Вильгельмина Байретская. Эпизод из посещения Берлина Петром Великим. Рассказанный маркграфиней Вильгельминой Байретской в ея мемуарах / Пер. С. Клейнер // Голос минувшего, 1913. - №9. - С. 169-172.

ГОЛОС

МИНУВШАГО

ЖУРНАЛ ИСТОРИИ и ИСТОРИИ ЛИТЕРАТУРЫ,

издаваемый при постоянном участии в редакции А. К. Дживелегова, С. П. Мельгунова, П. Н. Сакулина и В.И. Семевскаго.

№ 9.         Сентябрь.          1913.

 

Эпизод из посещения Берлина Петром Великим.

(Разсказанный  маркграфиней Вильгельминой Байретской в ея мемуарах 1).

 

Я чуть не забыла упомянуть, что в 1719 году в Берлин приехал царь Петр. Его пребывание у нас так сильно смахивает на анекдот, что заслуживает, чтобы я его описала в моих мемуарах. Петр очень любил путешествовать и направлялся к нам из Голландии. Но по дороге ему пришлось остаться на некоторое время в Клевэ, потому что царица заболела (у нея был выкидыш).  Так как он не любил большого общества и не терпел торжественных приемов, он попросил, чтобы король распорядился отвести для него помещение в увеселительном замке королевы, расположенном в предместье Берлина. Королеву это очень мало обрадовало, так как замок был лишь недавно выстроен, а кроме того, она положила много забот и затрат, чтобы побогаче и покрасивее убрать его. Там была великолепная коллекция фарфора, на стенах повсюду висели дорогия зеркала, и дом стал, действительно, походить на сокровище, откуда и произошло его название 2). Дом был окружен садом, неподалеку от него протекала река, а это еще более увеличивало

 

1) Для русскаго чнтателя в значительной степени будут новы воспоминания сестры Фридрихи II, маркграфини Вильгельмины Байретской (старшей дочери прусскаго короля Фридриха - Вильгельма I, 1709 —1758 гг.), напечатанныя впервые в 1810 г., но еще ни разу не переводившияся. В одной из последующих книг «Голоса Минувшаго» мы остановимся подробнее на личности Вильгельмины и на ея мемуарах. Пока же берем лишь небольшой отрывок, касающийся России и сообщающий небезынтересные бытовые штрихи, хотя и не новые, для петровскаго времени. Надо помнить, что автору воспоминаний в описываемое время было 10 лет. Ред.

2) Замок носит ими Monbijou; теперь там находится Hohenzollern-museum.


170

красоту его местоположения. Чтобы уберечь вещи от порчи, которую русские гости производили повсюду, куда бы они ни приехали, королева приказала вывезти из дома всю дорогую мебель и те из украшений, которыя легко могли разбиться. Царь, его жена и весь их двор приехали в Берлин по реке, и были встречены королем и королевой на берегу. Король помог царице сойти; как только царь ступил  на землю, он  крепко пожал королю руку и сказал: «Я рад видеть вас, брат Фридрих!» Потом он подошел к  королеве и хотел было обнять ее, но она оттолкнула его. Царица начала с того, что принялась целовать у королевы руки, при чем она проделала это много раз. Затем она представила ей герцога и герцогиню Мекленбургских, приехавших вместе с ними, а также и сопровождавших их 400 дам, из которых состояла ея свита, собственно говоря, все оне были горничными, кухарками и прачками, каждая из них имела на руках богато одетаго младенца и на вопрос, чей это ребенок, отвечала, отвешивая низкий поклон, как это принято в Poccии, что это дитя у нея от царя. Королева не удостоила этих женщин и взгляда. Тогда царица, как бы отплачивая ей за это, обошлась весьма высокомерно с немецкими принцессами, но король после некоторых переговоров заставил ее  все-таки поклониться им. Я увидела этих гостей лишь на следующий день, когда они пришли к королеве; королева решила принять их в зале, где обыкновенно бывали  большие приемы; она встретила их чуть ли не у входа во дворец, где расположена стража, и, взяв царицу за левую руку, повела ее в этот аудиенц-зал. За ними следовали король вместе с царем. Как только царь меня увидел, он тотчас же узнал меня, так как мы виделись уже пять лет тому назад. Он взял меня на руки и исцарапал поцелуями все мое лицо. Я била его по щекам и старалась изо всех сил вырваться из его рук, говоря, что терпеть не могу нежностей и что его поцелуи меня оскорбляют. При этих словах он громко расхохотался. Потом он стал беседовать со мной; меня еще накануне заставили выучить все, что я должна была сказать ему. Я говорила о его флоте, о его победах, и это привело его в восторг; он  несколько раз повторил, что охотно отдал бы одну из своих провинций в обмен на  такого ребенка, как я. Царица тоже приласкала меня. Она была мала ростом, толста и черна; вся ея внешность не производила выгоднаго впечатления. Стоило на нее взглянуть, чтобы тотчас заметить, что она была низкаго происхождения.  Платье, которое было на  ней, по всей вероятности, было куплено в лавке на рынке; оно было старомоднаго фасона и все обшито серебром и блестками. По ея наряду можно было принять ее за немецкую странствующую артистку. На ней был


171

пояс, украшенный спереди вышивкой из драгоценных камней, очень оригинальнаго рисунка в виде двухглаваго орла, крылья котораго были усеяны маленькими драгоценными камнями в скверной оправе. На царице было навешано около дюжины орденов и столько же образков и амулетов, и, когда она шла, все звенело, словно прошел наряженный мул. Напротив, царь был человек высокаго роста и красивой наружности, черты его лица носили печать суровости и внушали страх. На нем было простое матросское платье. Его супруга плохо говорила по-немецки и едва-едва понимала, что королева говорила ей; она подозвала к себе свою шутиху, княгиню Голицыну, чтобы поболтать с нею по-русски. Эта несчастная женщина согласилась исполнять шутовския обязанности ради спасения своей жизни; она участвовала когда-то в заговоре против царя и дважды подвергалась за это битью кнутом. Неизвестно, что она говорила царице, но та каждый раз разражалась громким хохотом. Наконец все уселись за стол; царь занял место возле королевы. Как известно, в детстве его пытались отравить, отчего вся его нервная система отличалась крайней раздражительностью и легкой возбудимостью; он был к тому же подвержен частым припадкам конвульсий, которые он не мог преодолеть. За столом с ним приключился один из таких припадков, а так как именно в тот момент он держал в руках нож, то так усиленно начал размахивать им перед королевой, что последняя перепугалась и хотела вскочить с места. Царь начал ее успокаивать, уверяя, что не причинит ей вреда; при этом он взял ее за руку и так крепко пожал, что королева взмолилась о пощаде. На это Петр, громко смеясь, заметил, что ея кости нежней, чем у его Катерины. После ужина должен был состояться бал, но царь, как только встали из-за стола, тайком улизнул и прошел пешком до самаго Monbijon. На следующий день ему показали все достопримечательности Берлина и, между прочим, собрание медалей и античных статуэток. Среди них была одна самая ценная в очень непристойной позе. Как мне потом стало известно, такими статуэтками в древнем Риме украшали комнаты новобрачных. Царь очень любовался ею и вдруг приказал царице поцеловать ее. Она не захотела; тогда он разсвирепел и крикнул ей на ломаном немецком языке: «Ты головой заплатишь за свой отказ!» Как видно, он собирался казнить ее, если она ослушается его. Царица в испуге поцеловала статуэтку. Царь, нисколько не церемонясь, выпросил у короля как эту статуэтку, так и несколько других. Ему также понравился дорогой шкап из чернаго дерева, за который король Фридрих I заплатил огромныя деньги, и он увез его с собой в Петербург ко всеобщему отчаянию. Наконец,


772

через два дня, весь этот варварский двор покинул Берлин. Королева поспешила в Monbijou, где все выглядело словно после разрушения Иерусалима. Никогда ничего подобнаго не было видано! Все до того было испорчено, что королеве пришлось заново перестроить весь дворец.

 

Пер.   С.  Клейнер.

Hosted by uCoz
$DCODE_1$