году, следовательно, вскоре после своего приезда в Пекин, Жербильон был
назначен представителем с китайской стороны при заключении Нерчинского мирного
трактата и при определении границ между китайским и русским государствами и
перевел с китайского языка на латинский ряд официальных документов (обменные
грамоты, самый текст договора и т. д.) (ел. у нас выше, Авриль, стр. 470—471);
благоприятный для Китая смысл этого трактата доставил Жербильону еще большую благосклонность
китайского императора. (Ср. W. Schüler. Abriss der neueren Geschichte Chinas, 1913, S. 86 ff.;
H. Hermann. Chinesische Geschichte. 1912,
S. 155). Жербильон умер в Пекине
в 1707 г. в звании генерал-супериора миссий в Китае, совершив ряд поездок
вглубь страны и на окраины ее и оставив целый ряд трудов; среди них особенно
ценилась европейцами первая манчжурская грамматика, которую М. Тевено напечатал
в описании своих путешествий (Melchisedek Thevenot.
Relations de divers voyages curieux. Paris, 1696,
vol. IV. Cp. Joh. Gottfr. Eichhorn.
Geschichte der neueren Sprachkunde, Göttingen, 1807,
S. 397). Большое значение имели,
а отчасти сохраняют его и поныне, описания его шести поездок по Монголии (1691
—1698), особенно для познания еще совершенно неизвестной тогда южной Монголии (F. v. Richthofen, China, I, S. 680—681). Они напечатаны
476
также у Дюгальда (t.
IV, р. 252—421). Трудами Жербильона, между прочим, очень
интересовался Г. Г. Лейбниц; так, в книге Лейбница „Novissima.
sinica" 1697
(о ней см. ниже: И. Идеc, стр. 517) напечатан: „Appendix Excerptorum ex literis a R. P. Johanne Francisco Gerbillonio 2 et 3 sept.
1689 ex urbe Nipchou Tartariae Orientalis ditionis Moschicae prope Sinensis
Imperii eines" etc. (Сл. F. R. Merkel. G. W. Leibnitz und die China-Mission,
Leipz., 1920, S. 8,
44, 50)
Ф. Аделунг
(Krit-Liter. Übersicht, II, 378) сообщает, что
Жербильон принял участие в качестве переводчика при Московском посольстве в
Китай Ф. А. Головина и И. А. Власова в 1686 г. и что он „записал все, что видел
замечательного во время этого путешествия". Это известие, однако, неверно:
сведения Жербильона о Сибири и в частности о путях из Пекина в Тобольск,
помещенные в книге Дюгальда и в русском переводе, приведенные в настоящем
издании (Du Halde. Description geographique, historique,
chronologique, politique et physique de PEmpire de la Chine et de la Tartarie
Chinoise, La Haye 1736,
t. IV, p. 64—68), почерпнуты им из
устных сообщений одного русского жителя Тобольска, оставшегося жить в Китае и
получившего здесь должность и звание младшего мандарина, а также и из других
рассказов купцов; сам же Жербильон ездил в Нерчинск и был только в пограничных
с Китаем областях Забайкалья (ср. В.. Б а р т о л ь д. История изучения
Востока, Лгр., 1925 г., стр. 195). В 1698 г., вместе с иезуитом Томасом
Перейрою, Жербильон в составе имперской китайской комиссии ездил в Халху,
незадолго перед тем передавшуюся Китаю; путь его лежал из Пекина через Барин к
Пер-Озеру, затем по р. Толе до впадения ее в Орхон; здесь экспедиция пробыла с
14 по 24 июля: краткое известие Жербильона об этом путешествии также напечатано
в IV томе книги Дюгальда (ср. Henning.
Reiseberichte über Siberien, „Mitt. der Gesellsch. f. Erdkunde zu
Leipzig", 1905, S. 302—303). По
поводу известий Жербильона о Сибири Хеннинг справедливо замечает, что они
носили „преимущественно практический характер"; „его интересовали в
местностях, пограничных с Китаем, направления пути, расстояния и т. д. Известия
же этнографического характера имеют вид случайных, побочных и кратких
заметок"; тем не менее они довольно интересны и довольно точны, так как
основаны на русских сообщениях. Ныне мы приводим в русском переводе по книге
Дюгальда одно из его известий, в котором описан зимний путь из Москвы в
Тобольск, а также пути от Селенгинска до Тобольска и от Селенгинска до
Нерчинска и Албазина. Книга Дюгальда, заглавие которой дано выше, вышла также в
немецком переводе: „Ausführliche Beschreibung d.
Chinesischen Reichs und d. Grossen Tartarey. Aus dem Französischen mit
Vorrede von Mosheim", Rostock,
477
1747—1749, 4 Bde (известие
Жербильона о Сибири помещено здесь в т. IV, стр. 53 и сл.);
существует также и старый русский перевод: „Описание... Китайской Империи и
Татарии Китайской", соч Г. Дюгальда. Перевел с французского И г н а т и й Тейльс,
2 части (СПб., 1774—1777), но вышли только два тома из четырех (В. С.
Сопиков-Рогожин. Опыт русской библиографии, ч. IV, № 7544), а
интересующие нас известия о Сибири помещены в четвертом томе французского
подлинника.
Однако, из IV
тома книги Дюгальда русский перевод под заглавием „О великой Татарии"
напечатан уже в „Месяцесловах" на 1744, 1745, 1746 и 1747 гг.
(перепечатано в „Собрании сочинений, выбранных из месяцесловов на разные
годы", ч. I, СПб., 1785, стр, 227—301); Д. В. Путята
(Китай, СПб., 1895. Приложение 1: „Извлечение из дневника патера
Жербильона", стр. 1—31) привел из того же источника большую выдержку из
дневника Жербильона, сопровождавшего имп. Кан-Си в монгольском походе 1696 г.
(см. о том же Е. Тимковский. Путешествие в Китай через Монголию в 1820 и 1821 г.
СПб., 1824, ч. 1, стр. 187); кроме того, в „Землеведении Азии" К.
Риттера (т. II, СПб., 1859, стр. 241—255) приведены были отрывки из
дневников Жербильона во время поездок: 1) Между озерами Буиром и Далай-Нором к
месту собрания халхасских ханов на Улан-Булахе (1698); 2) На нижний Керулэн; 3)
от Керулэна до Нерчинска; 4) Вдоль верхнего Керулэна. Сведения о Жербильоне,
помещенные у В. П. Саввина (Взаимоотношения царской России и СССР с Китаем. М.,
1930, стр. 28—29), мало достоверны; спутник Жербильона португалец Перейра
дважды назван здесь французом Нерейром (стр. 28 и 150); ошибочно известие, что
Жербильон „за время своего пребывания в Китае написал обширный китайско-русский
словарь, который во время анти-миссионерского движения в Китае он вынужден был
оставить первой русской духовной миссии". Судя по тому,что в тексте
помещаемого ниже в переводе известия Жербильона упоминаются 1688 и 1689 гг.,
оно не могло быть написано раньше, но данные, здесь приведенные, относятся к
более раннему времени. Возможно, что они были пополнены Жербильоном во время
его позднейших поездок по Китаю и Монголии; таким образом, точная дата известия
не поддается определению, и его нужно считать относящимся к самому концу XVII
века. О путешествиях Жербильона см. также у Astlеу. A New General Collection of Voyages (London, 1745-1747),
vol. IV, p. 701—716-
Остается сказать о
четвертой народности той части Татарии, которая находится под владычеством
москвитян.
Эта часть наиболее
обширная, ибо она простирается с запада на восток от Московии до Восточного
моря (mer orientale) и с
478
севера на юг от Ледовитого моря (mer glaciale) до
50-го градуса северной широты в западной части и до 55-го градуса в самой
восточной части; но о ней можно только сказать, что это—обширная пустыня; за
исключением нескольких местностей Сибири, достаточно населенных, все остальные
почти совершенно лишены обитателей.
Я объехал лишь часть
границ этих обширных стран: то, что я дальше буду излагать, я узнал от
нескольких москвитян и нескольких татар, которые [там] жили и совершали
различные путешествия; в особенности от одного москвитянина, который поселился
в Пекине и был там младшим мандарином. Москвитянин этот был захвачен в плен
манчжурами при взятии Яксы и, не имея средств к существованию в своем
отечестве, охотно принял сделанное ему предложение остаться в Пекине. Он
объехал лучшую часть этих обширных областей и, помимо того, что он проделал два
или три раза путешествие из Тобольска (место его рождения) в Москву, он ездил
из Тобольска на Селенгу, оттуда в Нипчу, где прожил год, из Нерчинска в Яксу (Jacsa), где
он провел восемь лет, занимаясь то охотой, то сбором дани, которую [тамошние]
племена платят ежегодно царю и которая состоит из прекрасных и дорогих мехов,
составляющих главный предмет торговли москвитян.
Вот суть того, что он
мне рассказал; рассказ его мне был подтвержден свидетельствами нескольких
других столь же осведомленных лиц.
1. Эта народность (nation)
отстоит от
Москвы не дальше чем на 300 лье. Когда земля покрыта снегом, дорога легко
совершается на санях в 20 дней; но летом она почти недоступна для проезда
из-за грязи, вод и болот, поэтому торговля—очень значительная— всегда
производится зимой.
2. Тобольск или, как говорят москвитяне, Тобольской—большой и
весьма торговый город:
это—столица Сибири и главное средоточие всех меховых товаров. Окрестные сельские местности
производят разнообразные зерновые
продукты, овощи и плоды.
Управление ведется четырьмя
московскими чиновниками, каждый из которых имеет свой круг ведения и
власть (son departement et sä jurisdiction reglee);
они
сменяются каждые три года. Все, чем
москвитяне владеют в Татарии за реками Иртышом (Irtis)
и Обью (Obi), подведомственно
Тобольску. В этом городе находится сильный
гарнизон из москвитян
и состоящих на
жалованья у царя сибиряков.
Город Тобольск—величиной
примерно с Орлеан. Он расположен на высокой горе, у подножия которой течет
большая река Иртыш и маленькая—Тобол, от которой город получил свое имя и
которая в этом месте впадает в Иртыш. Считают около ста лье от Тобольска до
места впадения Иртыша в Обь; но нет и поло-
479
вины этого расстояния, если итти напрямик. Иртыш
делает много поворотов и изгибов, и нужно пятнадцать или двадцать дней, чтобы
пройти эти сто лье, поднимаясь по реке.
В окрестностях Тобольска
и между реками Иртышом и Обью живут сибиряки, большей частью магометане. Тех,
которые живут между Обью и Енисеем (Genissee), москвитяне называют
остяками и тунгусами (Ostiak et Tongoussy). Остяки живут поблизости
к Оби и по небольшой реке Кети, а тунгусы—в окрестностях Енисея.
3. Нужно много меньше
времени на переезд из Селенги (Selin-gha) в Тобольск, чем из
Тобольска в Селенгу или Селенгинск (Selingue ou Selinglia). Селенга—собственно река,
на которой москвитяне поставили острожек (bourgade) в стране халхасцев (Kalkas), в
расстоянии около 250 лье на север от Китая, и дали этому острожку имя реки.
Здесь должны были происходить в 1688 году мирные переговоры между
уполномоченными китайского императора и московского царя.
Озеро, называемое Байкал
(Paycal), отстоит на юг от этого места на четыре небольших
дневных перехода. Это самое большое озеро Татарии и одно из самых больших в
мире. Затрачивают три дня пути на то, чтобы из Селенгинска достичь Байкала,
куда впадает река [Селенга]. Проезжают через маленький острожек по имени Удинск
(Oude), который расположен также на реке, в одном дне пути от озера.
Затем в один день переправляются через озеро, так как в этом месте оно не
особенно широко. Затем входят в другую реку, называемую Ангара, вытекающую из
озера и имеющую очень быстрое течение к северу.
Примерно в 10 лье от
озера, вниз по реке, встречают другой острожек, который зовется Иркутское (Irkoutskije), по
имени небольшой реки, впадающей в этом месте в Ангару. Оттуда в десять или
двенадцать дней достигают Енисейска (Genissea); это— село, выстроенное
москвитянами на реке того же имени. Продолжают спускаться по Ангаре, течение
которой, как я уже сказал, чрезвычайно быстрое и где множество скал, между
которыми, однако же, барки могут пройти, коль скоро ими управляют местные
жители. На расстоянии около полулье к югу от города Енисейска река Ангара
впадает в Енисей; в этом месте она имеет не менее лье в ширину.
По прибытии в город,
покидают эту большую реку, которая продолжает свой путь к северу, пока не
вливается в Ледовитое море. Далее переходят через горы и делают семь или восемь
лье сухопутьем, после чего вновь садятся на суда на маленькой реке Кети (Kiete), которая
доступна переходу вброд и течет довольно спокойно, так что барки средней
величины могут подниматься и спускаться по этой реке с почти одинаковой
легкостью. Они идут на веслах довольно быстро и употребляют только около десяти
480
дней на переход до города или острога,
называемого Кетский (Kietskoie) по имени реки.
От этого острожка до
впадения Кети в Обь только один день пути; затем спускаются по Оби до места
слияния с ней Иртыша и употребляют на это обычно пятнадцать или двадцать дней,
затем поднимаются по реке Иртышу до Тобольска.
Это путешествие можно
проделать без особых затруднений лишь летом, потому что дорога сухим путем
полна гор и лесов и почти необитаема. Жилые места встречаются почти
исключительно на берегах рек. От Кетского вниз по Оби после семи или восьми
дней плавания встречают город Нарым (Navim) и, проплыв еше столько
же дней—город Сургут (Fourgoutte).
4. Озеро Байкал имеет
почти 100 лье в длину с юго-запада на северо-восток, но в ширину оно
едва ли имеет и десять лье; оно имеет большую глубину и очень обильно рыбой;
горы окружают его почти со всех сторон, земли к югу от этих гор хороши и годны
для обработки. Поэтому они и возделываются в нескольких местах москвитянами.
Туземцы (les gens du pays) не знают, что такое земледелие. Пшеница и овес
растут здесь очень хорошо. Народы, живущие в окрестностях этого озера,
москвитяне называют тунгусами (Tongousse), а татары—орочонами.
Орочоны селятся преимущественно на реках, текущих к востоку.
Есть здесь еще и другие
народы, которых монголы зовут братты (Brattes); это монголы халхасцы (Kalkas); они
обитают к северу от реки Селенги. Кроме сибирцев, к югу, между Иртышом и Обью,
находятся другие народы, которые называются вогулами (Vouhoui-les).
Они живут
около реки Сосьвы (Sociva), впадающей в реку Тобол (Tobolk), приблизительно
в восьми днях пути выше горола того же имени. Ближе к истокам Сосьвы москвитяне
построили маленький острожек по имени Пелым (Pialing,
Пялен), в
двадцати днях пути от Тобольска, чтобы править оттуда вогулами и заставлять их
платить дань мехами.
Берега реки Лены,
которая находится значительно к востоку от реки Енисея, населены другим
народом, который москвитяне называют якутами (Jako);
они там
также построили город или острог, который назван Якутское (Jacouskoie)
по имени
этих племен, и оттуда правят ими. Охота и рыбная ловля составляют все их
занятия. Язык этой народности отличен от языка племен, живущих около Енисея,
Оби и Иртыша.
От Селенги можно
добраться в двадцать дней сухим путем до Нерчинска (Niptchou)
по очень
открытой местности. В ней живут халхасцы (Kalkas) в местах, годных для пастьбы
скота, и большая часть этих халхасцев подчинилась москвитянам. Но так как они
были склонны к возмущениям и даже грабили караваны москвитян, то эти последние
истребили их почти целиком.
481
В лесистых местах живут
племена, которые москвитяне называют тунгусами и манчжуры—орочонами. Орочоны, о
которых я уже упоминал, занимаются постоянно охотой и рыболовством. Они
охотятся на соболей, горностаев, черных лисиц и на лосей: мясом этих животных
питаются. Живущие около реки Аргуни (Ergon) платят также дань москвитянам.
Они строят себе хижины, которые покрывают кожами лосей и северных оленей,
называемых манчжурами „орон". Эта река Аргунь, которая нерчинским
договором была определена в качестве границы с этой стороны между Китайской и
Московской империями, вытекает из озера Далай
…..
Рис. 64. Г. H е p ч и н
с к (из книги И. Идеса)
(Dalai)
и вливается
в Сахалин-ула (Saghalin-ula), пройдя около ста лье; она повсюду судоходна и в
нескольких местах переходима вброд. От устья этой реки вверх до Нерчинска (Niptchou) только
восемь или десять дней пути; оттуда до Албазина (Yacsa)
два или три
дня вниз по реке. Москвитяне зовут острог Nipchou—Нерчинской (Nerzinskoi); он
сильно вырос со времени мирного договора, который там был заключен в 1689 году,
и благодаря тому, что множество москвитян поселилось там, после оставления
Албазина (Jacsa), и вследствие того, что оттуда отправляются идущие в Пекин
караваны москвитян.
482
Вся страна к северу от
Шилки до Ледовитого моря между меридианом Пекина и Восточным морем—совершенно
необитаемая пустыня. Москвитяне сказали нам, что прошли всю эту страну не найдя
жителей, кроме одного места на берегах реки, называемой Удь, где поселилось
несколько охотников и где они оставили колонию около ста человек, чтобы
воспользоваться выгодами, какие предоставляет охота этих племен (peuples): там
находят прекраснейшие меха. Москвитяне добавили, что они объехали берега
Ледовитого и Восточного морей и всюду находили море, кроме одного места к
северо-востоку, где находится горная цепь, вдающаяся очень далеко в море. Они
не смогли дойти до конца этих гор, казавшихся недоступными. Если наш материк
соприкасается с материком Америки, то это возможно только в этом месте, но
соприкасаются они или нет, несомненно во всяком случае, что они не могут
отстоять сколько-нибудь далеко друг от друга; если верно что наш материк
тянется в этом направлении на шесть или семьсот лье от пекинского меридиана,
как уверяют ездившие по этим странам люди и как подтверждают две карты,
показанные нам московскими уполномоченными; если, наконец, принять во внимание,
сколько градусов понадобится для такого протяжения страны на параллелях между
70-м и 80-м градусами широты—широты угла Татарии,—то нетрудно будет отсюда
заключить о значительности расстояния между двумя материками с этой стороны.
Как бы то ни было,
несомненно, что эта Восточная Татария является почти сплошь обширной пустыней и
что северная часгь ее, находящаяся под властью москвитян, далеко не так
населена, как Канада. Поэтому москвитяне не извлекают оттуда доходов, кроме
мехов и зубов какой-то рыбы, которые красивее, белее и дороже слоновой кости.
Они ведут ими большую торговлю в Пекине, но не найдется, пожалуй, людей, кроме
москвитян, бедных, привычных к холоду и усталости, которые могли бы выносить
столько трудностей для получения такой малой выгоды.
ПРИМЕЧАНИЯ
о четвертой народности]. Жербильон имеет в виду
монголов.
захвачен a плен
манчжуопми при взятии Яксы]. В китайских источниках так назывался Албазин (N. W i t s o n. Hoord en Oost Tartarye, Amst., 1705,II
64; Müller. Von
der Stadt Albasin und denen
darüber bereigten Russ, und Chinesisch. Streitigkeiten-«Samml. Russ. Gesch.» l, 1732, S. 315. D u H a l d e. Description de la Chine, t. IV, p. 19, 103, 232, "Собр.
сочинений, выбранных из месяцесловов на разные годы", ч. I, СПб., 1785, стр. 244—245). На
месте Албазина расположен был некогда
один из трех городков даурского
княяя Лавкая. Во время походов казаков на Амур, под начальством Хабарова, в 1651 г. городок Якса был взят русскими
после битвы и переименовав в Албазин;
тогда же
483
здесь заложен был русский острог. В 1653 г.
китайцы его разорили, но в 1656 г. он был выстроен вновь. В 1670 г.
Никифор Черниговский, с маленькою толпою бродяг бежавший из Киренска к Амуру,
нашел этот город почти в развалинах. Черниговский, несмотря на то, что шайка
его была весьма малочисленна, вновь укрепил его. С этого времени Албазин
сделался почти единственным владением русских на Амуре и начал все более я
более приобретать значения. Однако, когда китайцы заложили город Айгун на
среднем Амуре (называемый также Айхун, Сахалин-улахото и Хэй-лун-цзян; сл. А.
Кириллов. Географическо-статистический словарь Амурской и Приморской областей,
Благовещенск, 1894, стр. 4), они начали серьезно заботиться о выселении русских
из Албазина Московское правительство, в свою очередь, сознавая значение
Албазина и малочисленность его гарнизона, послало указ в Сибирь о наборе
"новоприборного поселка"
под начальством Афанасия фон Бейтова. В 1685 г. китайцы сделали новое нападение
на Албазин; так как воевода Толбузин, несмотря на храбрую защиту, принужден был
сдаться, то часть захваченных при этом казаков уведена была в Пекин (сл.
Иванов. Краткая история Амурского казачьего войска. Благовещенск, 1912, стр.
27—30). После разорения китайцы ушли далее вниз по Амуру; этим воспользовались
русские и вскоре же, под предводительством Толбузина, вернулись назад и начали
постройку разрушенного укрепления В июле 1686 г. китайцы опять явились сюда с
большою силою, но взять его не могли, несмотря на упорную осаду; из 900 русских
в осажденном городе осталось не более 150 против 8000 неприятеля; Толбузина,
убитого ядром, заменил Бейтон. Китайцы, зимовавшие под Албазином, оставили осаду
этого города только в 1687 году, по случаю начавшихся между Россией и Китаем
переговоров, имевших целью определение) границ обоих государств (сл. выше:
Авриль, стр. 459—460). После мирного договора, заключенного в Нерчинске 27
августа 1689 г., Бейтон был вынужден оставить Албазин, и город был окончательно
разорен китайцами (ел. А. К и p и л л о в
Географическо-статистический словарь, стр. 528 s.
v. «Якса»;
С. В. Бахрушин. Казаки на Амуре,Лгр., 1925). Р. Маак, посетивший этот край в
50-х rr. XIX в., свидетельствует: "Теперь, как
тогда, место, где
находился город, у
манчжуров известно под именем Якса, а у манегров также
под названием Оро" (Путешествие на Амур, СПб., 1859,
стр. 65—66). При каком взятии китайцами Албазина захвачен был тот "московит",
с которым беседовал Жербильон, решить трудно; нужно думать, однако, что это было задолго до 1686 года,
так как за такой короткий промежуток времени (рассказ Жербильона относится к
1689 г.) он едва ли успел бы приобрести в Пекине почетное звание мандарина. И.
И. Серебренников (Албазинцы. Пекин, 1922, стр. 7—9) отмечает, что уже
за несколько лет до того, как при сдаче Албазина (в 1685
г.) 25 русских уведены были в глубь Китая, в Пекине "были уже русские. Это были пленники, взятие китайцами то
тут, то там небольшими партиями при вооруженных столкновениях по Амуру.
В исторических актах,
относящихся к русскому Приамурью, запечатлен
случай пленения казаков летом 1683 г. недалеко от устья р.
Зеи. Начальник отряда был Григорий Мыльник, два пленных казака из
его отряда привезли в Албазин грамоту богдыхана; они же сообщили, что Григ.
Мыльник, попав в плен, не растерялся и решил строить в Китае заводы и мыло
варить» (А. П. Васильев. Забайкальские казаки. Историч. очерк, т. I, Чита, 1916,
стр.169). По
этому примеру можно думать, что русских в Пекине
в 1686 г. скопилось
несколько десятков человек. По некоторым источникам, число их превышало даже
сто человек.
в Нипчу]. Здесь имеется в виду г.
Нерчинск, который китайцы и теперь wie называют
"Нюйчи"; ниже Жербильон сам говорит, что «москвитяне зовут острог Niptchou—Nerzinskoi; Нипчу
назывался еще также Нибджао («Историческое и географическое описание России,
извлеченное из китайской географии»—"Московск. Телеграф", 1825, III,
февраль, стр. 220—221). Исбрант Идес пишет по-голландски: Niecheu
и Niucheu. "Не
образовалось ли и русское название
484
Hеpча, Нерчинск и Hеpчинский
Завод вследствие искажения слова Нюйчи?"-спрашивает Л. Шренк (Об инородцах
Амурского края, т. I, СПб., 1883, стр. 172 прим.). Ценные материалы
по ранней истории Селенгинска и Нерчинска опубликованы в издании
"Сибирские города. Материалы для истории XVII и XVIII
ст." М., 1886.
Остяки живут... по
небольшой реке Кети ].
Река Кеть (по-остяцки—Пуни) правый приток Оби. При болотистом ее устье в 1596
г. заложен был город Нарым, упомянутый Жербильоном ниже.
по имени Удинск]. Имеется в виду нынешний
Улан-Удэ (Верхнеудинск), в документах XVII в. называвшийся просто
Удянское (А. Ионин. Новые данные к истории Восточной Сибири XVII
в. Ирк.,
1895, стр. 73). Впоследствии переименован в Верхнеудинск, в отличие от другого
Удинска, названного Нижним.
города или острога,
называемого Кетский]. В
начале XVII в. на берегу р. Кети для защиты ее от «инородцев» заложены
были остроги Кетский и Маковский. Кеть служила водным путем, по которому
перевозились товары с р. Енисея на Обь.
город Сургут]. В подлиннике Fourgoutte, что
несомненно опечатка, как и Navim вместо Narim.
москвитяне называют
тунгусами, а татары—орочонами]. Ниже Жербильон пишет: "В лесистых местах
живут племена, которых московиты называют тунгусами, а манчжуры—о p о ч о
н а м и», и это указание правильнее, так как слово «орочон» действительно
манчжурского происхождения, и его производят обычно от слова о p о или о p о н, что значит олень,
притом преимущественно домашний. «Георги утверждает, что слово тунгус
неизвестно как самим тунгусам, так и соседним монголам, и что они сами себя
называют бойе (быiiя), то есть человек,—замечает P- M а а
к, прибавляя, однако, тут же: его мнение Георги может быть и справедливо
относительно забайкальских тунгусов, которых почти все русские называют
орочонами» (Путешествие на Амур, СПб., 1859, стр. 45). Орлов свидетельствует,
что «названия тунгусы и орочоны означают одних и тех же бродячих инородцев, с тою
разницей, что на пространстве от Баргузина к востоку до р. Витима и вообще по
всему левому берегу этой реки, равно как н по бассейну рек В. Ангары и Кичеры,
их называют тунгусами, а бродяши: на Витимом и по р. Олекме, Тунгиру, Нюкже,
Олодою и по берегам Амура-орончонами» (Вестник ИРГО. 1857, VI,
стр. 193). Р. М а а к (ор. cit., стр. 46) затрудняется с
достоверностью определить происхождение слова "орочон" и признать его
равнозначащим русскому выражению «владетель оленей», как это делает Риттер
(Землеведение Азии, т. IV, стр. 444), на том
основании, что «большая часть тунгусов, владеющих оленями, не называется
орочонами», но, впрочем, думает, что это название «происходит из Китая, где
народ этот еще с давних времен известен под именем орунчаниалун-чунь». Точную
справку о слове орочон делает Л. Шренк («Об инородцах Амурского края», т. 1
СПб., 1883, стр. 136—137, 186—187): «Означая не более как оленный народ,
название это могло относиться к весьма различным тунгусским племенам. С каких
пор употреблялось оно у манчжуров или их предков, этого мы не знаем, однако, то
обстоятельство, что оно осталось за ольчами нижнего Амура, давно уже
расставшимися со своими оленями, равно как и за ороками Сахалина, указывает на
его глубокую давность... Это манчжурское название стало известно для оленных
тунгусов со времен древних иезуитов-миссионеров. У русских, напротив, название
«орочоны» употребляется лишь с недавних пор и, разумеется, как чужеземное слово
не имеет того обширного применения, как у манчжуров.. Русские в настоящее время
разумеют под орочонами оленных тунгусов, кочующих по Амуру и его притокам вверх
от мансгирцов и, кроме того, в Ста
485
новом хребте, по верхним притокам Олекмы и в
Хингане, по некоторым притонам реки Нояии». Ср. Sehrenk.
Reisen und Forschungen im Amur-Lande, I, S. 167; Труды Православных
Миссий Иркутской Епархии, Ирк., 1836, IV, стр. 456—461; С.
Патканов. Опыт географии и статистики тунгусских племен Сибири, ч. I,
СПб. 1906, стр. 2—3. Собр. сочинений, выбранных из месяцесловов на разные годы,
ч. 1, СПб. 1785, стр. 249.
другие народы, которых
монголы зовут бритты]. Очевидно браты. братские, как называли бурят, однако, не
монголы, а русские. Сл. выше: А в p и л ь стр. 458.
московитяне называют
якутами]. Именем
Я к о (Uako), как пишет Жербильон, якутов называют тунгусы (П. И.
Третьяков. Туруханский край, СПб., 1871, стр. 162). В 1620 г. в Тобольске уже
получились от мангазейцев известия о проживающем на берегах Лены неизвестном
доселе народе «якольцах» или «якутах» (В. Л. Приклонский. Летопись Якутского
края, Красноярск, стр. 1—5); «название это,—замечает И. И. Майнов («Якутия» .
Сб. статей под ред. П. В. Виттенбурга, Лгр., 1927, стр. 323),—несомненно
образовалось из тунгусских «яха» или «яко» (множ. «якут»), что является
искажением собственного якутского наименования людей всей народности—саха»
(множ. «сахалар»),
В ней живут халласцы]. В конце XVII
в., не будучи в силах противостоять набегам ойратов (джунгар),
монголы-халхасцы, теснимые войсками Галдана, бежали в юго-восточную Монголию и
там должны были принять китайское подданство (1688); часть из них ушла на север
в русские пределы, где сделалась известной под именем селенгинских бурят (А. П
о з д н е е в. Монголия и монголы, СПб., 1896, т. I,
стр. 432; его же: Монгольская летопись «Эрденийя эрихэ» с пояснениями,
заключающими в себе историю Халхи с 1636 по 1736 г. СПб., 1883. А. П.
Свечников. Русские в Монголии. Труды Троицкосавско-Кяхтинского Отд.
Приамурского Отд. Р. Г. О., т. X, вып. 1—2, 1909, стр.
84—85.
Река Аргунь]. Сл. выше: Г. фон Горн,
стр. 448—449.
вливается в Сахалин-ула].
В Шилку.
«Сахалин-ула»—манчжурское название, означающее «черная река» (И а к и нф.
Статистическое описание Китайской империи. СПб., 1842, ч. II,
стр. 5; Л. Шренк Об инородцах Амурского края. СПб., 1883, стр. 149). Этим названием
обыкновенно манчжуры обозначали верхний Амур. «Сахалин-ула,—замечает Р.
Маак,—почти вдвое длиннее Сунгари и... составляет верхнее течение Амура, а
Сунгари есть только приток этой реки. Тем не менее манчжуры принимают Сунгари
за начальное течение Амура, а Сехалин-ула считают притоком Амура (Путешествие
на Амур, СПб., 1859, тр. 138). Город Айгун на Амуре называется по-манчжурски
Сахалин-ула-хотон Müller.
Samml. Russ. Gesch., Bd. II, 377, 381; ср.
Васильев. Описание Манчжурии. Зап. Р. Г. О, кн. XII, 1857, стр. 29; А.
Кириллов. Географ.-стаистич. словарь Амурской и Приморской областей,
Благовещенск,1894, стр. 48, и др.). Однако Жербильон именем Сахалин-ула
называет не верхнийАмур, а реку Шилку, на что обратил внимание и Шренк (ор. cit., стр.
190).
кромe одного
места на берегах реки, называемой Удь]. Удский острог.
Если наш материк
соприкасается с материком Америки]. Плавания русских мореходов (например, С.
Дежнева) давно уже установили, что этого соприкосновения нет, но о них
Жербильон, конечно, не мог знать. Сл. выше: Авриль, 464.
зубов какой-то рыбы]. Вероятно, моржовая кость.
