Розанов Н. Московские безобразия прошлого века // Русский архив, 1878. – Кн. 1. – Вып. 1. – С. 26-30.

Московския безобразия прошлаго века.

Тезоименитство, или день ангела Государя наследника престола, великаго князя Петра Феодоровича, в последствии императора Петра III-го, праздновалось 29 Июня, в день св. апостолов Петра и Павла. В 1750 г., в этот торжественный день, наместник Чудова монастыря, архимандрит Варлаам, после литургии и молебна в церкви, пригласил к себе в келии на обед бывших тогда в Москве присутствующаго Вятской Консистории архимандрита Иоасафа и секретаря оной Алексея Головкова. К обеду приглашены были и другие гости, как то Московской Консистории секретарь Филипп Донской и канцелирист Степан Харитонов, из Белорусской епархии строитель иеромонах Иоанн, Синодальнаго дома в Москве протодиакон Алексей Протопопов и некоторые купцы. Обед начался по полудни в первом часу и продолжался до третьяго часа; пред обедом гости выпили по чарке водки, а во время обеда пили виноградное вино, пиво и мед. Обед, как некоторые из гостей после отзывались, «для великоторжественнаго дня происходил в веселии»; но для секретаря Головкова обед этот имел неприятныя последствия.

В жалобе Московскому архиепископу Платону (Малиновскому), находившемуся тогда, по звании члена Св. Синода, в С.-Петербурге, секретарь Головков объяснял, что «после обеда того 29 Июня в келиях Чудовскаго наместника сообщники секретаря Московской Консистории Филиппа Донскаго, взяв его нижайшаго сзади за волосы и сбив с ног, немилостиво рвали и тирански таскали; и то видя бывший с ним архимандрит Иоасаф, в защищение от оных озорников, пал на него Головкова, и за тем озорники, обходя кругом, били его Головкова по голове и по бокам топинками. Когда же он, Головков, по защищении архимандрита Иоасафа, встал и пошел в заднюю келью к наместнику просить защиты и обороны, то наместник сказал: поди вон! И те же озорники в средней келье, где обедали, взяв его Головкова за волосы, вторично сбили с ног; а Иоасаф, как прежде, для защищения от побой, пал на него, и озорники продолжали бить его Головкова по голове; и сам наместник, вышед из задней кельи, пихал его под бока своими ногами немилостиво, так что у него Головкова от побой из ушей и гортани шла кровь; и когда, во избежание смертоубивства, он Головков ушел в свою коляску и велел везти себя

на квартиру, то озорники в постижку за ним гнались с дубинами чрез весь монастырь до самых ворот и, естълибы не ускорил из монастыря выехать на Ивановскую площадь, то бы, знатно, оные озорники убили его до смерти». При сем Головков заявлял, что те озорники при бое сорвали с него шпагу с тумпаковым ефесом ценою в 8 рублев, да «тальянской» платок с шеи в 2 рубля, коим злодеи давили его, и естьлибы тот платок не сорвался, то бы до смерти его удавили.

Вятский архимандрит Иоасаф (Потемкин) в письме к преосвященному Платону подтверждал жалобу секретаря Головкова, объясняя, что зачинщиком и предводителем обиды Головкову был секретарь Московской Консистории Донской, по злоумышленности коего Головков был бит в келиях наместника Чудова монастыря двукратно, и что он архимандрит, во время побоев, не имея другаго средства к защите, пал на шею Головкова и, елико возможно было, защищал его; токмо холопы Донскаго, не взирая ни на что, хотя оторвать Головкова, держащагося за него, сбили с ног и его

архимандрита.

Преосвященный Платон предписал Московской Консистории «жалобу секретаря Головкова изследовать обстоятельно в самую сущую правду, и кто по следствие явится виноват, таковых арестовать и держать в Консистории неисходно до крайней до них по силе правил церковных и указов государевых резолюции».

По изследовании оказалось: секретарь Филипп Донской к Чудовскому наместнику 29 Июня на обед приехал, вместе с зятем своим канцеларистом той же Консистории Степаном Харитоновым в коляске; при Донском находился студент Никита Васильев, «бывший у него в домашней услуге яко холоп». Во время обеда между секретарями Донским и Головковым происходили разговоры «о их званиях»; после обеда разговоры сделались крупнее: Донской назвал Головкова Вятскою вороною и щенком, а Головков Донскаго холопьим сыном, говоря, что в доме господина Ивана Ивановича Бутурлина отец его Донскаго и брат Феодор доселе служат в холопстве. Когда большая часть гостей, обедавших у наместника, отправились домой, канцелярист Харитонов и конюший Чудова монастыря Павел Степанову по научению секретаря Донскаго, двукратно били Головкова; в побоях помогала и келейная прислуга, но преимущественно действовал Донскаго зять канцелярист Харитонов. Донской во время побои отходил в боковую келью; а после побои, взошедши в среднюю келью, сказал: «так-то, не обижай Вятские Московских!»

Чудовский наместник в допросе показал, что он «не пихал Головкова», а приказал только честно вывести его из кельи за непристойныя слова, которыя тот произносил в пьяном виде. Но свидетели не подтвердили ответа наместника о нетрезвости Головкова. Преосвященный Платон, в Августе тогоже 1750 г., получив из Консистории дело о побоях Вятскому секретарю Головкову в кельях Чудова монастыря, предписал: «секретаря Донскаго и канце-

ляриста Харитонова отрешить вовсе от должности их в Консистории». Лишен был должности и конюший Степанов. Наместник Варлаам, за допущение продерзостей в своих келиях, временно был запрещен в священнослужении и арестован в его кельи. Отрешенный секретарь Филипп Донской того же 1750 г. в Октябре месяце поехал к преосвященному Платону в С.-Петербург, и там, как писал преосвященный в указе Консистории, "явившись с повинною во всех оказавшихся пред нами погрешениях, просил милостиваго прощения». По сему приказано: «быть Донскому в Консистории при отправлении дел по прежнему". Донской в тоже время просил милости и зятю своему канцеляристу Харитонову. Владыка в том же указе предписал «по словесному секретаря Донскаго о зяте своем Степане Харитонове прошению учинить следующее: когда он Харитонов за продерзость и озорничество свое примет при других канцеляристах плетьми наказание, тогда и его принять в Консисторию и быть ему по прежнему канцеляристом». Эту милость Харитонов получил и был канцеляристом по прежнему.

Подмосковнаго села Петровскаго-Разумовскаго управитель из Немцев, Иоган Фадеев Эльбиг, по неудовольствиям на причетников того села, 23 Марта 1776 года, хотел на паперти церковной бить батожьем дьячка; дьячек слезами и поклонами умилостивил Эльбига и остался без побой. 13 Апреля того же года, Эльбиг, призвав пономаря на конюшенный двор, велел раздеть его донага и бил батожьем и тростью.

Село Петровское в то время принадлежало знатному барину, графу Кирилу Григорьевичу Разумовскому. Немец, управляющей имением такой важной особы, не знал ни меры своей спеси, ни степени своей дерзости. Вообще в то время иностранцы, приезжавшие в Россию, надменные своим образованием, часто мнимым, на нижний класс людей смотрели свысока; а духовные в сельских приходах, получавшие от помещиков наряду с дворовыми людьми месячину, т. е. ругу, или вместе с крестьянами возделывавшие землю, были трактуемы, особенно причетники, наряду с крепостными людьми. Но в 1775 г. Генваря, 21 на кафедру Московской епархии вступил архиепископ Платон (Левшин). Он начал употреблять все меры к возвышению приниженнаго состояния духовенства; происходя из причетнических детей, он науками и отличными качествами достиг высокой степени в духовенстве, состоял членом св. Синода, и в звании законоучителя наследника престола был близок ко двору.

Преосвященный Платон, получив сведение, что в селе Петровском-Разумовском управляющий хотел одного причетника высечь, а другаго высек, предписал местному благочинному взять от управляющего объяснение об его дерзостных поступках с причетниками. Благочинный донес, что управляющей Эльбиг, заста-

вив местнаго села Петровскаго священника подать в домовую графа Разумовскаго контору рапорт, будто бы дьячек и пономарь их села люди дурные, сам по себе. 9 Маия отрешил причетников от церкви и выгнал их из села; а благочинному сказал, что и священника высечет, ежели увидит его дурные поступки. Преосвященный Платон предписал Консистории сообщить в Губернскую Канцелярий, требуя непременной сатисфакции за обиду церковников с тем, чтобы Немец за дерзновенный поступок был наказан по законам. Доколе надлежащая сатисфакция не будет дана, преосвященный служение в церкви села Петровскаго воспретил; священника, за то, что подал рапорт в домовую контору, послал в монастырь на неделю в работу, а причетников, чтоб не остались без пропитания, велел определить на другия места.

Губернская Канцелярия 21 Сентября уведомила Консисторию, что управляющий села Петровскаго Эдьбиг сперва отказывался прибыть в Канцелярию, отзываясь болезнию; потом дал объяснение, что он прикащиком определен в село Петровское с тем, чтобы смотреть над всем домом и вотчиною графа, а кто из тамошних людей окажется неисправным по должности, тех, смотря по вине, неупустительно наказывать на теле. Села Петровскаго дьячка хотел он высечь за то, что заметил неопрятность его в церкви; а пономаря наказал розгами за то, что он ночным временем из барских хором хотел выбить железное очелье и схвачен караульным; но тот за безсилием своим не мог удержать его. Губернская Канцелярия просила Консисторию выслать дьячка и пономаря села Петровскаго в Канцелярию для допроса. Преосвященный Платон велел Консистории сообщить в Канцелярию, что «Немец сам в битье пономаря признался, и потому настоятельно требовать, чтобы он за cиe был оштрафован; а дьячка и пономаря туда отсылать не для чего: ибо естьли Немец на пономаря доносить желает, то должен о том представить в духовной команде, где надлежаще изследовано и по законам поступлено будет».

Между тем церковь в селе Петровском-Разумовском оставалась без служения. Главный управляющей имениями графа Разумовскаго статский советник Друговцов не раз просил преосвященнаго Платона о разрешении службы в церкви; но преосвященный отказывался за неразрешением дела о Немце Эльбиге. В Июле 1777 года Иоган Фадеев Эльбиг, именуя себя садовником Немецкой нации, в поданном прошении преосвященному Платону прописал, что «он Эльбиг, незнанием по своему иностранству, а не умыслом, погрешил пред Богом и пред ним владыкою; 1776 Апреля 13, пономаря села Петровскаго, против церковных узаконений, хотя в погрешности обличеннаго, велел, как человека светскаго, наказать розгами, чего никогда бы не осмеливался сделать и истинно не сделал бы, ежели бы знал законы. Посему, усерднейше принося покаяние и припадая к священным (?) стопам его

преосвященства, просил милостиваго прощения; ибо Бог не желает погибели грешника, но чтобы он был исправлен."

Преосвященный Платон на прошении Эльбига дал резолюцию: «сей проситель от нас, за его признание, прощается; а церковнику, котораго он сек, должен заплатить 10 рублей, и когда заплатит, то в Губернскую сообщить, что он надлежащее удовлетворение церковнику учинил, и за тем духовная команда за его проступки более не претендует». Немец заплатил 10 рублей пономарю.

Н. Розанов.