Лонгинов М. Несколько заметок для истории русского театра и для биографии некоторых старинных русских актеров // Русский архив, 1870. – [Изд. 2-е]. – М., 1871. – Стб. 1348-1366.

НЕСКОЛЬКО ЗАМЕТОК ДЛЯ ИСТОРИИ РУССКАГО ТЕАТРА И ДЛЯ БИОГРАФИИ НЕКОТОРЫХ СТАРИННЫХ РУССКИХ АКТЕРОВ.

Враги Poccии уверяют, что у нея «нет прошедшаго». Уверение это без сомнения также ложно, сколько справедливо то, что мы прошедшаго своего почти не знаем. Не скрою того, что и этого последняго порока уже достаточно, чтобы причинять нам не мало огорчений и даже бед.

Мы лишены нередко таких сведений, которыя составляют ключ к пониманию важных событий или даже целой исторической эпохи. Читая, например, описание такого важнаго и любопытнаго происшествия как первое свидание Лжедмитрия с Царицею, мнимою его матерью, приходим в невольную досаду и изумление, видя, что положительно не известно не только как но и где было это свидание, между тем как нам нетрудно узнать подробно, что делали в такой-то день Генрих IV или Яков I. Немного лет тому назад эпоха Екатерины была у нас известна немногим более, чем времена Ярослава.

Удивительнее всего то, что явныя несообразности в каком-либо деле не поражают собою даже таких людей, которые целую жизнь посвятили его изучению. Они или сами их провозглашают или же по-

1349

вторяют без проверки сказанное до них, и неверное известие приобретает таким образом всю силу авторитета. Князь А. А. Шаховской, и П. Н. Арапов, будучи лет по 70 от роду, считали постановку какого-нибудь водевиля на сцену делом столь же важным, каким она была для них в семнадцати-летнем возрасте. Они со страстию собирали все известия касательно начала и истории нашего театра, возникшаго не более как за полвека до выступления на драматическое поприще Шаховскаго, знавшаго притом лично некоторых его основателей. Между тем и Шаховской, и Арапов, и другие охотники пустили по свету множество небылиц и нелепостей, которыя легко могли бы быть ими же сами обнаружены и уничтожены, а вместо того с их же легкой рука оне принимаются всеми на веру. Не могу не указать на некоторыя из таких ошибок, отчасти повторенныя еще недавно в статье г. Родиславскаго «Федор Григорьевич Волков» (Русск. Вестн., 1869, Июнь, стр. 545). В статье г. Родиславскаго решительно повторяется напр. сведение о том, что известные при Екатерине писатели и компиляторы Михаил Дмитриевич Чулков и Михаил Васильевич Попов первоначально были в числе тех актеров, в товариществе с которыми Волков основал Русский театр. Перед г. Родиславским показание это, не раз повторявшееся, сделано в последний раз чуть ли не В. Н. Араповым, в его «Летописи Русскаго театра», вышедшей в 1861 г. (Стр. 83, в прим.). Между тем подлежит большому сомнению, чтобы писатели Чулков и Попов были актерами и товарищами Волкова, О Чулкове говорит Новиков в своем «Опыте историческаго словаря о Российских писателях» (стр. 243) и называ-

1350

ет его «коллежским регистратором, находящимся при Правительствующем Сенате». Вероятно, что еслибы Чулков был прежде товарищем по сцене Волкова и Дмитревскаго, о которых говорится в том же «Словаре», то Новиков в 1772 г. не умолчал бы о такой характеристической черте. В «Словаре Русских светских писателей» митрополита Евгения есть тоже статья о Чулкове (ч. 2, стр. 242), который является уже тут «надворным советником и сенатским секретарем» (вероятно при конце его жизни, последовавшей в 1793 г., в Москве). Тут также ни слова не говорится об актерстве Чулкова, а сказано, что он «обучался только одним началам Русской Словесности в Московском университете, но вскоре из онаго поступил в статскую службу, в которой и находился до самой своей смерти», Это показание столько же, как и предметы многих трудов Чулкова, исключает повидимому возможность считать его товарищем Волкова по сцене. Кстати укажу на нумера, под которыми находятся в «Опыте Российской Библиографии» Сопикова труды Чулкова: 1743, 4199, 4890, 5975, 6548, 7581, 8118, 8594. 10316, 10434. 10445, 10456, 10942, 10943 и 13099, Заметим при этом, что Дмитревский в его «Известии о некоторых Русских писателях», написанном еще в 1768 г., называет Чулкова «придворным цирюльником» и ни слова не говорит о его актерстве (Матер. для ист. Русск. лит. Ефремова, стр. 143). Кажется, после всего этого должно думать, что актером был какой-нибудь другой Чулков.

В Словаре Новикова сказано о Попове (стр. 170), что он «коллежский регистратор при Коммиссии о сочинении проэкта

1351

новаго уложения» и также ничего не упомянуто об его актерстве. Митрополит Евгений (ч. 2, стр. 133) указывая тот же чин, также не говорит о сценическом поприще Попова и прибавляет, что он «обучался в Московском университете». Забавно, что Арапов приводит в своей «Летописи» (стр. 83) список придворных актеров того же 1767 г., когда собиралась Коммиссия уложения; в этом списке показан Михайло Попов актером (играющим первых любовников в комедиях и получающим 600 р. жалованья), а Арапов тут же приписывает ему труды Михаила Попова, коллежскаго регистратора при означенной Коммиссии (умершаго около 1790 г.). Этот список актеров взят Араповым из статьи Греча «Взгляд на историю Русскаго театра», напечатанной в «Русской Талии 1825 г. (см. соч. Греча, 1855, т. 3, стр. 209). У Греча дело выходит еще страннее: Попов-актер назван не Михайлом, а Алексеем. Но Греч тут же приписывает актеру Алексею Попову сочинения Михаила Попова - автора. Арапов видно хотел устранить это противоречие в именах и сделал поправку, перекрестивши опять актера Попова из Алексея в Михаила. Это не мешает тому, что сочинения Попова все-таки писаны вероятно не актером, по крайней мере не все. Да и г. Родиславский далее иазывает Ярославскаго актера Попова (по известию Карабанова) не Михаилом, а Алексеем (стр. 559 в прим.) Сочинения Михаила Попова обозначены у Сопикова под нумерами 3163, 3298, 3476, 5351, 5512, 7554, 8693, 9254, 9546, 12042, 12467 и 12744. И Новиков и Евгений говорят, что Попов издал с Чулковым «Собрание Российских песен». Это известный так называемый «Чулковский песенник», вышедший в 4 частях,

1352

в С.-Петербурге, в 1770—1774 годах (Сопик., № 10942) и там же перепечатанный в 1776 году (Сопик., № 10913). Третье издание его, умноженное, в б частях, называется обыкновенно «Новиковским песенником», потому что издано Новиковым в Москве в 1780 году (только 6-ая часть в 1781, Сопик., №10944). У меня есть редчайший, полный его экземпляр. Наконец в 1783—1787 годах вышло еще новое его издание, опять уже в 4 частях (Сопик., № 10948). Собственныя песни Попова высоко ценились И.И. Дмитриевым причислявшим его впрочем по языку к сонму Славянофилов школы Елагина (Зап. Дм. стр. 85). Скажем однако, что Дмитревский в Своем "Известии" 1768 года называет Михайлу Попова "бывшим придворным актером" (Матер. Ефремова, стр. 144). Но указанныя выше противоречия не заставляют ли думать покрайней мере, что не были ли может-быть двух Михаилов Поповых-писателей, из которых один был. актером, а другой чиновником, и что потом труды обоих, при нашей забывчивости и неакуратности, были приписаны одному актеру? Во всяком случае все это требует разъяснений.

Нередко повторяется также известие о том, будто Екатерина II пожаловала при восшествии своем на престол дворянство и 700 душ Ф.Г. Волкову, как бы в знак уважения к его таланту, и что он просил ее со слезами оставить его в прежнем положении и оказать эти милости женатому брату его Гавриле, на что Императрица и согласилась. Все зто просто сплетение басен. Екатерина пожаловала тогда дворянство и по 700 душ двум братьям Волковым, Федору и Григорию (а не Гавриле),

1353

много содействовавшим успеху ея воцарения, и никто из них от этих милостей не отказался (Русск. Арх., 1864, изд. 2, стр. 403). Федор Волков, как говорят, был в Ропше во время события 6 Июля. Он умер 4 Апреля 1763. Григорий же в 1767 г. служил титулярным советником по придворной цальмейстерской части (Осьмнадц. Век, т. 3, стр. 348), а третий их брат Гаврила в том же году был еще актером и играл «степенных стариков в трагедиях», получая 400 руб. жалованья (Список актер. 1767 г., см. у Греча, Арапова, и пр.). Этот Гаврила не получил ни дворянства, ни имения.

Когда-то я старался проследить хотя главные моменты сценическаго поприща знаменитых старинных артистов, Шушерина, Плавильщикова и пр. В оставшихся о них сведениях я нашел почти непроходимую путаницу, которая увеличилась еще тем, что актеры эти переходили по временам из Петербурга в Москву и обратно; служили то в придворном ведомстве, то при частном театре Московскаго антрепренера Медокса, который содержал труппу с 1776 по 1779 г. вместе с князем Петром Васильевичем Урусовым, а затем уже один (насколько мне удалось разъяснить этот пункт). Хотя я добился при своих розысканиях до некоторых результатов, но они неполны и представляют нередко факты хотя несомненные, но еще не выясненные достаточно и окончательно.

Всякому, несколько знакомому с настоящим предметом, известно напр. имя знаменитой трагической актрисы Троепольской; но нет возможности представить себе всех несообразностей, которыя о ней говорились. Несомненно, что она была же-

1354

ною сенатскаго регистратора; дебютировала она в Москве и должно быть около 1759 г. Но как и когда попала она в Петербург? Кажется, что она переведена туда в 1761 году, по закрытии вольнаго Локателлиевскаго театра (у Краснаго пруда), где она играла до того времени. Это произошло вскоре после поездки в Москву Волкова и Шумскаго, которые имели поручение устроить там правильный театр и рекомендовали ее к принятию на Петербургскую сцену. Между тем Арапов, не отвергая этого (Лет. Русск. театра, стр. 84) и упоминая, что игра ея понравилась императрице Елизавете Петровне, означает днемъ ея дебюта в Петербурге 13 Февраля 1757 г., то-есть ранее, и тут же утверждает, что ее «отыскал в Москве Василий Ильич Бибиков». Но Бибиков стал заведывать Русскою труппою (под общей дирекцией над театрами И.П. Елагина) только при Екатерине II, и именно не раньше 1767 г. Еще в 1762 г. при восшествии ея на престол, которому он много содействовал, Бибиков был осьмнадцати-летним офицериком и никак не старше, потому что младшая из единокровных сестер его от перваго брака его отца (след. старшая его по летам) Е. И. Голенищева-Кутузова родилась в 1743 г. (Род. книга кн. Долг., ч. 3, стр. 292); а в 1757 (к которому Арапов относит переезд Троепольской в Петербург) Бибиков был по летам еще школьником. Итак, вероятнее всего, что переезду этому точно содействовал Волков, и ее перевели туда именно в 1761 г., еще при Елизавете.

Превосходный в литературном отношении очерк С.Т. Аксакова «Яков Емельянович Шушерин», живописующий так верно его личность и вообще характер эпохи, написан более сорока лет спустя

1355

после знакомства автора с славным актером. Поэтому очерк исполнен больших неварностей: память очевидно изменила во многом автору, который говорит сам, что только «сохранил верно нить происшествий, но не помнит некоторых имен и годов, и что последних он впрочем никогда хорошенько не знал» (Сем. Хрон., 1856, стр. 416). В очерке этом говорится между прочим и о Троепольской. Автор разсказывает, будто Шушерин описывал ему, как он и Плавильщиков играли на сцене первыя роли с Троепольскою (стр. 424 и 428). Что же оказывается? Троепольская несомненнейшим образом умерла в половине 1774 года, вскоре после перваго представления девятой и последней трагедии Сумарокова «Мстислав», игранной 15 Мая 1774 (Драм. Слов., 1787, стр. 83) к первому изданию которой приложены были уже стихи его на ея кончину (Сумароков, соч. Булича, стр. 36, и соч. Сум., ч. 9, стр. 92). Касательно Шушерина и Плавильщикова все были доселе согласны в том, что первый родился в 1749 году (и это оправдывается всеми обстоятельствами), а второй в 1759 (я полагаю, что годами четырьмя ранее 1759 г.). Но Шушерин сам разсказывал Аксакову, что вступил на Московскую сцену после чумы 1771 года. В это время Троепольская была уже во всей славе в Петербурге. Из того же разсказа (так как в нем Шушерин говорит, что вступил первоначально на театр Медокса), можно заключить, что он вышел на подмостки не ранее 1776 г. (только с этого времени сделался Медокс содержателем), то-есть не раньше двух лет после смерти Троепольской. Во всяком случае, Шушерин как актер много лет ограничивался тем, что бывал «на выходе» и исполнял самыя пустыя роли и при-

1356

том на Московской сцене. Следовательно он не мог разсказывать о том, что «часто и много игрывал с Троепольской и удерживал ее в границах благопристойности» (стр. 424): ибо она была первой Петербургской актрисой только до 1774 года, когда Шушерин был неизвестным юношею в Москве. Вряд ли мог он ее даже когда-нибудь видеть на сцене, ибо она уехала из Москвы, как сказано выше, в 1761 году, когда Шушерину было двенадцать лет, и он не принадлежал к той общественной сфере, в которой водят детей в театр.

Плавильщиков еще менее нежели Шушерин, если только это возможно, мог играть с Троепольскою и давать ей советы, как это разсказано у Аксакова (ibid., стр. 428). Во-первых он был еще моложе Шушерина, если не десятью годами, как это показывают все его биографы, то конечно пятью или шестью. Биографы эти говорят, что он учился в Московском университете и вышел из него в 1775 г., то есть годом после смерти Троепольской (1774) и дебютировал в Москве в 1779 г., то есть пять лет спустя по ея кончины, случившейся в Петербурге.

Пишите после этого историю нашего стараго театра, когда даже известия, взятыя так сказать из первых рук, исполнены доселе таких несообразностей!

В разсказе С. Т. Аксакова есть вещи совершенно необъяснимыя, касающаяся Плавильщикова и Шушерина, который сообщал их автору, как он утверждает. Из слов его выходит, что Плавильщиков в первый раз поехал в Петербург, примерно в 1793 г., сколько это можно заключать из сопоставления всех обстоятельств разсказа (стр. 423), и тогда-то будто бы играл с Троепольскою (умершей 19 лет ранее!). Между тем есть из-

1357

вестие у Жихарева (наиболее последовательнаго из летописцев театра), что Плавильщиков дебютировал в 1779 г. в Москве, а не в Петербурге, как ошибочно говорят Греч (соч., ч. 3, стр. 224) и другие летописцы и затем уже ездил в Петербург, где заменил перешедшаго оттуда в Москву к Медоксу актера Лапина, но скоро сам отправился обратно в Москву,

где по большей части и была потом его резиденция. Вероятно во время этого перваго пребывания в Петербурге, продолжавшагося примерно с 1781 по 1783 г., создал он роль Правдина в «Недоросле», игранном в первый раз в Петербурге 24 Сентября 1782 (соч. Ф. Виз., изд. Ефр., стр. 674 и 678). Затем мы встречаем Плавильщикова опять в Петербурге во второй раз уже в 1789 году. Там предназначалась ему тогда роль Вадима в знаменитой трагедии Княжнина («Сын Отеч.», 1852, № 12, смесь, стр. 1) По какому случаю очутился он тогда опять в Петербурге— не известно. Вероятно впрочем, что он был вызван туда в 1786 г. вместе с Шушериным (см. ниже). Что касается до следующего за сим отъезда в Москву, то Арапов уверяет, что директор князь Юсупов, в 1791 году, не дал Плавильщикову и бывшему с ним в Петербурге Шушерину требуемой ими прибавки жалованья, и они уехали обратно в Москву (Лет. Р. театра, стр., 100). Греч (соч., ч. 3, стр. 224) говорит, что в 1791 году Плавильщиков был сделан «надзирателем Петербургскаго театра». Но видно это было звание только почетное, которое ему не мешало жить в Москве. Из всего сказаннаго видно, что в 1793 г. состоялась, по приглашению Дмитревскаго, не первая, как можно полагать из разсказа Аксакова, а по крайней мере третья поездка Плавиль-

1358

щикова в Петербург, где он создал именно в этом 1793 году роль «Клешнина-дяди» в комедии «Школа злословия», передеданной из Шеридана И. М. Муравьевым-Апостолом (Семейн. Хрон., стр. 423). Через год он возвратился на Московскую сцену (ibid., стр. 424). В Петербург он впрочем иногда наезжал и после того и играл, как «гость». Так 10 Мая 1804 играл он там «Ермака», в трагедии своего сочинения (Лет. Р. театра, стр. 166). Плавильщиков, как писатель, сделался в Москве членом Общества любителей Poccийской Словесности вскоре после его основания в 1811 году и умер 18 Октября 1812. Заметим еще странность. С. Н. Глинка, воспитывавшийся при Екатерине в 90-х годах в Петербургском кадетском корпусе, разсказывает, что Плавильщиков, преподававший там литературу или декламацию, объяснял кадетам оду Державина «Вельможа» («Русск. Вестн.»1866, № 2, стр. 677). Но ода эта написана в конце 1794 года и напечатана впервыя в 1798 году, уже при Павле (соч. Держ., изд. Грота, т. I, стр. 624). Надо думать, что разсказ этот не более, как плод живой фантазии Глинки. Плавильщиков мог учить в корпусе только в 1786— 1791 годах, когда еще ода была не написана, и лишь немногие знали некоторыя набросанныя строфы ея.

Что касается Шушерина, то по разсказу его в передаче Аксакова, он отказался от предложения Дмитревскаго ехать в Петербург вместе с Плавильщиковым, в 1793 году (Сем. Хр., стр. 423) и отправился туда в первый раз уже около 1800 года, сколько можно заключать из последовательности разсказа и из упоминания, что это произошло через долгое время после приобретения им славы (ibid., стр.

1359

425), которую он будто бы окончательно приобрел ролью арапа Ксури в комедии Коцебу «Попугай» (ibid., стр. 420). Но комедия эта играна в первый раз в Москве 30 Апреля 1796, как значится на напечатанном в 1801 Русском переводе ея, посвященном Шушерину переводчиком А. Ф. Малиновским. Действительно, переход Шушерина из Москвы в Петербург должен относиться к концу 1800, потому что есть известие, взятое из верных источников, что тогдашний дебют его в Петербурге, в роли Фрица в драме Коцебу «Сын любви», происходил 11 Декабря 1800 (Лет. Русск. театра, Арап., стр. 144 и др.) Но есть несомненныя свидетельства тому, что Шушерин в 1800 г. уже не в первый раз приехал в Петербург. Еще 30 Декабря 1787 г. Императрица Екатерина хвалила игру Шушерина на бывшем накануне первом представлении ея комедии «Разстроенная семья» (Записки Храпов., стр. 47). В 1789 г. ему назначалась в Петербурге роль «Вадима» в известной трагедии Княжнина, в которой Плавильщиков должен был играть с ним роль «Рюрика» (Сын Отеч., 1852. № 1.2, Смесь, стр. 1). «Рамиду» должна была играть с ними в той пьесе Баранова. Итак Шушерин наверно был в Петербурге ранее 1800, чего нельзя было бы и предполагать, если иметь в виду один только разсказ Аксакова. Арапов тоже говорит, что Шушерин в 1800 г. возвратился в Петербург (Лет. Р. театра, стр. 143); значит, он был там прежде. Разсказ Аксакова возбуждает еще множество недоразумений и представляет много явных неправильностей в показаниях. Из него должно заключать, что Шушерин дебютировал в семидесятых годах, что должно быть правильно. Я полагаю, что

1360

это было примерно в 1776, когда ему было лет 27 от роду. Арапов же показывает временем его новаго выхода на сцену 1786 г. (Лет. Р. театра, стр. 143). Это конечно опечатка или «lapsus calami» автора, в вместо цифры 8 надо читать цифру 7. А может-быть Арапов относит сюда Московский дебют Шушерина в 1786, а говорит лишь о дебюте его на Петербургской сцене, и тогда это показание весьма правдоподобно. Трудно верить, чтобы Шушерин сделался актером уже в 37 лет от роду. Притом же из всего видно, что вступивши на сцену, он много лет провел при Московском театре в неизвестности, бывая лишь на выходе, играя маленькая роли, был скверньм, потом плохим, наконец сносным актером. Наконец, влюбившись в актрису Марью Степановну Синявскую (в последствии Сахарову), сделался хорошим артистом, при помощи Лапина. Померанцева и Плавильщикова, который хотя был моложе его летами и после него поступил на сцену, но сделался известен гораздо ранее, а как человек образованный, имел конечно много преимуществ пред Шушериным и мог потому давать ему советы (Это были первые актеры труппы Медокса). Таким образом Шушерин еще через три года после своих первых успехов дошел до того, что сделался любимцем публики (Сем. Хрон., стр. 417—420). Можно полагать, что это последнее случилось около 1785 г. Если бы принять показание Арапова о дебюте Шушерина в 1786, как определение времени перваго выхода его на сцену у Медокса, некуда было бы поместить, между этим моментом и похвалами Екатерины его таланту в 1787, длиинаго ряда годов, употребленных Шушериным на попытки и труды его для своего усовершенствования. И-

1361

так вероятно, что Шушерин, уже пользовавшийся в 1786 славою в Москве, был вызван тогда в Петербург, с Плавильщиковым , а в 1791 году, опять перешел с ним же обратно в Москву и вновь явился на сцене в Петербурге в конце 1800, уже вторично. Между же 1791 и 1800 годами товарищ Шушерина, Плавильщиков в 1793 совершил, уже без него, вышеупомянутую третью поездку в Петербург, о которой разсказывает Аксаков, называя ее по ошибке первою.

Странен также чрезвычайно в разсказе Аксакова признак, по которому Шушерин определяет момент перваго своего успеха в Москве,— минуту, с которой он «перешел на роли первых любовников» (Сем. Хрон., стр. 420). Он говорит, что это событие, ознаменованное тем, что он в первый раз был вызван и осыпан аплодисментами, произошло при исполнении им роли арапа "Ксури" в комедии Коцебу «Попугаи». Но пьеса эта играна в первый раз, как уже сказано выше, 30 Апреля 1796, то-есть двадцать лет после темных дебютов Шушерина, девять лет после одобрения в Петербурге Екатериною игры его в ея комедии, наконец тогда, когда ему исполнилось уже 47 лет. Из всего сказаннаго мною видно, что когда поставили «Попугая», Шушерин уже слишком десять лет (с 1785 примерно) был знаменитостию в Москве и в Петербурге, передавши главныя роли в репертуаре Сумарокова, Княжнина, Николева и других иностранных и отечественных драматургов, о чем у Аксакова также ошибочно упоминается после описания успеха "Попугая". Итак ясно, что тут у Аксакова опять большая ошибка. Вероятно, он помнил как Шушерин описывал ему особенный успех свой в роли «Ксури», и ему пока-

1362

залось, за давностию лет, будто бы только с нея начались успехи артиста, в самом деле уже славнаго за десять лет ранее.

Аксаков приехал в Петербург и познакомился там с Шушериным летом 1808 г. (Сем. Хр., стр. 377,378 и 385). Можно даже с точностию определить день этого приезда. Это было 14 Июля 1808 г., ибо на другой день, как говорит автор, был первый дебют знаменитой актрисы Жорж в Расиновой «Федре», происходивший 15 Июля 1808 (Лет. Русск. театра, стр. 186).. Аксаков говорит, что Шушерин был уже тогда одиннадцать лет в Петербурге (Сем. 1р., стр. 391). Это неверно. Выше показано, что он перешел туда из Москвы в Декабре 1800 г. Следовательно летом 1808 г. с того времени прошло не одиннадцать, а только семь с половиною лет. Шушерин ожидал тогда через два года полной пенсии от казны, для чего нужно было зачислить ему в коронную службу пребывание его на театре Медокса в Москве. Это еще более подтверждает все мои догадки. Пенсия дается за 25 лет. Следовательно, для получения ея, напр, в конце 1810 г., надо было прослужить с конца 1785 г. Шушерин подучил ее в половине 1811 г. (ibid., стр. 442). Итак вероятно ему сосчитали службу с 1786 г., когда он, прославившись уже на частном театре Медокса в Москве, призван был на придворную сцену в Петербург, где играл в «Разстроенной Семье» в 1787 г. и доджен был играть в «Вадиме» в 1789 г.; а затем вскоре перешел опять в Москву, где пробыл до Декабря 1800. Эти-то десять (или около того) лет с 1789 до Декабря 1800 г., проведенныя Шушериным вновь на частном Московском театре, и нужно было вероятно по-

1363

хлопотать причислить к Петербугской службе Шушерина во время двух эпох 1786— 1789 и 1800—1811 г., чтобы таким образом вышло ровно 25 лет.

Теперь укажу в разсказе Аксакова ошибки, относящияся к периоду последняго пребывания Шушерина в Петербурге с 1800 по 1811 г.

Первое появление знаменитаго трагика Яковлева на сцене отнесено к эпохе, позднейшей двумя годами приезду Шушерина (Сем. Хр., стр. 426), следовательно к 1802. Все биографы Яковлева подтверждают одинаково, что двадцатилетний Яковлев впервыя дебютировал в роли «Оскольда» 1 Июня 1794, то-есть восемь лет ранее, чем показано Аксаковым. Вероятно, что Шушерин говорил ему, что в 1802 или около того Яковлев стал любимцем публики, но конечно уже не утверждал, будто только тогда были его первые дебюты.

Появление главных пьес и тогдашняго репертуара показано не в хронологическом порядке. Сперва говорится о «Пожарском», потом об «Эдипе» (стр. 429), «Фингале» (стр. 430), «Леаре» (стр. 431), «Дмитрии Донском» (стр. 433). Между тем хронологическая их последовательность следущая: «Эдип» (21 Ноября 1804). Замечу здесь кстати, что тогда Полиника играл не Щеников (как сказано у Аксакова на стр. 430), а Жебелев: Щеников вышел в первый раз на сцену уже два года позже, в 1806 (См. Лет. Русск. театра, стр. 175); «Фингал» (8 Декабря 1805); «Дмитрий Донской» (14 Января 1807); «Пожарский» (22 Мая 1807); «Леар» (29 Ноября 1807).

«Леар» был последнею из ролей, созданных Шушериным. Следующия затем значительныя трагедии «Танкред» Вольтера, в переводе Гнедича и «Поликсена» Озе-

13б4

рова были играны в первый раз 1809г.: первая 8 Апреля, а вторая 14 Мая,—и обе уже без участия Шушерина. Странно еще следующее: Аксаков говорит будто после Июля 1808 Шушерин уже не играл в этом году, притворяясь больным (Сем. Хр., стр. 391) и затем более никогда не выходил на сцену в Петербурге. Первое вероятно справедливо, потому что об игре Шушерина в течении 1808 года осталось только одно известие, что он играл тогда в переводной драме Н.И. Греча «Ипполит и Развида» (Лет. Русск. театра, стр. 183); но это было еще в начале 1808 года, именно 17 Января (ibid.). Но второе опровергается известием что в 1809 г. 15 Января Шушерин играл «Витозара» в «Владисане» Княжнина; следовательно он играл еще хоть один раз после Июля 1808, и Аксаков, так желавший видеть его на сцене, мог бы кажется быть на этом представлении, живя тогда в Петербурге. После этого спектакля я не имею уже сведений о том, чтобы Шушерин выходил на сцену до отъезда из Петербурга. Летом 1811, получивши пенсию, он переехал в Москву (Сем. Хрон., стр. 442), где играл еще два раза: «Ксури» в «Попугае» и «Ярба» в "Дидоне" Княжнина (idid., стр. 445 и 449). Из Москвы изгнало его в 1812 г. нашествие Наполеона. Возвратившись туда, по очищении столицы, он схватил гнилую горячку (стр. 453) и умер в начале 1813.

Из всего сказаннаго можно вывести следующие результаты:

1) Известный в XTIII веке писатель Михаил Дмитриевич Чулков и актер Чулков, малоизвестный товарищ Волкова, суть два разныя лица.

1365

2) Другой известный литератор того же времени Михаил Попов не имеет также, может-быть, ничего общаго с товарищем Волкова, актером и тоже писателем, Поповым, котораго иные по ошибке называют даже Алексеем, а не Михаилом.

3) Татьяна Михайловна Троепольская дебютировала в Москве на театре Локателли 1759 г., оттуда переведена на Петербургскую сцену в 1761. Умерла в Мае 1774. Она играла до 1763 г. с Волковым и до 1774 с Дмитревским. С Плавильщиковым же и Шушериным она даже и не могла играть, ибо оба они впервыя дебютировали после ея смерти.

4) Петр Алексеевич Плавильщиков родился около 1755, а не в 1760 г. Дебютировал в Москве у Медокса 1779. Играл в Петербурге с 1781 по 1783. В Москве 1783—1786. Опять в Петербурге 1786—1791. В Москве 1791—1793. Снова в Петербурге 1793—1794. Вновь перешел в Москву 1794. Приезжал потом изредка в Петербург, где играл иногда как «гость». Умер 1812.

5) Яков Емельянович Шушерин родился 1749. Дебютировал в Москве у Медокса 1776. Влюбился в Синявскую 1782. Получил известность 1785. Играл в Петербурге 1786—1791. В Москве 1791—1800. Опять в Петербурге 1800— 1808. Получил пенсию, вышел в отставку и уехал в Москву 1811. Умер 1813.

Некоторые годы обозначены тут мною, разуется, лишь гадательно или приблизительно тем более, что я имею под рукой мало материалов. Но дело уже начинает разъясняться.

Mногие скажут, что все это мелочи. Да; но они доказывают малое знакомство с делом даже наших специалистов; при-

1366

том без их разъяснения невозможна история Русскаго театра, а у нас хотят иметь ее. Можно ли было бы ожидать, положим, Русской военной истории, еслибы даже сами наши стратегики и тактики утверждали печатно напр., что Суворов против Турок сражался вместе с Минихом, не воевавшим уже с того времени, когда Суворову было 10 лет от роду? А подобные примеры указаны выше в статьях о нашем театре. Представляю почин в деле по точной разработке его истории и надеюсь, что это побудит людей, специально занимающихся ею, повести далее подобное изследование.

Михаил Лонгинов.

Орел. Июль 1869.